Изыди, Гоголь!

Глава 8. Разговор с гоблином

-- А-администратор?

Работница отеля хлопает накрашенными глазками.

-- Он... это... в отпуске, ага!

Где-то раздается испуганный хриплый визг. Похожий на тот, что издают старые уродливые гоблины, когда их неожиданно хватают за пятку.

Девица за стойкой вздрагивает.

Пара теневых рук, привлекая мое внимание, щелкают пальцами и указывают за угол.

Мое недовольное лицо заставляет работницу отеля задрожать осиновым листом. Прочитав именную карточку, я угрожаю ей пальцем:

-- Нехорошо обманывать своих гостей, Клавдия.

-- П-прошу прощения! -- зардевшись, кланяется она. -- Больше не повторится…

Я огибаю круглый стол регистрации и захожу за угол. Тени стелятся следом.

Златолюб, перебирая короткими ножками, бежит к двойным дверям в конце коридора.

-- Только посмей, Гоголь, только посмей! -- кричит он, оборачиваясь на ходу. -- Среброруковы не простят тебе, если ты убьешь их лучшего, дражайшего, самого любимого администратора!

-- Ладно, -- пожимаю я плечами. Запомню предупреждение, может, когда-нибудь и встречусь с этим администратором.

Пока гоблин семенит через весь коридор, я призываю гримуар Тьмы. Покопавшись, выуживаю из памяти магическую печать заклинания, с помощью которого Орден с Ковеном сковали меня. Или, по крайне мере, верили в это.

Магия -- это процесс придания магической энергии, мане, нужной формы. Будь то огненное копье, призыв дождя или проклятие геморроя. Добиться нужной формы можно разными способами.

Словами, танцами, ритуалами, жертвоприношениями, рунами, сигилами и вершиной начертательного искусства -- печатями. Причем чем могущественнее заклинание, тем сложнее слова, ритуал или символы. Но не для чернокнижников.

Нам достаточно единожды записать слова, описать ритуал или зарисовать печать в гримуар. С этого момента заклинание становится доступно по щелчку пальцев, мановению бровей, плевку в лицо -- и это моментально, без всяких танцев с бубнами!

Конечно, заклинания из гримуара все еще требуют маны. Поэтому прежде, чем впервые внести печать в гримуар Тьмы, мне приходится довести неумелые каракули "лучших" колдунов Ковена до ума.

Убираю лишние руны и сигилы, чтобы уменьшить затраты маны, замыкаю контуры для эффективного распределения энергии и сохраняю набросок.

-- Заклинание "Потусторонняя Тюрьма" внесено во временную базу данных, -- оповещает любезная Лилит.

Интересно, неужели Мара верила, что я так легко поделюсь своими знаниями? Хотя, если ее надежды рухнут, я буду та-а-ак счастлив!

-- Найден оптимальный способ применения нового заклинания, -- говорит Лилит. -- Рекомендуется включить камеру.

Я удивленно хлопаю глазами.

-- Ну, включи.

Златолюб уже почти добегает до дверей в конце коридора. Я вытягиваю гримуар, навожу на коротышку и активирую новое заклинание.

Надеюсь, гоблин от этого не умрет.

Картинка на экране гримуара застывает. Кажется, я знаю эту игру! Найди отличия!

Один и тот же коридор, те же дорогие картины и светильники... О, вижу! В реальном коридоре нет маленького испуганного гоблина!

Я удивленно присвистываю: до последнего не верил, что сделать отпечаток реальности так просто! А глупая моль делает их со своими лицами да еще и раздает всем подряд!

-- Ась? Куда делся этот говнюк?

Златолюб внутри отпечатка реальности оглядывает пустой коридор.

-- Сопляк! Струсил небось, стоило только помянуть Среброруковых! Еще хватает наглости зваться дворянином, молокосос...

Я с умилением наблюдаю, как гоблин пытается выйти за пределы отпечатка. Стоит ему сделать лишний шаг за границу экрана, как он тут же возвращается в коридор.

-- Ч-чего? Это как так?

Стоит ему открыть любую из дверей и шагнуть внутрь, как он снова возвращается в коридор.

-- Это... что за... чертовщина?!

Златолюб задыхается, хватается за грудь и стонет от отчаяния.

-- Маленькая моль вздумала, что может безнаказанно нагадить чернокнижнику! -- меня раздирает от хохота. -- Лили, умничка моя, это было гениально!

-- Помогать пользователю -- это моя работа, -- безразличным тоном отвечает карманная девочка. Вот только экран гримуара почему-то розовеет.

Гоблин в отпечатке начинает вдруг озираться:

-- Го... Гоголь? Где ты? Где я? Это твоих рук дело? Сейчас же выпусти меня отсюда! Слышишь, Гоголь, выпусти меня! Ты даже представить не можешь, какие люди стоят за мной! Тебя размажут по щелчку их пальцев! Так что скорее выпусти меня или...

Пока коротышка что-то там визжит, я от скуки изучаю функции гримуара.

-- Лили, а что произойдет с заключенным Потусторонней Тюрьмы, если я нажму на "удалить снимок"?

-- Предположительно: ничего хорошего. И мое имя Лилит, а не Лили.

-- Какой еще заключенный?! Какой снимок?! -- надрывается Златолюб, но когда слышит ответ Лилит, бледнеет и начинает лихорадочно махать руками. -- Не смей никуда нажимать! Слышишь, Гоголь, не смей!

От воплей гоблина у меня начинает болеть голова. Благо, он затыкается, стоит только заблокировать гримуар.

Мое внимание привлекают двойные двери в конце коридора, к которым бежал Златолюб. Судя по табличке, это его кабинет.

Стоит прикоснуться к дверям и влить немного маны, как загораются магические печати. Укрепление и сигнализация.

Мой глаз отыскивает сразу с десяток изъянов. Вливаешь капельку маны в один из них, и печати просто разваливаются.

Внутри кабинета пахнет старостью. Антикварные часы, статуэтки, безделушки и даже мебель -- все свидетели прошлых веков.

Кресло администратора Царьграда оказывается мягким и удобным, пусть и маловатым. Закинув ноги на стол, я включаю гримуар.

Златолюб внутри отпечатка протирает глаза и машет руками куда-то в пустоту:

-- Гоголь? Ты здесь? Не смей больше выключать свет! Слышишь?! В темноте кто-то есть! Только попробуй и тебе не жить! Лучше выпусти меня, пока не поздно! Слышишь, Го...

Игнорируя гоблинские вопли, я спрашиваю:

-- Лили, моя милая карманная девочка, не подскажешь, как бы нам помочь нашему другу осознать всю безысходность его положения?

Карманная девочка молчит, будто раздумывая над проблемой

-- Могу передвинуть системную дату, -- наконец отвечает она. -- И это последний раз, когда я отзываюсь на Лили.

-- А он от этого не умрет? -- с подозрением спрашиваю я. Душу пожилого чернокнижника не трогают угрозы каких-то карманных девочек.

-- А как долго живые существа остаются живыми без еды и воды?

-- Не знаю. Я же бессмертный.

-- И я не знаю. У меня даже тела нет.

-- Н-да, загадка... -- протягиваю я. -- Ладно, пусть будет месяц. Поглядим, может, и выживет...

Златолюб, слушавший все это время молча, вдруг вопит:

-- Гоголь, изувер, ты что удумал?! Какой месяц?! Сейчас же выпусти меня или тебе точно...

Я отключаю гримуар, откидываюсь на спинку кресла и потягиваюсь. Надо было спросить у Лилит, сколько времени займут ее манипуляции. Вздремнуть пока что ли?

После перебора всех кнопок на стационарном телефоне Златолюба, в динамике раздается знакомый голос:

-- Г-господин Златолюб?

-- Господин, но другой, -- ухмыляюсь я. -- Будь добра, Клава, принеси чашечку крепкого кофе и стакан воды.

Когда передо мной опускается поднос, я благодарно киваю девушке и беру свой кофе. Отпив, выплевываю обратно.

До терпкой амброзии с плантаций Барона Субботы местный кофе не дотягивает. Мягко говоря. Так что выпить приходится залпом.

Будь у меня хотя бы Четвертый магический уровень, обошелся бы без кофе. Но пока мне нужен и сон, и еда, и даже простудиться могу.

Вороны побери, аж молодые годы вспомнились! Отвратительные были времена…

-- Господин Гоголь?

Вместо того, чтобы уйти, Клава присаживается на край стола. Черная облегающая юбка слегка задирается. Мой взгляд скользит по нежным бедрам.

-- Можно просто Григорий.

-- Григорий, -- Клава отвечает кошачьей улыбкой и убирает за ухо прядь волнистых каштановых волос. -- Вы… ваша магия… это… это просто нечто!

Большие карие глазки горят восторгом, высокая грудь вздымается от частого дыхания, девица едва подбирает слова.

-- Ваша магия немного… пугающая, но в то же время такая… потрясающая! Скажите честно, это ваш родовой дар? Нет? Быть не может! Я хочу сказать, что в вашем возрасте освоить чужую магию на таком уровне… -- Клава робко прячет глазки. -- Это достойно восхищения…

Я отставляю чашку. Вряд ли эта девица способна осознать хотя бы десятую часть моего могущества. Но все равно приятно.

-- Я погляжу, ты разбираешься в магии, Клава.

-- Ну, вы скажете тоже, -- смущенно улыбается девушка. -- Я из семьи простолюдинов, мана-генома нет, так что все мои знания из статей да видео. Но магия меня и вправду очень привлекает…

Слух цепляется за что-то знакомое, что отзывается в памяти тела юного Гоголя. Но копаться в чужой памяти, над которой уже до этого поработал криворукий маг разума, в поисках конкретного ответа -- это все равно, что копаться в выгребной яме, чтобы узнать, что ее хозяин ел на завтрак.

Потому я говорю:

-- Мана-геном? Расскажи, что это.

-- А вы не знаете? -- хлопает глазками Клава.

Меня так и подмывает солгать ей. Но чернокнижник не может лгать, по крайне мере, не часто, иначе его гримуар потеряет способность заключать договоры.

-- Расскажи, что знаешь сама, -- выкручиваюсь я. -- Может, и я узнаю что-нибудь новое.

И девица охотно рассказывает.

Магия на Земле оказывается распространенным явлением. Каждый пятый человек обладает мана-геном, который и позволяет чувствовать ману и манипулировать ею. Каждый сотый из магов обладает мутацией этого гена, которую называют даром.

Это может быть как конкретное уникальное заклинание, так просто предрасположенность к определенной Школе магии. И это заклинание или предрасположенность, мутация, передается по наследству. Поэтому все дворянские роды Российской империи обладают своим даром.

Поэтому Клава и сказала, что я владею "чужой" магией. Якобы у меня нет к ней предрасположенности. Но, к сожалению, девушка не знает, каким даром обладает род Гоголей. Не знает даже заклинание ли это или предрасположенность к какой-то из Школ. Дворяне и маги в целом предпочитают скрывать свои силы от посторонних. Оно и понятно.

Чем меньше враг знает о твоей силе, тем меньше он знает о твоих слабостях. По этой же причине местные дворяне скрывают свой магический ранг или ранг чистильщика, как на Земле называют привычные для меня уровни.

К слову, мои уровни и Земные ранги соотносятся три к одному, а Десятый уровень и выше, судя по объяснениям Клавы, можно отнести к особому четвертому рангу Омега. Его обладателей на всю Землю можно пересчитать по пальцам одной руки.

В конечном итоге, в беседе с Клавой я узнаю много нового. Мне даже становится ясно, почему именно потомственный маг в моем мире всегда сильнее самоучки.

Конечно, пока самоучка не обретает бессмертие...

-- Знаете, -- ласковый голос Клавы выводит меня из раздумий, -- я ведь обязана сообщить о вас и пропаже господина Златолюба родовой гвардии Среброруковых.

-- Но?

Девушка отворачивается и робко шепчет: