Детектив с одесского Привоза

8

Разговор с Надей, женой Коти Черевика, не получался. «Да» и «нет» — вот и все, что она отвечала. Мужа давно не видела, ничего о нем не слышала.

И вдруг...

Не было бы счастья, да несчастье помогло. Выпив кружку холодной воды, Василий непроизвольно схватился за щеку, едва не застонал от острой боли. Уже несколько дней его беспокоил зуб, да все никак не мог выбраться к стоматологу.

— С зубами шутки плохи, это я по себе знаю, — вздохнула Надя. — После рождения дочери страшно и вспомнить, что было. Зубной врач и меня помучил и сам намучился, когда «короновал».

Забара сразу насторожился. Но спросил спокойно, как бы между прочим:

— Надеюсь, Осяк сделал вам все мастерски и вы довольны?

— Да, очень. Руки у него золотые.

— И давно он «короновал» вас?

— В августе прошлого года.

«В середине августа прошлого года была совершена кража на квартире зубного врача Осяка», — вспомнил Забара.

— Надя, давайте уточним, когда вы были в последний раз у Осяка — в начале, в середине, в конце августа? Понимаете, для меня это... важно.

— Числа десятого.

— А чуть позже его обокрали. Вы знаете об этом?

— Слышала.

«Мой предшественник проводил, наверное, целое дознание, с соседями не раз беседовал. Но тогда у Коти Черевика было стопроцентное алиби».

— Простите, вы на фамилии своего мужа?

— Нет, оставила девичью.

«Вот почему Осяк утверждал, что фамилию Черевик слышит впервые».

— Надя, а ваш муж тогда, в августе прошлого года, не расспрашивал вас об Осяках — где и как они живут, что есть в квартире, какая семья, ну и прочее в этом роде? Для меня и это важно. Возможно, вы шли с мужем по улице, увидели Осяка и показали его супругу: вон, мол, зубной врач, который помог вам. Я угадал? Угадал, по вашим глазам вижу.

Чтобы прервать затянувшуюся паузу, Василий стал рассказывать ей о сынишке: учится он хорошо, к нему перебрался дед, будет за ним присматривать.

— Мне разрешат забрать Котю сюда, в село? — спросила Надя.

— Конечно, разрешат, — ответил Забара. — Но лично я не советую вам делать этого. Хотя бы до окончания сыном второго класса.

— А вы приехали по поводу... старых дел Константина? — Надя настороженно посмотрела на Забару.

— Боюсь, что новые прибавились, — не стал он ее обманывать.

— Значит, я правильно сделала, что осенью уехала от него. Да и вообще... связался с этой Милькой. И черт с ним! Пусть живет как хочет.

— Что еще за Милька? — спросил Василий, сделав вид, что спросил просто так, машинально.

— Вам это тоже важно? — сердито бросила Надя.

Забара ничего не ответил.

— Понятно, — вздохнула Надя. — Она молодая, красивая. О том, что Константин живет с ней, я узнала случайно. Встречались они на квартире одной старушки на улице Богдана Хмельницкого в доме номер тридцать шесть. Там его и увидели мои знакомые. В Одессу Милька приехала из Белгорода-Днестровского. Вот и все, что я знаю...

Василия сразу насторожило то, что отец не вскочил с кровати, когда увидел его, только сел, опустил ноги на пол, улыбнулся. И улыбка вышла какая-то печальная.

— Живы?! — по-байбузовски поздоровался Василий.

— Да живы, живы, — отец продолжал печально улыбаться. — А вы там как же? Что у тебя на работе стряслось?

— На работе? Ничего не стряслось.

— Как же ничего, если с завода ушел. Что, не смог делать канаты?

— Даже отлично делал. За что и наградили меня, — не удержался Василий, чтобы не похвастаться. — Золотую медаль выставки из самой Москвы прислали.

— А медаль в самом деле из чистого золота?

— Не догадался сдать в лабораторию на анализ.

— Не кусайся, сынок. Молодец. Теперь ты у меня прямо сокровище, — отец улыбнулся уже веселее.

— Тоже скажете. «Сокровище»... Для большего сходства с сокровищем меня надо зарыть в землю.

Отец резко пригнулся, застонал.

— Что с вами? — испугался Василий.

— Да ничего особенного. Только то, что я теперь самый добрый человек на всю Байбузовку.

— Вы о чем?

— Операцию мне недавно сделали. Всю желчь вырезали...

Василий осуждающе покачал головой.

— Почему же нам не сообщили?

— Зачем?

— Как — зачем? Мы все приехали бы раньше: я, Нина, Катя, Валерий... Врачей бы...

— Э-э, сынок, если уже пробил мой смертный час, то никто из врачей руки под меня не подложит. Ты лучше скажи, как в милиции оказался.

— Надо было.

— Кому — тебе?

— Нет, другим.

— Тогда все ясно. И все правильно.

Чтобы сбить немного напряжение разговора, Василий спросил:

— Почему вы сказали: «Что у тебя на работе стряслось?»

— Мать вдруг заволновалась, о тебе только и разговоров. А ты ведь знаешь — она у нас вещун... Ничего, сынок, ничего, — снова печально улыбнулся отец. — Работа всех нас держит на земле. Вот и мать сейчас в своем детском садике. Знала бы, что ты дома, — ласточкой прилетела бы. Скоро придет. Насмотрится на тебя, нарадуется...

До поздней ночи в хате Забаров горел свет. У матери, вернувшейся из детсада, где она работала уборщицей, вопросов было больше, чем у отца, все ее интересовало.

Василий, рассказывая родителям о своей жизни, полностью отключился от событий последних дней, не дававших ему покоя. А сообщив все новости, крепко, как в детстве, уснул в родной хате.