Детектив с одесского Привоза

Погорелов еще долго говорил. Но Забара не очень вникал в смысл его слов. Ему и так все было ясно. У Погорелова есть хороший повод избавиться от него. И если он пожелает, то уже завтра можно идти в отдел кадров за расчетом.

Рослый, черноусый, с пронзительным взглядом, Погорелов казался Забаре боцманом пиратского фрегата, от которого бесполезно ждать пощады.

Вскоре прибыли подполковник Астахов и его заместитель по оперативной работе подполковник Артамонов.

Слушая доклад майора Погорелова, Астахов время от времени посматривал на Забару.

Тот стоял ни жив ни мертв. Такой стыд, такой позор! Подвел товарищей. Глаза его предательски набухали слезами, к горлу подступил комок.

— Он, видите ли, начал подозревать Черевика в квартирных кражах, — глухо, словно откуда-то издалека доносился до Забары сердитый голос Погорелова. — И полез напролом. А от него что требовалось? Сидеть на своем участке, как наседка на яйцах, и был бы полный ажур, закрыли бы сразу три дела. А теперь — ищи ветра в поле.

Астахов сел за стол, поднял глаза на Забару.

— Что же это вы, товарищ лейтенант, не в ту дверь ломиться начали? Три месяца сборы проходили, стажировались на лучшем участке, разве ничего не осталось вот здесь? — Он приложил правую руку ко лбу. — Мы с вами долго беседовали, и мне казалось, что я вас понял, считал, что таким весельчакам обязательно будет везти. Я до сих пор помню вашу каверзную шутку о милицейских дубинках и телеграфных столбах. Я уверен, что вы не из тех людей, которые считают, что голова у них для того, чтобы носить шапку или фуражку. И все-таки опростоволосились. Вы когда уволились из армии в запас? Лет пять назад?

— Так точно!

— Подойдите поближе к столу.

Забара подошел, печатая шаг, замер по стойке «смирно».

— Да, маршировать вы умеете, — печально улыбнулся Астахов. — Но и в армии, и в милиции не это главное. Главное вот что, — он снова приложил правую руку ко лбу. — Если у вас возникло подозрение, значит, надо было немедленно писать рапорт. Подозрение не дефицитный товар, чтобы держать его про запас. Вы же не исполнили элементарных требований нашей службы, грубо нарушили закон.

Астахов поднялся, вышел из-за стола, положил руку на плечо Забары и слегка придавил, словно хотел, чтобы он стал «вольно».

— Вы догадываетесь, почему я так долго лясы точу? Мне хочется, чтобы вы немного пришли в себя и вспомнили другие слова, кроме «так точно» и «никак нет». Хотя я, конечно, понимаю вас. Сначала Черевик своим маскарадом ошарашил, затем майор, наверное, добавил. Он у нас умеет это делать, особенно если при его разносах присутствует кто-то из подопечных. Угадал?

— Так точно! — вытянулся Забара и тут же расслабился. — Ну... я хотел сказать, что было немножечко и того, и того. Особый эффект дали непроцессуальные термины товарища майора. Но я не жалуюсь, я просто объясняю.

— Ладно, к этому мы еще вернемся. Сейчас меня интересует, надежно ли охраняется квартира Черевика?

— Там остался участковый инспектор лейтенант Микитюк.

— А как он оказался на вашем участке?

— Я позвал для подстраховки. Когда у меня появилось подозрение, я позвонил в райотдел, но в это время ни вас, ни других начальников в райотделе не было. Никого из оперативников — тоже. И дежурный прислал Микитюка. Я шел в квартиру Черевика не обыск делать, не арестовывать его. У меня на это не было санкции прокурора. Поскольку возникло подозрение, я хотел создать экстремальные условия для Черевика...

— Значит, подозрение возникло, — прервал Забару Астахов. Он боднул головой воздух, пошевелил кустистыми бровями. — Это что же — какое-то наитие снизошло на вас? Или кто-то из наших надоумил, консультировал?

Забара бросил взгляд на старшего следователя Форостовского.

Тот понял его, буркнул:

— Я-то здесь каким боком?

Конечно же никаким — ни левым, ни правым. Их телефонный разговор к делу не приложишь. Да и не собирается он, Забара, перекладывать на кого-то даже часть своей вины. Посмотрел же он просто так. И вот теперь убедился, что «наставник» отмежевывается и от него, своего подопечного.

Наверное, Астахов обо всем догадался, но ничего не сказал, повернулся к майору Погорелову.

— Надеюсь, теперь достаточно оснований для того, чтобы взять у прокурора санкцию на арест Черевика и обыск в его квартире?

— Думаю, достаточно, товарищ подполковник.

— Тогда отправляйте группу. Пусть поколесят по городу, глядишь, кому-то и повезет. Приметы Черевика имеются?

— Его фотографию я всем показывал, это ведь наш старый знакомый.

Когда они остались втроем, Астахов попросил Забару:

— Расскажите, как «вышли» на Черевика. Ясное дело, вы собирались к нему не с пустыми руками, имели надежные доказательства, что он причастен к ограблению квартиры мясника Жоры Господчикова.

— Нет, товарищ подполковник, тут у меня косвенные улики. Куда с большей вероятностью я могу доказать, что Черевик совершил кражу на квартире моряка дальнего плавания Тищенко.

— Даже так? — Кустистые брови Астахова поползли вверх. — Это интересно, очень интересно. Ну-ка рассказывайте, товарищ лейтенант, я внимательно слушаю вас.

Волнуясь, часто сбиваясь, Забара рассказал обо всем, что произошло менее чем за сутки.

— Ну и как, понравился он вам? — спросил Астахов, лукаво подморгнув Забаре.

— Черевик?

— Он самый.

— Я особенно и не присматривался к нему. Я же не думал, что «врач» — это Черевик. Вот сейчас пытаюсь вспомнить его лицо. Какое-то оно... В общем, ничего не могу сказать. Но выглядит он намного старше своих лет. Это уж точно.

— Ничего удивительного здесь нет. Он лишнее по тюрьмам набрал. Коля, таксист, тоже утверждал, что пассажиру его лет сорок, а Черевику вчера стукнуло тридцать три. Хотя надо еще доказать, что Колин пассажир и Черевик — одно и то же лицо. А каково ваше мнение по поводу случившегося? — обратился Астахов к майору Погорелову.

— Я считаю, товарищ подполковник, что мы так или иначе «вышли» на того, кто нам нужен. Отпечаток пальца недалеко от места преступления — улика серьезная. Понаблюдали бы за этим самым Черевиком, установили его преступные связи, прихватили с ворованными вещами — не выкрутился бы. Но вот благодаря, а точнее, из-за халатности молодого участкового все полетело вверх тормашками. И теперь, выражаясь чисто по-одесски, спрашивается вопрос: в итоге что мы имеем? Имеем классическое выражение того же Привоза: «Вам нужны свидетели? Так я же свидетель. А что случилось?» Беда не только в том, что вор-рецидивист Черевик отныне в бегах. Самое страшное — он теперь никогда не выведет нас на ворованные вещи. И когда мы его поймаем, то без вещественных доказательств он будет всего лишь вором по подозрению — не больше. А этого недостаточно, чтобы его упрятать за решетку, а с нас снять квартирные кражи. Да, итог печальный: новых улик нет, а старые вещдоки исчезли. Вот к чему приводит легкомыслие одного скороспелого детектива. — Погорелов бросил недовольный взгляд на Забару и добавил: — С одесского Привоза. Без году неделя, как стал участковым, а уже противопоставляет себя коллективу, строит из себя этакого ходульного рыцаря-одиночку, обладающего дьявольски тонким чутьем, фантастической наблюдательностью, потрясающей интуицией, поразительно точной логикой, способного раскрыть любое преступление, не выходя из своего служебного помещения. Да за все это...

— Товарищ майор, — прервал Погорелова Астахов, — а вам не кажется, что кто-то из великих был прав, когда сказал: «Критиковать без позитивной программы — это по меньшей мере безнравственно»? Если следовать вашей логике, то и обнаруженный отпечаток пальца Черевика ровным счетам ничего не значит, потому как он будет утверждать, к примеру, что спутал веранду с трамвайной остановкой. А вот то, что Черевик побежал от участкового инспектора, уже о многом говорит. Конечно, это не полное признание своей вины, это мы должны ему еще доказать. Но он «засветился». Безымянность — лучший залог безопасности, так думал Черевик, а Забара взял да и раскрыл его инкогнито. Поймать мы Черевика, конечно, поймаем и разберемся со всеми его маскарадами. А что касается лейтенанта Забары, его дебюта в роли сыщика... Знаете, когда ошибается подчиненный, то половина вины ложится и на плечи его непосредственного начальника — недостаточно воспитывал, учил. Да, Забара провинился, это для него урок, и я не сомневаюсь, что все это послужит молодому участковому инспектору хорошей наукой. Но ведь и многое он сделал. Есть за что похвалить его, поблагодарить... Черевик не случайно пошел на преступление. В жизни своя логика, она рано или поздно приводит человека, живущего «для себя», к столкновению с обществом. В нашем же случае пересеклись линии не только квартирного грабителя Черевика и милиционера Забары, а жестоко схлестнулись две жизненные позиции, два принципа. Черевик внутренне был готов не только украсть, но и посягнуть на чужую жизнь. Было бы у него оружие — воспользовался бы не задумываясь. Против Забары тоже. Ведь участковый помешал ему жить по сомнительным правилам, которые он установил для себя.

— Убегая, Черевик бросил больного сына, — сказал Забара.

— Ясное дело, овце не до ягненка, когда ее саму тащат на шашлык, — усмехнулся Погорелов.

— Краденые вещи на квартирах Тищенко, Давидовского и Господчикова за нами, — продолжил Астахов, никак не среагировав на реплику майора. — Обыск у Черевика, я думаю, ничего не даст. А ход расследования, проведенный лейтенантом Забарой, интересен и перспективен. И никакой он не рыцарь-одиночка. Это вы напрасно, майор. Участковый использовал, причем очень умело, сведения, имевшиеся в распоряжении милиции. Среди его добровольных помощников — ночной сторож дед Полундра с сыном, дворничиха Клава и ее мать, четверо молодых рабочих с родного завода, водители Коля и Павел Иванович... Я верю, что товарищ Забара сумеет сделать правильные выводы из своей ошибки. И предлагаю включить его в вашу оперативно-розыскную группу. Усилим ее и другими работниками из группы Дунаева.

— Мне кажется, что мы сумеем обойтись собственными силами, — недовольно произнес Погорелов. — Ведь задача упростилась — искать Черевика. Зачем же концентрировать все силы райотдела в одной группе? У капитана Дунаева, лейтенанта Забары своих дел полно. Отпечатки пальцев Черевика обнаружили мы, значит, мы и должны раскручивать дальше.

— По-моему, вы недооцениваете Черевика, — резко сказал Астахов. — Я понимаю вас: лестно записать на свой счет разоблачение такого изворотливого преступника, но... Важно как можно быстрее добиться положительного результата. Пусть даже усилиями всего райотдела милиции. И не надо смотреть косо на участкового. У него светлая голова, свое умение мыслить логически он уже доказал. Черновая работа, которую провел лейтенант Забара, займет в рапорте всего одну строчку, хотя это — девять десятых всей операции по выявлению преступника. В конце концов, почему я должен вас агитировать, товарищ майор? Черевика надо задержать как можно скорее. К розыску подключатся не только наш личный состав, особый отдел милиции города, области, но и водители такси, машин «скорой помощи»... Будут надежно блокированы главные транспортные артерии Одессы, все вокзалы. Задание не из легких: в городе с почти миллионным населением не так-то легко найти и обезвредить одного-единственного человека. Но мы должны его выполнить. Раздадим фотографии Черевика милиционерам, общественным помощникам. Кому-нибудь да попадет в поле зрения. Хуже, если Черевик успел уже исчезнуть из Одессы. Но все равно догоним, никуда он от нас не убежит.