Величие. Книга 2

– Прости меня, пожалуйста, – произнёс он вслух, надеясь, что где-то там, вдалеке, она его всё-таки услышит.

Принесли много воды, льда и чая с мёдом, который невозможно было влить в больную. Испытывая запоздалое раскаяние, Аурелий сам дежурил у изголовья кровати, не отлучаясь ни на минуту. Конечно, это было такой глупой мелочью по сравнению с тем, что он натворил. Аурелий зло выругался, сжимая ткань. Прерывистое дыхание Шиа звучало, как немой укор.

На пороге возникла Арэйсу. Она изредка маячила вдалеке, но не приближалась, и Аурелий был благодарен хотя бы за то, что княгиня не нервировала его своим мрачным присутствием.

– Сестра Шиа, Ваше Величество.

Из-за двери выскользнула Геасфель.

«Ну привет, – сказала она ему мысленно, едва заметно улыбнувшись. – Не убивайся так. Ты же знаешь по моему опыту, что привыкать к чужой стране непросто, а у Шиа к тому же нет двойника-норда, который помог бы ей быстро преодолеть стадию неприятия».

«Именно поэтому я мог бы предусмотреть это».

Он отправил ей осколок своего смятения, где эмоции перемежались с обрывками разговора и душераздирающими образами плачущей Шиа.

«Ты снова вешаешь всех собак на себя, – ответила Геасфель, поглотив его. – Печально, что твои друзья не оправдали ожиданий, но, с другой стороны, ты не можешь быть по-настоящему ответственным за их поведение».

Геасфель приблизилась, тоже рассматривая младшую сестру, и затем они синхронизировали своё восприятие. Его – сумрачное, оттенённое пронзительной мелодией скрипки, и её – уравновешенное, пусть и печальное, но с гораздо более светлыми переливами арфы. Затем присоединились впечатления об Арэйсу, о слугах, о дворце, о ночном парке – не уступая и не пытаясь переспорить, каждый позволял частичке незнакомых ощущений переплестись с его собственными. Они проводили этот ритуал каждый день, сравнивая свои впечатления от погоды, от города, от одного и того же рисунка облаков на небе – и прежние способности возвращались к двойникам стремительно, вероятно, потому что однажды они уже проходили этот путь.

– Врач скоро будет, – произнесла Геасфель уже вслух. – Шиа, безусловно, простудилась по неосторожности, хотя эмоции тоже могли всё усугубить. Между прочим, в академии её поначалу сильно дразнили. Она не рассказывала тебе?

– Нет, ни разу. А что произошло?

– Да ничего особенного. Мы выросли в провинции и столичным это сразу бросается в глаза. Какие-то мелочи, привычки… А дети – они ещё и безжалостны. Неудивительно, что Шиа не любит об этом вспоминать, ей тяжело пришлось.

– Никогда бы не подумал, что она тоже может быть такой хрупкой, – сокрушённо покачал головой Аурелий. – Я был слишком беспечен, полагая, что Шиа никогда не нуждается в поддержке.

– Здесь тонкая грань, – объяснила Геасфель. – Одно дело, когда Шиа считает кого-то своим врагом. Тогда ей легко и она ничего не боится. Но если она сочла, что соответствует какому-то обществу, а её отвергают – вот тогда она попадает в уязвимое положение. Тут она уже не может просто так объявить войну. И… да, глубоко внутри она сильно переживает. Ты ведь уже заметил, какое у неё самолюбие.

– И чем же всё закончилось тогда?

– Шиа переняла их привычки, и к ней стали меньше цепляться. С теми, кто продолжал дразниться, вроде даже дралась. Заставила себя уважать, одним словом. А ещё ей помогла Арестея. Помнишь, та девушка, с которой Шиа соперничала за флаг в самом конце? Она первая начала дружить с Шиа и подала остальным пример.

* * *

– Неотёсанная, взбалмошная, наглая! – Сепиру, расхаживая по комнате, как молотом впечатывала свой приговор, но Пьерше невозмутимо её перебил:

– Да ладно, я бы так не сказал. Да, она живая по характеру, но ей лишь нужно хорошее наставничество. В конце концов, Шиа росла не здесь, поэтому вполне естественно, что она ведёт себя по-другому. Но в ней есть потенциал.

– Не знаю, она меня раздражает. Кэрел, ты что думаешь? – нетерпеливо воззвала ко второму другу Сепиру.

Как это часто бывало, Аурелий пригласил их к себе на обед, и, ожидая императора в столовой зале, граф и баронесса наперебой рассказывали Кэрелу о вчерашнем визите эльфийки в Министерство.

Услышав, что его зовут, князь Мелирт неопределённо пожал плечами.

– Лично я к ней ничего особого не чувствую. Конечно, Шиа младше нас и что-то детское в ней ещё присутствует. И привлекать к себе внимание она любит. Однако, насколько понимаю, Шиа росла в провинции и сумела поступить в столичную академию. Закончила с отличием, получила медаль в состязаниях. Всё это говорит о том, что она целеустремлённая и сообразительная.

– Ну ладно, – сдалась Сепиру. – Может быть, я неправа.

– Чем уж она тебе так не нравится? – удивился Пьерше. – Можно подумать, тебе приятнее общество нашей княгини Брунгервильсс.

– Уж Арэйсу, во всяком случае, вызывает во мне уважение.

Граф удивлённо приподнял брови.

– Тогда я вообще твоих вкусов не понимаю.

– А тебе Шиа нравится, просто потому что ты не прочь с ней пофлиртовать, разве нет? – холодно спросила баронесса.

– Не спорю, не будь она с Аурелием, я бы вёл себя по-другому, – с усмешкой признал Пьерше. – У нашего императора хороший вкус. Но не будем больше об этом. Я думаю, Шиа может принести нам пользу. Белая империя слишком давно находится в изоляции. Когда-то это защищало нас, но теперь, наоборот, мешает. Союз императора с эльфийкой, даже незнатной, поднял бы имидж нашей страны, сделал бы её открытой для будущих дипломатических браков. А Шиа обладает тем самым складом характера, который позволяет очаровывать публику.

– Хорошая перспектива, – кивнул Кэрел. – Но у нас есть и внутренняя проблема. Никто не воспринимает роман императора с иностранкой всерьёз. Всем ясно как день, что в конце концов Табриесс женится на нордианке. Этой зимой будет первый бал, и каждая аристократка возлагает на него большие надежды. Если Аурелий объявит во всеуслышание, что выбирает Шиа, – я даже не представляю, какую бурю протеста это вызовет. Полагаю, наши аристократы ужаснутся больше, чем при резне в особняках Брунгервильссов и Шайратов. Какие начнутся теории заговора, националистические идеи, скандалы!..

– Вот ты и будешь их предотвращать, – перебил его Пьерше. – Ты же сам говорил, что правильно поданные новости – это ключ к чужим умам.

– На подготовку общественного мнения нужно время, – возразил Кэрел. – А мы имеем дело с тысячелетней, почитаемой всеми традицией. Конечно, переменить можно любую идеологию или идею – однако вопрос, сколько времени и усилий это займёт. Я что хочу сказать: если мы действительно решаем сделать из Шиа императрицу, она должна дать нам на это отчётливое согласие. Работа будет очень сложная, а результат неизвестен. А мы должны в полной мере осознавать риски.

– Такое ощущение, что ты не особо воодушевлён этой идеей, – хмыкнула Сепиру.

– Я хочу, чтобы Пьерше рассуждал здраво: собираясь при помощи Шиа решать вопросы внешнего характера, мы неизбежно попадём в войну внутреннюю. Она опасна, и на карту поставлено больше, чем кажется на первый взгляд.

– Понимаю тебя… – задумчиво протянул граф Круазе. – Князь Мешерие, безусловно, выступит против брака Аурелия с иностранкой. Получится двойная схватка. Что ж, тогда нам следует сперва испытать, у кого больше влияния на Аурелия: у Шиа или министра финансов. – И Пьерше весело улыбнулся.

– Ты уверен? – нахмурился Кэрел. – Если ничего не выйдет, это подкосит её отношения с Аурелием.

– Это неважно. Мы так и так не знаем, что в итоге получится из их романа. Но что-то мне подсказывает, пока они с Аурелием влюблены друг в друга, этим надо пользоваться.

Кэрел неодобрительно нахмурился. Некоторое время друзья молчали, размышляя, пока не появился император.

– О, Аурелий! – бодро воскликнул Пьерше. – А ты знаешь, Кэрел очень хвалит новую оперу. Не хочешь пригласить туда Шиа?

– Нет, она не поедет, – грустно сообщил император.

Только теперь норды заметили, насколько подавленно он выглядел, словно вернулся в первые дни коронования.

– Что, что случилось?! – тут же заговорили все хором, но притихли, услышав ответ.

– Шиа тяжело заболела. Всю ночь не могли сбить высокую температуру. Врач говорит, что причина в сильном стрессе. Честно говоря, я с ней беседовал незадолго до этого: она плакала и переживала, что, кроме меня, с ней никто не хочет общаться.

Аурелий не смотрел ни на кого конкретно, отвернувшись в сторону, но друзья, понимая смысл фразы, сконфуженно замерли.

– Ну… мы же её вроде не обижали. Честно, – наконец, оглядываясь на друзей, неуверенно протянул Пьерше.

– Я просто хочу понять, что произошло, – мягко объяснил Аурелий. – У Шиа из-за культурной разницы могут быть свои реакции. Может быть, вы где-то друг друга недопоняли.

– Я с ней вообще, кроме как при тебе, больше не встречался. Она ко мне никогда не подходила, и я с ней до сих пор перекинулся только парой слов, – заметил Кэрел.

Вновь повисло щекотливое молчание. Весь тон столовой – с цветочными обоями, умиротворяющей пасторальной живописью и ажурными вазочками на постаментах, в которые только-только поставили свежие цветы, – казался карикатурой на неловкую атмосферу.

– Вообще она вчера приходила ко мне, – кивнул Пьерше. – С утра. Мы с Сепиру как раз пили кровь, и Шиа застала нас врасплох. Но потом мы угостили её чаем, поговорили о всякой ерунде, и в конце Шиа сделала намёк, что хотела бы быть нам чем-нибудь полезной…

– Ага, и единственное, до чего ты додумался, это читать лекции про наследника?! – рявкнул Аурелий.

Друзья испуганно вздрогнули: на их памяти кронпринц ещё никогда так не злился. Сейчас он был похож на своего отца: тот же сверкающий молнией взгляд, то же грозное сияние… Кипя от гнева, Аурелий быстрым шагом приблизился к попятившемуся графу Круазе, встряхивая того за плечо.

– Ты… я рассчитывал на тебя, как на друга! Она вчера пришла ко мне в истерике, в отчаянии… Как ты мог с ней так поступить?! Я полагал, у тебя более искусный ум!

Глаза Аурелия вдруг налились алым, и по столовой разлилась вязкая, как болотная топь, магия. Кэрел и Сепиру почувствовали, что могут выдавить из себя лишь слабый стон – и ни звука более. Конечности не повиновались. Но так же быстро, как и потерял контроль над Даром, Аурелий взял себя в руки. Стиснув зубы, он усилием воли оттолкнул от себя Пьерше и отвернулся.

– Совсем не ожидал от тебя, – тяжело повторил он.

– Да, но ты бы видел, как беспардонно она ворвалась ко мне вчера! – запротестовал граф. – Ещё и настаивала, чтобы мы при ней пили кровь. Я немного вышел из себя…

– Нет, она имеет право это делать! – уже без прежнего бешенства, но резко оборвал его Аурелий. – Шиа здесь совсем одна, и я говорил ей, что она может на вас положиться. Арэйсу и так взяла на себя бо́льшую часть забот. И тебе не стыдно? Нет, пока Шиа здесь, даже если ты решил выгнать её отсюда и лишить меня единственной радости, из-за которой мне не хочется удавиться в этих стенах, я не позволю так с ней разговаривать!

– Аурелий… да что ты такое говоришь?.. – растерялся Пьерше. – Я вообще не этого хотел. Я не рассчитывал, что её это так заденет. Она была такой самоуверенной, и я как-то… решил, что отвечу в тон, что ли. Что её это нисколько не обескуражит. Я готов извиниться.