Величие. Книга 2

А профессор по истории самозабвенно сыпал именами и датами, которые не находили в воображении Шиа никакого эмоционального отклика, и вскоре эльфийка начинала путать события и факты. Сегодня это проявилось особенно ярко, и профессор предложил:

– Я вижу, что вам непросто, и хотел бы изменить план обучения. Давайте я расскажу сперва нашу историю в общих чертах, мы с вами словно взглянем на неё с высоты птичьего полёта, а потом будем снижаться, рассматривая детали. Согласны? – Он дождался благодарного кивка эльфийки. – Хорошо. Про само появление нордов мы уже говорили в прошлый раз, повторяться не будем. Так вот, когда Первородный император отразил в Бесплодной Пустоши войско людей – тогда ещё не распавшихся на королевства, – у нордов началась новая страница в истории… да?

– Что такое Бесплодная Пустошь?

– Как, вы не знаете? Она образовалась в результате кровавой битвы наших народов, с чудовищными потерями обеих сторон. Магии было вылито столько, что эти земли до сих пор не плодоносят. Можно сказать, это первая катастрофа, вызванная применением заклинаний. Правда, я боюсь, что этот страшный урок совсем позабыли. Как почитаешь в газетах, что дроу или фавны изобретают всё новые и новые смертоносные чары, пытаясь перегнать Островную империю, – дрожь берёт. Даже удивительно, как это вы, эльфы, не знаете про Пустошь, вы ведь больше остальных любите магию. Неужели вы не заботитесь о собственной безопасности?

– Ну… нам рассказывают в целом про последствия и как их предотвратить, – недоумённо пожала плечами Шиа. Ей хотелось добавить, что в Военной академии, возможно, не предусматривалось столь углублённого изучения истории, но она решила не заострять на этом внимание. – Мы прекрасно знаем об издержках и о допустимых пределах. А насколько в Пустоши всё ещё сильно эхо?

– Ходят легенды, что раньше там возникали живые миражи сражений. – Профессор дипломатично не стал настаивать на своём мнении, вернувшись к теме урока. – Сейчас этого, слава Бездне, уже нет. Однако уровень магического эха по-прежнему высок, так что, проведя там слишком много времени, вы рискуете умереть. Так вот, после того, как люди смирились с существованием нордов, с запада неожиданно нагрянули драконы, и империя людей и вовсе пала. Обыкновенно с этой даты и отсчитывается эпоха Тёмных времён3. Хоть драконов привлекали главным образом богатые города людей и гномов, страдал всё равно весь материк4.

Островные эльфы, кстати, оказались в самом выгодном положении: драконы не любят летать над большой водой. Могущественная империя людей, главный оплот Инквизиции, вскоре испарилась как не бывало в жаре драконьего дыхания, и когда дым рассеялся, на её месте оказалось пятнадцать раздробленных королевств. Больше некому было преследовать пытливые умы, желающие проникнуть в тайны мироздания. Так начался век робких магических исследований. Пока что ещё не науки – только экспериментов. И больше всех преуспели вы – эльфы, на тот момент ещё только бедные наёмники, не гнушающиеся проливать кровь там, где их попросят. Но вас не тронули пожары и разруха… да?

– Вы говорите так, точно эльфы были каким-то незначительным народцем на побегушках, – сухо возразила Шиа. Что-то внутри неё рвалось наружу, требуя встать на защиту родины. – Это не так. Во-первых, мы обладаем величайшим магическим потенциалом. И другие страны нас всегда за это почитали. Даже Инквизиция, несмотря на своё учение, периодически прибегала к нашей помощи. А во-вторых, к тому времени у нас образовалось своё государство, верховным органом которого был совет князей, просто мы набирались военного опыта, помогая другим. Драконы были общей опасностью…

– И всё же по сравнению с предшествующей империей людей уровень вашей культуры тогда был несравнимо ниже, – возразил профессор, игнорируя вспыхнувшую эльфийку. – Взять хотя бы стройную судебную систему людей и те принципы кровной мести, которые у вас были ещё в ходу. Также вы забываете, что магический талант одинаков у всех, только он проявляется либо в активной, либо в пассивной форме5 А что касается гарантированного господства… не вы ли жёстко соперничали в середине прошлого столетия с Королевством Дроу и победили во многом благодаря нашей поддержке лесом и продовольствием? Ах, какая забывчивость с вашей стороны! А Королевство спустя ещё пятьдесят лет претерпело гражданскую войну и потеряло существенную свою часть…

– Если бы мы были такими дикарями, как вы описываете, мы бы никогда не встали во главе цивилизации, – с жаром возразила Шиа. Её несло, как в тумане, без остановки, без выбора слов. – Мы открыли новую эпоху, мы дали миру столько, сколько ещё никто…

– Последнее маловероятно, но я не отрицаю достижений вашей нации, – согласился профессор. – Вы действительно сделали многое – впрочем, не сомневаюсь, то же самое сделали бы чуть позже и другие расы, – и я советую вам на досуге самостоятельно почитать документы на данную тему, а пока давайте вернёмся к истории Белой империи.

Чрезвычайно уязвлённая, эльфийка больше ничего не возражала, молча записывая за лектором. Она спрашивала себя, сможет ли и дальше выносить уничижительные отзывы о родной стране. Но спорить, когда твой оппонент гораздо лучше оперирует фактами, было невозможно. Наоборот, на душе становилось ещё горше. С другой стороны, профессор был известным учёным и тратил на Шиа своё время по просьбе императора. Что же, выставлять себя несговорчивой ученицей и жаловаться Аурелию? Наверняка из-за неё он окажется в неловком положении. Нет уж. Шиа была уже не рада, что согласилась на уроки истории. Утренний разговор с графом Круазе тоже не добавлял спокойствия. Глухое раздражение разъедало душу, как ржавчина.

Занятия с преподавателями проходили в дворцовых покоях княгини Брунгервильсс, куда эльфийке был теперь обеспечен ежедневный доступ. Арэйсу, которая зашла в комнату вскоре после ухода профессора, не могла не заметить мрачное настроение Шиа.

– Вас что-то беспокоит?

– Он утверждает, что Островная империя заняла лидирующее положение лишь по чистой случайности. Что за бред! А кто тогда додумался до сигилов? Мы! – раздражённо фыркнула Шиа. – Нет, скажи, разве я неправа?

– Ну, всё зависит от критериев, по которым и вы, и он оцениваете уникальность вашего народа, – невозмутимо ответила княгиня.

– Как?! Ты с ним согласна? – Шиа взвилась, как ужаленная. – Нет, ты мне ответь, ответь! – надавила она, когда Арэйсу беззвучно вздохнула.

– Как по мне, все расы равны, и вы ничем не лучше нас. Вообще-то первые сигилы изобрели кентавры, разве нет? А рунную вязь – язык Бездны – давным-давно использовали люди. Эльфы лишь соединили оба элемента.

– Да какая разница? Другие расы придумали структуру, но так и не поняли, как ею пользоваться. Только островные эльфы разглядели ценность сигилов в сочетании с рунами! Только мы свободно используем магию! Другой такой нации в мире нет! – Шиа вскочила с места, не в силах сохранять спокойствие, но Арэйсу только озадаченно посмотрела на неё.

– Вы ничем не заслужили того, что у вас такие способности к магии. К чему кичиться тем, что дано от природы? И уж если говорить об уникальности, слышали ли вы про шаманизм нагов? Это нечто неповторимое, и ни одна другая раса не способна на подобное, в том числе и эльфы.

– Да нет же… да как же ты можешь… Ты ничего не понимаешь! – вспыхнула эльфийка, и в её глазах сверкнули колючие, злые слёзы. – Почему вы все считаете нас невеждами, дикарями, какими-то чудовищами?.. Я знаю! Я тоже тебе не нравлюсь, и раздражаю, и кажусь недалёкой, и… и… Всё, я больше не хочу это обсуждать. Оставь меня в покое, – скороговоркой крикнула она, громко хлопнув дверью и бросив растерянную Арэйсу одну.

Наскоро накинув на плечи пальто, Шиа выскочила в придворцовый парк. Ледяной вечерний воздух лизнул шею, голову и грудь, но, обуреваемая эмоциями, эльфийка осталась к нему безучастна. Точно раненый зверь, она бежала без оглядки, а боль лишь нарастала.

Куда исчез тот восторг, который ей недавно внушали столица и её жители? Сейчас Шиа вспоминала Рогеаль и запоздало догадывалась, как чувствовала себя художница, вздрагивая среди незнакомых улиц. Это было тотальное ощущение собственной чужеродности здешнему порядку. Она, эльфийка, ни к чему не имела отношения – ни к этому городу, ни к нордам, ни к Белой империи. Всё это жило и состоялось абсолютно без её участия. И для них она тоже была чем-то вроде случайной помехи, аномалии – никто не подозревал о запахе моря, о золотом свете и запутанных лабиринтах эльфийской столицы, о тревогах и верованиях её народа. Всё, что Шиа было дорого, здесь теряло значение. Всё, что дарило тепло, было утрачено, а то, чем она владела сейчас, не могло послужить заменой.

«И как я буду жить с этим каждый день? – содрогаясь, спрашивала себя эльфийка. – Когда нет ни с кем близости, когда нет корней, нет своего места. Как я смогу здесь выжить? Я не хочу, не хочу ничего этого…»

Шиа добралась до гостиницы пешком, не замечая времени. Дежурная улыбка горничной в холле показалась ей зловещей. Всё было фальшью, фальшью, учтивой маской, за которой скрывалось самое чёрствое равнодушие. Точно больная, отряхивая с плаща осевшую осеннюю влагу, Шиа поднялась в номер. И до вечера, уныло перебирая страницы зачитанного до дыр романа, ждала Геасфель. В последнее время они мало общались: старшая сестра привыкала к новой должности, нередко задерживаясь по вечерам, тогда как Шиа много общалась с Арэйсу. Однако сейчас младшая эльфийка искала поддержки и утешения. Ожили детские воспоминания, и ей вновь хотелось верить в непогрешимость, мудрость и силу своей сестры.

– Эй, ты в порядке? Что-то кисло выглядишь, даже не довела меня ни разу за вечер. – Рогеаль, потягивая остывший чай, окликнула её после долгих часов безмолвия. Шиа мрачно зыркнула исподлобья. – С Аурелием, что ли, поссорилась?

– Отстань, не твоё дело.

Художница хмыкнула, демонстративно отворачиваясь. Возможно, она нашлась бы, что ответить, а может, и промолчала бы обиженно, однако со стороны коридора наконец-то донеслось миролюбивое мурлыканье Геасфель: старшая сестра возвращалась в приподнятом настроении. Шиа, отбросив книгу, тут же соскочила с кровати и выбежала наружу. Она успела, как раз когда старшая сестра собиралась скрыться в своём номере.

– О, Шиа! – заметив сестру, Геасфель очень обрадовалась. – Как ты вовремя, иди полюбуйся, что я себе купила.

Достав в прихожей из перекинутой через плечо сумки керамическую тарелку в форме дубового листа, старшая сестра с гордостью показала её Шиа. Тонкие ребристые прожилки рассекали разводы бледно-зелёной глазури.

– Правда красиво? Случайно наткнулась на один милый магазинчик.

Сияя, Геасфель закружилась по комнате, подыскивая подходящее место для трофея. Она поразительно быстро перестраивала любое пространство под себя. Где бы старшая сестра ни останавливалась жить, все горизонтальные поверхности начинали заполнять декоративные безделушки. Сейчас на подоконнике собирался расцветать алоэ, явно подпитанный эльфийской магией, и ещё с десяток рамочек с миролюбивыми девизами Геасфель привезла с собой. Остальное, в том числе и статуэтки из глины, было бескорыстно оставлено хозяевам их дома в Островной империи, о чём, казалось, старшая сестра нисколько не жалела. Рогеаль находила её поделки чересчур своеобразными, но забавными. Шиа же размышляла об этом не слишком много, воспринимая всё, что создавала Геасфель, как неотъемлемую часть её характера. Однако сейчас, наблюдая за радостью сестры, она поразилась тому, насколько будничным оставалось её поведение в любой обстановке. С самого начала из них троих не изменилась только Геасфель. Будто не было никакого переезда в другую страну, она вела себя абсолютно так же, как и дома, и исходящая от неё безмятежность навевала диссонанс.