Разные. Мужское и женское глазами приматолога
- Автор: Франс де Вааль
- Жанр: Научно-популярная литература
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Разные. Мужское и женское глазами приматолога"
Самки доверяют потомство своим друзьям-самцам. Мать может оставить детеныша с другом, а сама тем временем отправиться в поисках пропитания на сотни метров от них. Самец-нянька гораздо лучший защитник, чем сестра или другие родственники. Недавние генетические исследования показали, что почти половина друзей-самцов являются биологическими отцами потомства, которое они вырастили вместе с подругами[147].
Как изменилось наше представление о павианах! Женщины-приматологи показали нам, что отношения между самками и выбор, который те делают, составляют существенный фактор, сопоставимый с влиянием мужской иерархии. От самок напрямую зависит, с кем они спариваются, и они в значительно степени определяют, каких самцов принять в стаю. Дело не в том, что мужчины-приматологи ошибались, делая упор на мужском соперничестве, которое нетрудно увидеть у павианов, но это была лишь половина истории. Так, пришедшие в приматологию женщины привнесли гендерный баланс не только в наше сообщество, но и в наши представления о сообществе приматов.
Нет ничего удивительного в том, что интересы ученых связаны с гендером. Наш подход определяют все факторы нашего происхождения и жизненного опыта, включая образование, гендер, область научных интересов и культуру. Более того, биолог рассматривает поведение животных не так, как психолог или антрополог. Что же касается культуры, мой интерес к конфликтам и их разрешению, конечно же, вызван тем фактом, что я родом из небольшой густонаселенной страны. В Нидерландах согласие и терпимость часто ставят выше персонального успеха. Каждый из нас привносит новый взгляд на вещи.
Но утверждать в этой связи, что истина иллюзорна и что каждый может подстроить реальность под себя, — значит глубоко заблуждаться. Однако это опасное предположение постоянно встречается во множестве книг, романтизирующих женщин-приматологов. Этот жанр типа «красавицы и чудовища» превозносит западных женщин в джунглях как более отважных, чем мужчины, более добрых с животными и способных общаться с природой на уровне, о котором мужчинам остается только мечтать. Началось все в 1989 г. с книги Донны Харауэй «Видение приматов» (Primate Visions) — постмодернистского анализа приматологии, который остается классикой гуманитарного знания. Нет ничего плохого в уважительном отношении к женщинам, но, если посыл состоит в отказе от признания объективной реальности, такое учение становится сомнительным. В своей книге Харауэй полагает, что единственная реальность — это та, которую мы признаем, и что женщины видят ее иначе (и лучше), чем мужчины.
Ее книга вызвала смятение в рядах приматологов, в основном мужчин, но и женщин тоже. Кому понравится быть сексуализированным в том духе, что «…исторически в тех областях, где господствует власть, белые женщины находятся между „мужчинами“ и „животными“»? Или что «…женщина-ученый из
По крайней мере, книга Харауэй подарила нам весьма интересный разбор, когда до нее добрался американский антрополог Мэтт Картмилл:
Проблема книги Харауэй в том, что ученые не ищут приятного «нарратива», так же как не стремятся к единению с природой. Если это происходит, то только как позитивный бонус. Наша основная цель — это знание и объяснения, которые смогут выдержать тщательную проверку. Интеллектуалы-постмодернисты могут верить, что у каждого есть своя персональная правда, но ученые верят познаваемой и поддающейся проверке общей реальности. Если не считать кота Шрёдингера, может существовать только одна истина. Поэтому в науке больше всего ценятся настоящие открытия.
Если бы главным в науке было всего лишь подтверждение наших предположений, нам определенно не стоило бы так тяжко трудиться. Было бы достаточно понаблюдать за приматами пару недель и вернуться с историей, которую мы хотим рассказать. Нам ни к чему было бы проводить годы напролет, потея в естественной среде обитания животных в самых диких условиях, рискуя подцепить малярию, быть покусанными змеями, подвергнуться нападению больших кошек и так далее. Нам также не приходилось бы возвращаться с сумками, полными вонючих образцов фекалий, чтобы их проанализировали в лаборатории у нас на родине. Также ученым-экспериментаторам не нужно бы было выдумывать хитроумные тесты, надлежащие контрольные объекты и исследования, чтобы доказать ту или иную гипотезу о мыслительных способностях объектов исследования. Зачем вообще проводить эксперименты, если мы заранее знаем ответ?
В последние несколько лет животные продемонстрировали впечатляющие когнитивные способности, о большинстве которых никто не знал и даже не подозревал еще двадцать пять лет назад. Напомню, Куммер как-то сказал, что самые впечатляющие результаты — это те, которых мы не ожидаем. Как только мы обнаруживаем что-то новое, мы ступаем в хрупкую область между тем, что, как нам кажется, существует, и тем, в чем мы уверены. Все мы — мужчины и женщины — должны следовать одним и тем же критериям научной обоснованности. Намеки Харауэй на то, что приматологи искусственно создают данные, возмутительны. Она явно намекает на подтасовку фактов! Это абсолютно противоречит тому, что мы делаем. Данные собираются, а не создаются.
Показательно, что самая цитируемая работа в нашей области знания принадлежит перу американского эколога и приматолога Жанны Альтманн, в которой она предлагает стандартизированные методы наблюдения за поведением. Для начала мы даем имя каждому животному и учимся отличать его от других, что в случае стаи из ста павианов может занять несколько месяцев. Дальше мы следуем за ними день за днем, чтобы задокументировать их поведение в разных обстоятельствах. В прежние годы мы делали записи карандашом на бумаге, в наше время используем цифровые устройства. Все кодируется, подсчитывается, сводится в таблицы и отображается в виде графиков, чтобы другие могли самостоятельно оценить, насколько обоснованны наши выводы. Для того чтобы прочесть типичную запись в журнале, требуется знание математики и статистики[150].
Покойный американский приматолог Элисон Джолли, всеми любимая, примиряющая всех в нашем сообществе, очень старалась найти положительную сторону в работе Харауэй. В конце концов ее, как и других, вывело из себя смутное предположение, что дикие приматы подобны чистому листу, на который можно спроецировать наши предубеждения. В своей книге «Наследие Люси» (Lucy's Legacy) Джолли рассказывает о встрече женщин-приматологов в Бразилии по этому поводу. Все участницы согласились, что наука продвигается вперед через обнаружение неожиданных новых фактов (например, что человекообразные обезьяны изготавливают орудия труда, что самцы и самки павианов могут дружить между собой или что у бонобо женские особи доминируют над мужскими) и через последующие баталии со скептиками, поскольку новые утверждения неизбежно вызывают недоверие:
Однажды кто-нибудь напишет историю нашей научной дисциплины без неуместного внимания к гендеру исследователя. Приматология на данный момент — одна из немногих областей науки, действительно предоставляющая равные возможности[152]. Я верю, что волна поддержки женщин расширила наши горизонты, но не поменяла в корне принципы научной деятельности. Мы по-прежнему следуем основным правилам допустимых свидетельств и настаиваем на использовании доказанных фактов и статистического анализа.
Отряд приматов включает более двухсот видов обезьян, и жаль, что на ранних этапах приматологии так много внимания было сосредоточено на павианах. Эти обезьяны не очень хорошо подходят для исследования гендерных параллелей с нашим биологическим видом. Известный эксперт по павианам Ширли Страм признает эти ограничения. Хотя ее первая научно-популярная книга о павианах называлась «Почти люди» (Almost Human), сейчас Страм делает упор на многочисленные отличия между нами и этими обезьянами[153].
Наблюдения за павианами легли в основу мифа о том, что патриархат естественен и что самцы-мачо составляют ядро общества, но теперь мы знаем, что это не так даже у павианов и уж тем более у большинства других приматов, на которых распространялась эта идея. К счастью, наука ушла далеко вперед от этого искаженного представления, также оставив в прошлом расхожую мысль, будто человеческая природа по своей сути отвратительна, жестока и эгоистична. С годами наше видение эволюции общества радикально изменилось. Теперь мы делаем, по крайней мере, не меньший упор на взаимодействии, чем на соперничестве.
Когда одна из первых сторонников этих изменений, Мэри Миджли, была в авангарде, я еще болтался где-то посередине. Мы с Миджли от души смеялись, вспоминая наши ожесточенные споры, когда я недавно навестил ее в доме престарелых в Ньюкасле (Англия). Хотя ей было уже девяносто восемь лет, она настояла на том, чтобы приготовить мне чай, тогда как я мог только отдавать дань уважения делу всей ее жизни.
Через год она скончалась.