Я нарисую тебе смерть

ГЛАВА 35. Вражеское признание

ГЛАВА 35. Вражеское признание

Как оказалось, в мужской клуб легко попасть и через главный вход.

Нет, поначалу я собиралась использовать старый план, все-таки он отработан, но, когда я шла мимо здания в подворотню из двери выглянул охранник и пригласил меня войти. Смотрел на меня с ужасом, наверняка та девица всем разболтала, что я ей глаза обещала выколоть. Разве не понятно, что это была шутка? И ладно девчонка напугалась, но чтоб бравый охранник впечатлился… да я пока до его глаз допрыгну, ноги от усталости подкосятся!

Глядя на охранника с неудовольствием, я прошла наверх. Опять же, беспрепятственно, на каждом этапе мне натянуто улыбались и кивали. Возможно, та девица не просто рассказала обо мне, но и распространила по клубу мой портрет. Или все проще и как обычно враг постарался. Обо мне уже только ленивый не слышал: тут тебе и прихвостни Гессенера во главе с их безруким предводителем, и бывшие работники Дворца Правосудия, и полиция, и даже Кристин!

Врага я застала на прежнем месте, в этот раз моего визита он ждал, сидел лицом к двери в расслабленной позе, откинувшись назад. Осталось только руки по спинке дивана распластать, чтобы совсем уж смешно выглядеть. Увидев меня, Гримм слабо кивнул, а я некстати подумала, что враг за прошедшие годы не так уж и изменился. Нет, какие-то мелочи, конечно, поменялись, но если убрать прическу, слабую щетину… все как прежде. А ведь Гримму сколько на момент нашего знакомства было? Лет тридцать? А после тридцати люди обычно приобретали новые черты, особенно за семь лет. Даже девять, учитывая те два года, что мы еще воевали.

Я нахмурилась, думая об этом.

— Что на этот раз? — нехотя спросил Гримм.

— На этот раз… — точно, мой визит случился по конкретной причине. — На этот раз поговорим о пророчествах, — я прошла и села напротив Гримма, невовремя вспомнив, что утром я даже причесывалась на ходу и под завывания Ти. Негоже выглядеть перед врагом совсем безоружной. Впрочем, ладно: — Пророчества сбываются. Без исключений, я узнавала об этом множество раз, все источники информации твердят одно и то же. Пророк – лишь инструмент в руках богов, пророк изображает результат уже свершившихся событий, не больше.

В ответ Гримм моргнул.

— Ничего нельзя поменять. Пророк…

— Я понял суть твоей лекции, — кивнул враг. — Что дальше?

— Я пророк.

— Не жалуюсь на память.

Не выдержав, я скрипнула зубами. Ну что за человек такой?

— Ночью ты спросил, нравится ли мне происходящее. Но мы оба понимаем, что оно нравится тебе, всегда нравилось. И я это всегда осознавала, едва ли не с самого начала… а теперь вообще ничего не понимаю. Картина ведь у тебя?

Гримм не ответил, но я по его лицу видела, что права. Конечно, картина у него, у кого же еще? И это все запутывало еще больше, хотя куда уж больше… и так ничего не понятно. Цели, мотивы Гримма и его врагов, его прошлое… и я во всем этом водовороте каким-то боком.

— Почему меня не убьешь? — задала я прямой вопрос, глядя на врага.

— Не могу, — ответил он с усмешкой. Как всегда, с неким затаенным превосходством во взгляде.

— Потому что на что-то надеешься?

— На что-то надеюсь.

— Думаешь, я перепишу будущее? Что смогу?

Гримм опять усмехнулся и не ответил.

— На это ты и надеешься, — окончательно уверилась я. — Отсюда терпение, игры в спасителя и слова о последней воле бабушки Анны. Мол, один ты у меня остался, почти родственничек драгоценный… и про первое похищение все ты прекрасно понял, Гримм. Но проучить хотел, показать, каково это, без тебя существовать, зато с твоими врагами за спиной. Прожить долго не получится.

— Да ты видишь меня насквозь, — сказал он тихо. Угрожающе тихо.

— Всегда видела. Всегда знала, кто ты такой.

— Ты, мать твою, меня достала, — медленно сказал он и встал с дивана. Подошел ко мне, за руку дернул наверх, вцепился в локоть с непонятной целью и рявкнул: — Всегда знала, кто я такой, да, Сашенька? Или одного взгляда хватило тебе, чтобы сделать выводы и нос воротить годами, да строить свои идиотские теории. И тебе было плевать на все, ты же все, мать твою, знала!

Со странным чувством я посмотрела на хватку Гримма на моей руке. Такое происходило впервые, это же… Гримм! Он всегда спокоен, даже его бешенство тихое, пугающее ледяное. А тут – сплошные эмоции.

— Так и было, — пробубнила я, слегка растерявшись от его криков.

— Ну давай, скажи: когда у меня день рождения? Раз ты все обо мне знаешь.

— Весной?

— Здорово. Отгадала две буквы. А о семье моей что скажешь, знающая?

— Мать, отец… брат.

— Нет у меня семьи. И никогда не было. А…

— Прекрати, — остановила я, выдергивая руку из его хватки. — Прекрати! Ты все переворачиваешь, как обычно. Ну и что с того, что я не знаю, когда ты там родился? Да мне все равно, апрель это или ноябрь! Главное, что ты за человек, Гримм. А вот с этой частью я точно не ошиблась.

— Ты… — он покачал головой, в его глазах плескалась ярость.

— Ну что ты, продолжай! Я сумасшедшая, я ненормальная, я чокнутая, в дурке лежала… а ты, весь такой молодец, положительный со всех сторон парень, годами терпел мои закидоны. И кто тут из нас чокнутый, а? В отличие от тебя, я никогда не скрывала, кто я такая, всегда говорила правду. Не пыталась понравиться, была собой, пусть я и не девушка мечты, зато была собой. А что делал ты? Врал. Постоянно. Врал и манипулировал. Таскался к нам на чай и жевал бабушкину стряпню, которая тебе не нравилась. Терпел общество моей сестры, а ведь она тебя раздражала! Смеялся над шутками брата, а ведь Виктор всегда так тупо шутил! И я все это прекрасно видела, Гримм! Видела все твои манипуляции, видела тебя насквозь. И за это я тебя ненавидела больше всего – за лживость, ты манипулятор и игрок, а я таких людей на дух не переношу. И знаешь, что самое смешное? Ничего не изменилось, ты и сейчас такой же: манипулятор, игрок, которому все равно на чувства других. Есть только ты и твои желания. И твои проклятые игры.

— Да какие игры!

— Сам знаешь. Помню, помню: я буйная, странная и сумасшедшая. И с похищением все придумала, конечно, как обычно. Но скажи мне, Гримм, откуда взялась моя неслыханная знаменитость? И Ти обо мне наслышана, и люди из Дворца Правосудия, и враги твои в курсе каждой нашей личной разборки… и не говори, что ведьмак-Делле все Гессенеру самолично доложил, есть вещи, о которых Делле и знать не знал! Только ты и я, Гримм, ты и я. И я молчала… знаешь, что я думаю?

— Наверняка какую-нибудь гадость.

— Думаю, ты все это специально. Натравил на меня своих врагов, распустил слух: мол, есть такая вся особенная девушка, давайте, похищайте ее, нападайте на нее, шантажируйте ее… а она так одинока, ей некому помочь, некуда податься. Один я, такой весь прекрасный, и остался. И я помогу, чего уж там. Будет благодарна… ты хотел, чтобы у меня не осталось выбора, чтобы я пришла к тебе, рано или поздно. Что и случилось. Но даже если бы и нет… после похищения мы бы все равно встретились. Если не после первого, так после второго. Деться мне все равно некуда…

— Это тебе-то? — он мрачно усмехнулся. — Ну да, конечно. Как по мне, это на редкость тупой план, ведь я тоже, дорогая, знаю тебя: ты лучше лоб себе расшибешь, чем испытаешь благодарность, хоть каплю. Чем поверишь, что я не так уж и плох, как ты вообразила. Нет. Я мог спасать тебя, весь такой прекрасный, мог хоть в лепешку разбиться, но ты бы обозвала меня манипулятором и гнусом, и все равно бы ушла. Да хоть бы сбросилась с моста, все лишь бы не сказать мне доброго слова, не признать, что ошибалась.

Я иронично подняла бровь:

— Ну да, ну да. Ничего нового: опять я, опять мой паршивый характер вкупе с неуемной фантазией, и опять ты не виноват и вообще, я не так поняла и не побежала кланяться благодетелю. Зря я только распиналась перед тобой, все слова впустую. Нам с тобой не о чем говорить, мы все равно никогда не поймем друг друга, и вот лишнее доказательство. Пока, Киллиан, — я попыталась уйти, но он вновь схватил меня за руку. Я хотела вывернуться, но он держал крепко, в глазах плескалась ярость. Но я все равно его не боялась. И внезапно поймала себя на мысли, что страха никогда и не было. Злость, гнев, ненависть… что угодно, только не страх. Каким бы монстром он ни был, я не боялась его ни минуты.

Странное открытие.

— Пусти!

— Мы не договорили, — спокойно объяснил Гримм...