Подьячий Разбойного приказа

Глава 29

Я ведь попал в тело Викентия прошлым летом, и встречу Нового года застал. Новый год, он же Семенов День в здешней Руси отмечали совершенно не так, как у нас: ни деда Мороза, ни Снегурочки — какие мороз со снегом в конце лета? — мешка с подарками тоже не наблюдалось. И вообще, праздник был не столько детским, сколько женским. Девичьим, если быть совсем уж точным. НА рассвете глухо бахнула пушка, зазвонили колокола, прошел крестный ход, а потом, после официальной части началось собственно веселье. На площадях вкопали столбы с забавной куклой наверху, а также с гостинцами и призами тому, кто на столб вскарабкаться сможет. Девушки в праздничных ярко-красных платьях водили хороводы, ходили от двора ко двору с тлеющей головешкой, «даря огонь», устраивали торжественно-веселые похороны мух и тараканов, в маленьких гробиках, вырезанных из морковок и реп…

Да не в этом дело! А в том, что год начинается в сентябре! Понимаете? Что значит — «нет»?! Даже я уже понял!

Осетровских начали мочить летом пятьдесят четвертого, а закончили к декабрю. Отец Викентия приехал в Мангазею в январе пятьдесят пятого. Женился тогда же. Я родился в ноябре пятьдесят пятого, то есть, по моим подсчетам — через девять месяцев после свадьбы… Дудки! Пятьдесят пятый год здесь наступил в сентябре, а, значит, следом наступил ноябрь пятьдесят пятого, а только потом — январь.

Викентий родился за два месяца до приезда его отца в Мангазею. Как раз в те дни, когда добивали последних Осетровских. И, похоже, добили не всех. Чья-то беременная жена выжила, родила маленького мальчика и где-то ухитрилась скрываться до января. А потом — и причина этого мне неясна — открылась моему отцу и тот согласился ее прикрыть, признать сына своим и увезти во Псков.

Я — боярин по рождению. Офигеть.

Значит я был прав, когда решил ехать в Мангазею. Там, на месте, и расставим все точки над «и», «ё» и прочими буквами. А потом, возможно и раздадим всем сестрам по серьгам.

Главное — до Мангазеи доехать.