Попавший в некроманта 2. Сэр студент

Трактаты о магии были похожи на труды земных средневековых схоластов. Обычно там излагалось что-нибудь в таком стиле: «Магистр ХХХ использовал похожую форму в таком вот виде (приводилась схема). И эта форма давала такие вот результаты… А магистр УУУ использовал для аналогичных целей вот такую форму (схема), и результаты отличались вот так вот… А я, испытав множество различных вариантов, предлагаю вот такую форму, потому что она лучше вот этим вот…». При этом никто не пытался разобраться, почему работает именно так. Всё, что пытались сделать – постепенные улучшения «методом тыка» схем прежних разработчиков.

До возникновения системного анализа тут пройдут века. Сама идея, что схемы можно разбить на какие-то стандартные части, каждая из которых отвечает за определенные свойства, не скоро придет в головы магистров. Это и не удивительно. Вот представьте, вам дали чертежи нескольких сотен автомобилей, разных по назначению, произведенных в разные времена и разными производителями. Сумеете вы разобраться в том, как в них всё устроено? Ну, наверное, вы быстро догадаетесь, что у всех автомобилей есть колеса. У каких-то – четыре, у каких-то – восемнадцать. Те, у которых восемнадцать, – больше размером и устроены однотипно, имеют кабину спереди и длинный ящик сзади. Сколько усилий и времени вам потребуется, чтобы выделить среди деталей машин двигатель и сцепление? Поймете ли вы, зачем нужен бензобак? Это будет непросто. Но современный человек справится с такой работой, двигаясь от простых машин к более сложным. Он не сможет по чертежу разобраться, как работает двигатель, но что он делает – поймет. Просто потому, что он привык, что сложные объекты можно делить на более простые части, каждая из которых имеет входы и полезный выход. А жители нетехнологического мира этого принципа не знают.

Вот поэтому я копался в простых схемах, пытаясь их систематизировать. Кое-что у меня получалось. Что-то магистр Петор подсказал во время занятий, что-то сам сообразил. Самые простые формы я уже мог осознанно менять, понимая, к какому результату приведут мои изменения.

В этот день Боно начал мне помогать. У него была хорошая зрительная память, и он мог показать мне то, чего в моих конспектах не было, – схемы из книг, которые он успел изучить. Он рисовал сходные по назначению формы, я пытался найти в них общие элементы.

Такой вот у нас получился тихий семейный вечер.

***

Утром в понедельник мы с Боно приехали в Академию.

Оставили скакунов на конюшне, сели в лекционном зале. Колокол звякнул к началу занятий. Студента стали подтягиваться и рассаживаться за партами.

Мы поглядывали на входящих, ожидая Рудо.

Рудо не пришел.

***

Отсутствие нашего товарища на занятиях рождало у меня неприятные мысли. Не то, чтобы студенты совсем не прогуливали лекции. Прогуливали иногда, но обычно по важным причинам, из-за болезни, например. Потому что если ты не прослушал лекцию, тебе придется потом выискивать пропущенное в книгах, а там информация изложена так тяжеловесно, что ее трудно понять без посторонней помощи.

С трудом дождавшись перерыва, я подошел к одному из парней из группы магистра Бонифакса.

– Почему Рудо нет?

– Откуда мне знать? – сморщил нос богато одетый парень. – Я с ним не живу.

Я оглядел окружающих. Спросил громко:

– Кто живет в одной комнате с Рудо?

Один из парней несмело поднял руку. Я подошел к нему.

– Почему его нет?

– Он плохо себя чувствует.

– Что с ним?

– Побили его. На церемонии посвящения.

– Так избили, что он не смог прийти на лекции?

Кивает головой, глаза прячет. Не к добру это…

– Пошли, – потянул я за собой Боно.

***

Общежитие пустовало. Только на кухне возилась управляющая.

Мы прошли по темному коридору к двери комнаты Рудо.

Дверь была не заперта. Я распахнул ее и оставил открытой, чтобы хоть что-то видеть, – в комнате оказалось совершенно темно: ставня закрыта, свечи не горят, только в камине еще краснели угли.

– Свет, – скомандовал я.

Боно присел у камина, раздувая пламя, чтобы поджечь свечи.

Сам я подошел к единственной занятой кровати. Лежащий на ней Рудо слабо простонал. Даже в темноте было видно, что его лицо превратилось в сплошной опухший синяк. Дышал он часто и неглубоко. Так дышит умирающий олень со стрелой в легких.

Подошел Боно с подсвечником.

– Аыыы… – простонал парень.

Говорить он не мог, похоже – сломана челюсть.

– Что?

Он дернул рукой.

– А ыыы, – повторил.

– Воды, – догадался я.

Чтобы полить ему струйкой из длинного носика кувшина в приоткрытый рот, пришлось чуть поднять подушку. Парень застонал от боли.

Дали ему напиться. Потом я убрал одеяло. Он лежал в грязной и окровавленной нижней рубашке. Аккуратно приподняв подол, я увидел, что бока покрыты почерневшими синяками. Прикоснулся к ребрам кончиками пальцев. Сломаны. Плохо сломаны, очень плохо.

Злость, жалость и страх я загнал в глубину. Сейчас не до эмоций – надо действовать.

– Ведьму надо срочно. Эти скоты бросили его, даже помощь не оказали. Если его избили больше суток назад, вообще удивительно, что он еще жив.

– Откуда мы ведьму возьмем?

– Посиди тут, я секретаршу декана приведу. Она слабая, но хоть чем-то поможет.

Боно остался у кровати больного, я побежал в деканат.

Уговорить ведьму срочно идти в общежитие, помочь больному, оказалось несложно. Правда, всю дорогу она причитала, что ничего не умеет толком, ее не учили лечению и сил у нее мало.

Пришли. Ведьма посмотрела. Сказала, что помочь толком ничем не может, но вроде прямо сейчас больной не умрет, несколько часов еще есть у него.

Я прикинул объем лечения. Даже очень сильная ведьма в одиночку не сможет все повреждения быстро вылечить. Даже просто спасти от быстрой смерти – и то не каждая сможет.

– Может, госпожа Блюма поможет? – вспомнил я нашу преподавательницу по анатомии.

– Она старая, у нее все силы на поддержание собственного здоровья уходят, – усомнилась секретарша.

– Надо везти его в Ведьмин Угол.

– Там примут? – теперь засомневался Боно.

– Примут. Он сильный некромант, я сильный некромант, к нашим просьбам должны прислушаться. И деньги у меня найдутся заплатить за лечение.

– Его опасно даже просто поднять с кровати, не то, что везти куда-то, – вздохнула ведьма.

– Тут он точно умрет, он уже задыхается. А если перевезем – будет шанс. Карета тут есть, которую можно взять?

– У декана попрошу, – кивнула головой ведьма. – Она ему до вечера не понадобится.

Через полчаса запряженная карета стояла перед входом в общежитие. Кучер и сын управляющей общежития подошли к нам – помочь с переноской.

– Вместе с тюфяком и одеялом берем, – скомандовал я.

В проходе между кроватями было узко, пришлось нести вдвоем. Тюфяк в наших руках провис, тело Рудо согнулось, он жалобно застонал от боли. Дальше стало шире, помощники с боков поддержали. Вытащили больного на улицу, с трудом засунули в карету, положили прямо на пол между сиденьями.

– Я с ним поеду, – предложила ведьма. – Если кровотечение внутреннее откроется, закрою, на это умения и сил хватит.

Мы с Боно сели на скакунов. Медленно тронулись вперед.

Ехали почти час, сначала по дороге, потом по узким мощеным улочкам Ботенны.

***

Ведьмин Угол огорожен невысоким, метра три, кирпичным забором. На въезде, в небольшой беседке, дежурили одна молодая ведьма и две девчушки-ученицы.

– Некроманты? – сразу выделила главное для нее ведьма, увидев нас.

– Товарища нашего сильно избили, в карете лежит, еле жив.

Девушка открыла дверцу кареты, бросила взгляд внутрь. Буркнула нашей секретарше: «Привет, сестра».

Закрыла дверь. Задумалась. Шмыгнула носом.

– Мелкая, беги к Старшей Матери, скажи, тяжелого больного на срочную операцию везем.

Меньшая девчушка наклонилась, захватила пальцами края подолов своих платьев, верхнего, теплого, и нижнего. Выпрямилась, показав ноги в коротких чулках, перехваченных подвязками выше колен, край нижней рубашки и тощие бедра. И побежала. Бежала она, как спортсменка: с прямой спиной, согнутыми локтями, широкими шагами, высоко поднимая коленки.

– Я с вами поеду, – ведьма залезла на козлы, чтобы показывать дорогу.

Мы прокатились по ровным аллеям парка, вдоль которых среди деревьев располагались небольшие домики. Добрались до дальнего конца Ведьмина Угла, изнутри примыкающего к городской стене. Там остановились перед двухэтажным домом под высокой черепичной крышей, облицованным мрамором. Карета остановилась перед подъездом. Нас ждали четверо крупных мужчин в кожаных фартуках. Они ловко вытащили больного из кареты, переложили его на носилки и резво уволокли внутрь.

Мы с Боно припарковали коней к коновязи и вошли следом.

***

Старшая Мать оказалась зрелой женщиной, на вид – лет тридцати пяти-сорока. Не толстая, но и на сторонницу диет не похожа.

Глянула цепким взглядом на меня. Потом подошла к столу, на который поставили носилки с Рудо, стала осматривать.

В комнате стоял полумрак, свет пробивался через витражные окна. Удобно – и энергию видно достаточно хорошо, и обычным зрением пользоваться можно.

Кроме старшей ведьмы в помещении находились помощницы.

– Вы под стену на стулья садитесь, не мешайте, – начала распоряжаться Старшая Мать. – Ты – беги собирай всех свободных ведьм, будем «каруселью» лечить, – это помощнице.

Потом перевела взгляд на меня:

– У вас деньги на лечение есть?

Я кивнул.

– Полсотни золотых. И еще… – она оценивающе посмотрела на меня, потом на тело Рудо. – Еще твой болезный товарищ тут недельку полежит, когда лечиться будет, и парочке ведьм детей сделает. А ты – мне дочку сделаешь. Через неделю или две.

Я пожал плечами. Надо – значит сделаем. Мне не сложно.

Пока ведьма согласовывала условия, санитары срезали с тела больного рубашку, помыли его влажной тряпкой. Вода по мраморному столу стекала на мраморный пол и уходила в отверстие водостока.

Лечение началось.

Рудо к этому времени уже спал или был без сознания, ведьма усыпила его, вместо наркоза.

По знаку ведьмы санитар повернул тело на бок. Помощница подала открытую коробку с инструментами. Мать воткнула ланцет в спину Рудо, из раны полилась вязкая кровь.

Выпустив кровь, накопившуюся после внутренних кровотечений, ведьма занялась лицом Рудо. Пальцами влезла в рот, что-то поправила там, придержала, поменяла положение пальцев, опять поправила. Так несколько раз. Потом замерла, держа руки над головой больного. Синяки и ссадины ведьма убирать не стала. Видимо, они не относились к критически важным повреждениям.

Пока Старшая Мать возилась с головой, начали подходить другие ведьмы. Ассистентки. Как только появились первые из них, началась серьезная работа.

Мать ланцетом делала небольшие разрезы на боках, стальными крючками цепляла сломанные ребра, ставила осколки на место. Мягкие ткани лечили магически.

– Кровь в легком останови… прихватывай… заживляй разрез… на печень заживление… выше… – доносились до меня команды.