Черные начала. Том 8

Глава 229

Камнем надежды — так они назвали этот кусок скалы. Булыжник расположился действительно на самой границе песков и обычной земли. Он торчал, словно наполовину затонувшее судно, накренившись градусов на сорок на бок и образовывал под собой тень, в которой можно было спрятаться от жарящего солнца.

— Про это место он говорил, да? — приземлился я около громадного куска скалы. Непонятно как здесь оказавшегося.

— Других нет, — пожала плечами Люнь.

Я осмотрелся.

Судя по следам, здесь уже давно никого не было, и никто сюда не приходил, ни со стороны пустыни, ни со стороны Гор великанов. Но то, что это было то самое место, сомнений не было: рисунок на пергаменте недвусмысленно намекал на это. Наклонившийся кусок скалы, и буквально в паре метров от него склон из песка, который поднимался вверх.

— Ну следов пустынных жителей здесь нет, — подытожила Люнь.

— Думаешь, нам соврали?

— Зачем? Наверное, у них тоже что-то сорвалось.

— У обеих сторон одновременно?

— Иногда совпадения — это просто совпадения, Юнксу, — пожала плечами она, окинув взглядом округу.

Под камнем явно останавливались и не раз. Это было видно по небольшим кострищам, в которых одному богу известно, что могли жечь, учитывая, что здесь нет ни древесины, ни даже банально пожухлой травы. Здесь же были выложены из камней столики, как прилавки, скамейки. Можно было без особых проблем представить, как здесь торговались между собой люди, а потом разъезжались.

На самом куске скалы виднелись картинки, как я предположу детей. Забавно, но в одном из рисунков я опознал кошатников. Человека с хвостом, ушами и с длинным хлыстом в руке даже схематического было сложно спутать с кем-либо.

— Ну с кошатниками они однозначно знакомы, — пробормотал я.

— Я бы на твоём месте перестала их так звать. Не дай бог ляпнешь при них это, проблем не оберёмся. Люди-кошки или жители песков, всё, — предупредила строгим голосом Люнь.

— Если мы их встретим.

— Будь уверен, как-нибудь да встретим. Особенно, с нашей удачей, — кисло улыбнулась Люнь.

Мы прождали до самого вечера и ещё половину следующего дня, но под камень никто так и не пришёл. С теми караванщиками-то понятно, они заранее предупредили, а где жители пустыни? То, что нас не обманули, было сразу понятно, стоило бросить взгляд под нависший кусок скалы — здесь явно останавливались и не раз, но тем не менее никто так и не пришёл.

— Может их предупредили, что караван не придёт? — предположил я.

— Или что-то случилось, — пожала Люнь плечами.

— Если только разбойники случились. Те не были похожи особо на дикарей, кстати говоря. Одеты как последние оборванцы. Явно обычные уголовники.

Я решил подождать до следующего утра и, если никто не придёт, двинуться дальше на запад. Собственно, так и произошло. На следующий день после холодной ночи, где очень пригодился плед с подогревом от пахана дикарей, я окинул взглядом пустую округу и с сожалением понял, что ждать дальше у моря погоды смысла не имеет — никто сюда не придёт.

Поэтому собрав те небольшие пожитки, что у меня были, мы вновь отправились в путь.

Но первый бархан я позволил себе преодолеть всё же на свои двоих.

Это была своего рода приятная церемония что ли, вступить с твёрдой земли на зыбкую почву. Просто прикольно было именно преодолеть пешком первую волну, покорить её на своих двоих, вступить на совершенно другую землю, чувствуя, как проваливается песок под ногами.

А потом понять, как же повезло уметь летать, так как идти по такой почве просто замучаешься.

Кстати, песок здесь был тоже не самый обычный. Настолько мелкий, что скрипел под ногами, больше всего он напоминал мне муку. И едва ты коснёшься его, он сразу же липнет и забивается в любую щель.

Забравшись на вершину первой небольшой дюны, я посмотрел на горизонт.

Таких волн дальше была целая бесконечность и чем дальше, тем больше они выглядели. На самом горизонте дюны вообще поднимались на десятки метров вверх, словно огромные волны-убийцы. Слава богу, что идти нам по ним не предстояло, иначе страшно представить, каково было бы вот так по ним забираться…

За первый день мы ушли достаточно далеко.

Земля позади окончательно исчезла из поля зрения, и теперь мы действительно были окружены одними песками, которые на горизонте чёткой линией граничили с идеально голубым небом. Ни единого облачка, только солнце, которое выжигало всё живое.

И здесь, где не было ни единого ориентира, только однотипные волны, понять, откуда мы пришли и куда надо двигаться помогали лишь звёзды, да внутренний компас, однако последнему я всё же не доверял. Такие вещи частенько давали сбой в обстановке, где всё до ужаса однотипно.

— Знаешь, я раньше восхищался красивыми видами, а сейчас смотрю и как-то уже устал видеть один песок, — пожаловался я.

— А ты представь, что нам это ещё наблюдать может месяц, а может год.

— Прелестно… А если точнее, месяц или год? — поинтересовался я.

— Не знаю, зависит от того, как долго будем лететь.

А лететь мы будем долго, как бы быстро я не пытался это сделать. Даже сейчас, просто несясь вперёд, я смог достигнуть тех барханов, что были охранительной высоты, только к вечеру, когда уже и спать было пора. Расположившись подальше от него, мы встали на ночлег, переждав холодную, я бы сказал ледяную, учитывая температуру днём ночь, после чего вновь двинулись в путь.

За огромным барханом дела обстояли ещё хуже. Здесь разверзнулся целый океан бушующих песчаных мастодонтов, где одна волна выше другой. И некоторые своими размерами были по несколько километров в ширину сотни метров в высоту. Иногда они выстраивали целые цепи между собой, создавая будто одну сплошную стену.

Здесь постоянно дул ветер, сдувая песок, из-за чего границы барханов были слегка размыты, будто у меня проблемы со зрением. Наверное, идти там было одно удовольствие, но благо, что нам этого не требовалось.

Надо сказать, что увидел один пейзаж в пустыне — увидел все. Как в пустыне сахаре, бесконечные и ребристые волны тянулись на тысячи километров, куда не бросишь взгляд. И так день за днём, один за другим, в течении месяца, что мы летели над ними, преодолевая десятки километров однообразного ландшафта!

Летели!

Это представить, сколько бы сил заняло, просто иди мы на ногах. Правда из-за того, что я был на седьмом уровне, летать долго я банально не мог. Нам постоянно приходилось останавливаться на передых, чтобы я мог восстановить силы. Иногда часть пути мы и вовсе преодолевали пешком, пока я не чувствовал, что могу подняться в воздух. А на ночь мы останавливались, перекусывали, пили, пережидали ночь и на утро вновь в путь.

Однако даже несмотря на однотипный пейзаж, я всё равно внимательно следил за округой, так как жизнь здесь меня научила всегда быть начеку. А то всё спокойно, всё спокойно, а потом как аллигатор из воды за яйца и уже рыпаться поздно.

И как выяснилось, не зря.

— Люнь, вон, видишь? — завис в один из дней я в воздухе, указав Люнь пальцем на тёмную цепочку вдоль подножий барханов вдалеке. За месяц беспрерывного пуетшествия это было первое, что мы увидели за всё это время помимо бесконечного песка. Хоть какое-то разнообразие. — Можешь разглядеть, что там? Это… караван?

Призрачная подружка прищурилась.

— Похоже, но… я точно сказать не могу, если честно. Может это те самые жители песков, с которыми караванщики хотели встретиться?

— Может… — ответил я негромко, около минуты просто наблюдая за тем, что казалось издалека как караван. — А может и нет. Далековато они от границы так-то.

— Тогда кто это?

— Не знаю, надо подлететь, посмотреть, — пожал я плечами. — Но отсюда выглядит как-то подозрительно. Ты хоть раз видела караваны в пустыне?

— Да если и видела, то уже не помню, — пожала она плечами. — А что?

— Да интересно, как они выглядят…

Просто я смотрю туда, а существа как бы на лошадей и не похожи, как и на верблюдов, если меня глаза не подводят. Скорее, какие-то страусы или что-то в этом духе. И стоят они неподвижно, как истуканы, хотя обычно животные имеют привычку если не разбегаться, то хотя бы разбредаться по округе рядом с местом ЧП.

А здесь стоят как столбы.

Уже одного этого было достаточно, чтобы почувствовать определённое беспокойство в душе. Что-то в голове говорило близко к нему не приближаться, так как уж слишком неестественно тот выглядело, но…

Любопытство и самоуверенность?

Да, сейчас мной они и двигали. Мне было интересно взглянуть очень, что так находится, так как за два дня это было первое разнообразие в песчаном пейзаже. И я был уверен в своих силах, так как даже столкнись я с каким-нибудь орлом, у него бы против меня не осталось бы шансов.

Поэтому я устремился прямо к странной цепочке.

Подлетев поближе, я замер над одним из барханов, у подножья которого караван и остановился.

Я действительно был недалёк от истины — тварями, которые тащили на себе сани, были какие-то птицы, похожие на страусов, но с головой курицы. Они сидели на песке неподвижно, даже не крутя головой, словно статуи. Единственное, что выдавало в них жизни, лёгкие покачивания, да подёргивания.

И всё, больше ни души. По крайней мере, на первый взгляд.

— Эй?! — крикнул я, внимательно окидывая странный караван взглядом. — Есть кто?!

И едва мой голос эхом разнёсся по округе, как до меня долетели едва слышимый голос:

— Есть. Странник.

Из-за одного из саней показался человек в светлом таком балахоне, который практически полностью закрывал выжившего гостя от глаз. Сразу вспомнились всевозможные хиджабы у арабов, но здесь это скорее имело практический смысл, чем религиозный.

И… я ошибся, что караван был пуст. Едва я окликнул, как показалось по меньше мере человек шесть в балахонах, которые будто из-под земли вылезли. Все они что-то делали, возились около саней, сгорбившись, не сильно обращая на меня внимание, кроме того, кто показался самым первым.

Честно говоря, увидев людей, я почувствовал облегчение. Они были словно символом того, что здесь всё-тки безопасно.

— Я так понимаю, это те, с кем они собирались встретиться, да?

— По-видимому, — ответила Люнь. — Пойдём поздороваться?

— Да надо бы, конечно…

Всё же как-никак, а узнать у них что где может водиться надо было. К тому же они вроде как выглядели безобидно, всего четвёртые-пятые уровни, так что если что-то и пойдёт не так, проблем возникнуть не должно было.

Я начал спускаться со склона песчаного холма, держа на виду весь караван… когда на половине пути притормозил, насторожившись. Между мной и караваном оставалось метров сотни полторы.

Есть такое понятие — эффект зловещей долины. Это когда ты смотришь на кого-то и видишь, что он пытается вести себя как человек. Не ведёт, а именно пытается вести себя так. Такое понятие обычно используют к роботам, которые пусть и очень похожи на людей, но всё равно отличаются. Чем вызывают дискомфорт и чувство несоответствия реальному человеку.

Вот что-то примерно я и почувствовал. Мужчина или старик, плевать, кто это был под балахоном, продолжала стоять неподвижно, будто статуя, что выглядело немного странно. По стойке смирно, будто какой-то робот, он приветственно поднял руку и опустил её, после чего пошёл ко мне. Пошёл, слегка кренясь то влево, то вправо.