Пятнадцатилетний чародей. Том I, часть II.

Глава 1

ЧАСТЬ II

Глава первая

Лежу я в больнице дебильный герой.

Там ещё у Лерм`онта про молодого орла было.

Ну да орёл — я, только комнатный. Тридцать пять лет за плечами и что? Ну кто меня спрашивается просил снимать с себя метку высшего демона.

Учёный кот Василий поведал мне, о геройском герое, который совершил то, что раньше, в принципе, считалось невозможным. Нет снять метку можно, хоть и сложно, и это периодически делают священники, за одним маленьким нюансом, реципиент обязательно помирает в итоге.

Всё просто паучок, которого я обнаружил на своей пятке, Ахиллес, блин, недоделанный, намертво соединяется с аурой становясь её неотъемлемой частью. Этот паучок и есть та самая метка которую подселяют начинающему колдуну, тем самым создавая нерушимую связь между демоном и его аколитом. Через эту связь колдун получает тёмную силу и через неё же душа отправится по новому адресу минуя чистилище навсегда лишившись дара вечной жизни, ибо, как всем известно, душа бессмертна.

Вот эту метку я сначала получил при внезапной кончине одного директора с пониженной социальной ответственностью, ей — метке, видите ли, необходим носитель из смертных. А потом этот внезапно смертный чародей, взял и выдрал и сосуда свих тонких энергий эту чёрную, чёртову, хрень. Считай сам себе в голову выстрелил сделав в ней дырку. Вот жизнь и решила с таким придурком расстаться. Счастье, что рядом была Мария свет Витальевна. Реанимационные мероприятия Маша провела блестяще. Запустила остановившееся сердце…

Три раза.

Потом в больнице ещё пару раз доктора постарались, пока моё солнышко не зарастило отверстие.

Нет не так, ещё мне повезло с Софией, она вливала в меня всю благодать, всё что могла отдать, отдала. Иначе сердце бы в лоскуты порвалось. Короче сердечко мне подсадили капитально. Вот теперь лежу медитирую, размышляю, заодно сердечные мышцы восстанавливаю.

Когда на рассказ Васьки, о том какую глупость его хозяин совершил, попенял ему, что мол и так бы загнулся, раз связь заработал с нижним планом, оказалось, что не совсем так. Не я первый и не я последний, которому фортуна корму показала. Можно было в монастырь уйти, постриг принять, и жить монахом, молится, не грешить, и помереть в старости. Пусть и не от старости.

Да, я мог лишить себя всего мирского, в том числе права на статус наследника Рода, но жить. Правда под конец жизни всё равно бы церковь совершила обряд по разрыву богомерзкой связи, иначе только вниз.

Если вдуматься я сегодня умер пять раз, кошак недоделанный.

Бесит! Реально бесит. Нет в монастырь я не собираюсь и то, что чаша сия меня минула, радует безмерно.

Да чтоб меня опять таксист переехал. Где моя взрослая рассудительность и крепкие нервы, ну вот какого хрена нужно было сразу удалять эту чёртову хрень, взрослый мужчина сначала думает, потом опасается и снова думает, потом терпит до последнего и когда уже не вмочь, и болит так, что сил нет идёт к врачу.

Я вздохнул и поднялся с кровати. Меня уже не болтало и силы восстановились достаточно для спокойного передвижения по больничной палате. В этот раз лежу в випе, телевизор холодильник, отдельный туалет с ванной, все дела.

На диванчике прикорнула София. Умаялась бедолага, спит. Красивая как утренний цветок. Аура девушки сияет белым светом, восходящим куда-то в горние выси. Яркие снежинки благодати, как светлячки, медленно кружатся, тихо опускаясь на мою слугу.

«На мою Слугу» — странное выражение, по русски правильно говорить и писать — служанку. Но нет, Слуга это что-то большее, как оказалось, мною до конца не понятое. Папа сказал, что это моя сила нас соединила. Если подумать, не встреть, я её в том переулке, за ресторанчиком, умер бы вчера.

Тихо, на ципочках, пусть спит моя сказка ненаглядная, подошёл к окну.

Сеул столица — город который не спит. Несколько минут разглядываю дома напротив, наблюдаю, как бегут машины, и горожане-полуночники, в своём стремлении успеть. Куда не важно, главное для них движение.

А куда мне двигаться? Смерть пять раз подряд кому хочешь мозг прочистит. Мне вот тоже, жить здесь и сейчас, не думая о завтра?

С трудом подавив вздох оборачиваюсь к дивану. Спит. Может Ваську позвать, вопросов как блох, ползают сволочи по голове, щекотят, сосредоточится не дают. Интересно где мои? Отец наверное повёз девчонок домой, а мама в коридоре. Хотя, наверное, нет, со мною Софи, зачем им тут быть.

Решил вытянуть щуп потоньше, хочу почувствовать своих сестёр, Васька сказал о поставленных мною метках, значит могу и сделаю. Краем глаза замечаю зелёный свет. Висящее зеркало на стене загорается ровным зелёным светом. А ведь такое уже было. Вот так же светилось зеркало в моей комнате, я тогда ещё подумал о светодиодной подсветке, а до неё ещё лет двадцать, плюс, минус.

Матовая поверхность стекла колышется ртутью. Отражения нет, хорошо ещё, что совсем ничего не отражается, у меня сейчас сердечко слабенькое, могу снова в реанимацию загреметь.

А ведь, через вот такую поверхность, только чёрную, демон похоти протискивался. Значит что? Значит портал.

Лезть или не лезть вот в чём вопрос.

Хотя-я-я.

Нет нафиг. Спрошу Ваську, он умный, он знает. Серьёзнее нужно быть.

Не успела здравая мысль завершить свой бег, как в зеркале проявилось моё отражение. Заострившееся скулы, круги под глазами, красавец писанный. Да-а-а, потрепало тебя знатно Юрец.

Подмигнув своему отражению, тихо сажусь на пол, ноги скрещены, спина прямая, руки на колени, мир сворачивается в точку где-то в центре груди, ближе к позвоночнику. Это свёрнутое пространство вращается в глубине темноты, чувствую это вращение как пьяный ухватившийся за столб наблюдает раскачивающийся мир. Темнота становится серой хмарью, через которую усилием воли хочу рассмотреть, что там за этим туманом. Моё солнышко освещает серое ничто, растворяя в глубинах меня самого, мелочность и суетность внешней оболочки. Мира жёлтыми лучами обволакивает каждую частицу, каждый атом, упорядочивая и возвращая всё по своим местам. Мне тепло и, наверное, хорошо, мысль о поиске сестёр истончается в неге самадхи. Плавное кружение качает меня на волнах миры.

Я в центре…

Я звезда…

Мои лучи дарят тепло и свет. Свет моих лучей освещает стены и людей, коридоры, палаты.

Больница? Я в больнице. Понимание резко и сильно бьет меня по заднице.

Больно.

Зараза, чем это меня так.

— Господин с вами всё в порядке?

Открыв глаза смотрю на Софи, сонно щурящую глаза. В окнах палаты свет раннего утра, ничего себе помедитировал.

— Даже лучше, чем ты думаешь, — Ноги расплетаются с трудом, когда успел развернуться к дивану не помню, да и не важно, тут вопрос, кто мне такого пендаля отвесил, метелики до сих пор в глазах летают. — Софи мне бы смену белья, да душ принять. Не знаешь куда мама вещи положила?

— Да Господин, сейчас всё дам, — девушка грациозно потянулась, явив миру красоту Багиры из моего детства.

Я так и прилип глазами к плавности линий идеальных форм. Расстегнувшиеся пуговки халата, на миг показали жадным глазам женскую грудь с тёмно-розовым соском, сглотнув, резко развернулся к дверям в ванную, выдохнул, и отправился мыться.

Стоя под струями душа, строил планы на день, пытаясь выкинуть воспоминания прошлой ночи. Попросить девушку принять душ со мной не хватило совести, захотела бы, сама пришла или предложила помощь. А нет, значит нет, неволить не буду, не правильно это, не хорошо.

Можно подумать нужно мне это бельё, вытянуть могу в любую секунду всё, что мне потребно. Гормоны, помноженные на желание, вот что значит моя просьба. Это жене можно предложить вместе душ принять, а тут… Знаю, что не откажется, и это коробит, и жжёт душу, и совесть, и нервы, и вообще, не может она отказать, не имеет права. Не кукла она и не моя рабыня…

Меня злит собственная слабость и подспудное ожидание. Вот сейчас войдёт, сама всё сделает и мне не нужно будет страдать и бороться с собственной совестью

— Ай! Зараза! — Холодные брызги мгновенно покрыли кожу пупырышками гусиной кожи, считаю до двадцати и включаю горячую. Контрастный душ лучшее лекарство от… Неважно короче. Лекарство и всё тут.

Из душевой кабинки вышел мрачный, мокрый и расстроенный. Уткнувшись взглядом в развешенную на плечиках одежду понял, что София заходила пока я мылся, и этот факт, не добавляет мне хорошего настроения.

Одевшись, остановился перед дверью не решаясь открыть, почему-то очень стыдно, кажется София сразу поймёт причину дурного настроения её господина.

Один, два, три… Начинаю считать про себя до восьми одновременно делая на счёт глубокий вздох, на восемь задерживаю дыхание и так же на восемь медленно выдыхаю до максимума схлопывая лёгкие. Через пять минут почувствовал себя успокоившимся решительно открываю дверь.

— Привет сын! Чего так долго? — отец сидит на диване за накрытым к завтраку столом.

— Привет пап. — с удивлением оглядываю стол, желудок сжало спазмом голода, — А София где?

— С мамой и сёстрами, они наверное уже позавтракать успели. Это ты по полчаса душ принимаешь. — Отец улыбается, оглядывая меня с головы до ног. — Хорошо выглядишь сын, и не скажешь, что вчера со смертью разминулся.

— Ага целых пять раз, — и поспешил пояснить, глядя в удивлённые глаза родителя, — Три раза меня Мария Витальевна реанимировала и два раза уже здесь реаниматологи с Сергей Сергеичем постарались.

— Это, сын, последствия неудавшегося обряда, — отец показал мне рукой на стул, предлагая занять место за столом, тебя Юра выбрали платой за первую ступень колдовской силы.

— Ну да директор что такое говорил, прими мол плату и всё такое, — я подтянул к себе тарелку с блинчиками. Поставил рядом плошку со сметаной и со вздохом продолжил, — конечно ты прав, вчера по самому краешку прошёл, до сих пор страшно.

— Ешь давай, — папа усмехнулся и переложи к себе в тарелку пару блинчиков с начинкой продолжил: — По какому краешку сын, тебя спасло чудо не иначе. Победить суккуба в открытой схватке раньше удавалось лишь паладинам нашей матери Церкви. Воинам, которые не один год готовились к таким битвам. Так что сын, ешь и рассказывай в подробностях, как ты смог убить высшего демона с нижнего плана.

И я рассказал. Поведал отцу как меня, барана привели в казарму. Рассказал про портал, про то как демон продавливался сквозь чёрную субстанцию в арке, пояснил откуда эта арка взялась, и куда делась.

На то, что демон убил директора. Отец отреагировал странно, кивнув своим мыслям, попросил, подробно рассказать, что и за чем следовало и какие слова были произнесены.

— Так значит, говоришь он покрылся волдырями и заорал о засаде?

— Ну да, и сразу хвостом ударил, голова прямо взорвалась, — я поморщился, — мерзкое зрелище. А потом и меня хвостом, еле отбился. А меч! Представляешь, стал таким тяжёлым, обоими руками пришлось держать.

— Как это тяжёлый?

— Да не знаю. Я сам только что понял. А вчера не до того было, махал им как палкой. Мне б учителя хорошего, а пап?