Константин Киба. Сборник

Акане щурится:

— Звучит не очень, Сэм-кун.

Сэм оглядывается на двери, прислушивается. Убедившись, что никто не идет, переливает воду из вычурного графина в стаканы, кладет его на стол боком:

— Обычно играют большой компанией. Но раз уж выбор у нас не велик, можем и втроем. Я верчу ее по кругу и, на кого укажет горлышко, с тем я и целуюсь.

Гречка встает в горле. Я кашляю.

— Сэм-кун! — краснеет Акане. — Если за этим делом нас застанет отец, то…

— Так от этого же еще интереснее, — расцветает Сэм.

— Не говори ерунды. С кем ты будешь целоваться? С Кибой?

— Э-э-э, об этом я не подумал, — скисает Сэм. — Ладно, ду…

Я беру графин, подбрасываю, оцениваю вес и форму, ставлю на стол и быстро верчу.

Сэм открывает рот, Акане глаза.

Разумеется, горлышко указывает на Акане.

Довольным откидываюсь на стуле:

— Как вы относитесь к поцелуям с чернью, госпожа?

Похоже, Сэм моего энтузиазма не разделяет. Смотрит на меня исподлобья и как-то не очень добро.

Акане краснеет как помидор, но взгляд мой выдерживает:

— Киба-кун, ты…

Слышу чье-то дыхание.

Прислоняю палец к губам:

— За дверью кто-то стоит. Это нормально?

Тихие, едва различимые удаляющиеся шаги. Обычными ушами такое услышать невозможно.

Акане напрягается:

— В каком смысле, Киба-кун?

— Уже не стоит.

— Не говори ерунды, Киба-кун. В нашем доме такого просто не может быть.

Пожимаю плечами, проглатываю греччото со вкусом гречки:

— Мое дело сказать, твое дело не верить. Так что насчет поцелуя? — хмыкаю.

— Киба-кун!

— Да, Киба-кун! — вцепляется в меня взглядом Сэм.

Примирительно поднимаю руки, улыбаюсь:

— Спокойнее. Я шучу.

Акане несколько секунд пристально смотрит на меня, но сразу же показательно переключается на Сэма, закидывает в рот очередной кусок сырой рыбы. Эта худощавая девушка ест слишком много. По три-четыре приличных порций разных блюд она уминает за обе щеки. Куда все это девается, я не представляю.

Неожиданно Сэм встает:

— Мне нужно отлучиться, прошу прощения. Дружище, составишь мне компанию?

Акане переводит взгляд с меня на Сэма:

— Чего это вы задумали?

— Аканушка, — закатывает глаза Сэм. — Об этом не говорят при женщинах. Ну, Константин, пойдем.

Пожимаю плечами, встаю. Иду за Сэмом, заходим в смежное помещение — уборную. Напряжение словно бы сгущается в воздухе. Он включает воду в раковине, резко оборачивается:

— Ты перебарщиваешь.

Вздергиваю бровь. Сэм выдавливает из себя улыбку:

— Не мог бы ты чуть меньше уделять Акане внимания? Ты меня прости, но она не твоего поля ягодка. Совсем. Понимаешь меня?

А-а-а, вот оно что. Хм, неприятный момент. Только кажется, что это детские сопли. Разрастись они могут до весьма неудобных для меня последствий. Но. Что значит «не моего поля ягодка»? Он что, меряется со мной мужским естеством? Он не понимает, что если бы я что-то хотел от Акане, то действовал бы по-другому?

— Ну, во-первых, я нисколько на нее не претендую. Не знаю, где ты это увидел. Во-вторых, я всего лишь, как ты выразился, чернь. Какие шансы у меня, а какие у тебя?

— Дело не в шансах, — напирает Сэм. — Скажу прямо, это Акане попросила за тебя заступиться. Хочу, чтобы ты это знал.

— Неужели? Видимо, надо будет сказать ей спасибо.

— Ты уверен, что правильно меня понял… дружище? — щурится Сэм, делая шаг в мою сторону.

— Уверен. Ты хочешь забрать то, что мне не принадлежит.

— Перестань строить ей глазки, — сжимает кулаки Сэм. — И… скажи, что ты не останешься на ночь. Ради твоего же блага. Ее отец убьет тебя.

Эх, а ведь казался нормальным парнем.

— Повторяю последний раз. Нужна — забирай. Но дам совет. Если ты не нравишься женщине, то тебе такая не нужна.

— Обойдусь без советов. Не стоит со мной ссориться. Я не какой-то там Клоуш.

Сэм поднимает руку, готовясь ухватиться за пистолет. Ого, даже так? Ну все, совсем парень испорченный.

— Не советую, — показательно сую руки в карман. — Его еще надо успеть достать…

Не факт, конечно, что я успею среагировать, но Сэму этого знать не стоит.

Его рука медленно скользит за пиджак.

Я щурюсь, готовясь сорваться в любую секунду.

Сэм достает шёлковый платок с инициалами «С.Б», вытирает руки, выкидывает его в мусорку.

Его голос меняется на дружелюбный, он улыбается:

— Вот и отлично, дружище. Главное на ночь не оставайся, — его глаз предательски дергается. — Говорю тебе, отец у нее злобный. По-дружески советую. Лан, погнали уже.

И выходит, тихо шепча, думая, что я не слышу:

— Бутылочка — говно.

Акане встречает нас пронзительным взглядом:

— Вы чего так долго?

— Все тебе расскажи, — весело отзывается Сэм. — Мужицкие дела.

— Это какие? Киба-кун?

— Тебя делили, — хмыкаю я.

Сэм встает, как вкопанный, не доходя до стола. Медленно поворачивает голову. Глаза горят злостью. Акане роняет палочку вместе с брюшком тунца блюфин.

— Ну шутка же, — прохожу мимо напрягшегося Сэма.

— Обхохочешься, — бубнит он и садится рядом со мной.

Судя по морщинкам на лбу Акане, она что-то подозревает и последующие полчаса допытывает Сэма, что же мы делали в туалете. Но тот только глупо отшучивается. Я тоже пытаюсь разрядить обстановку не менее глупыми репликами и, вроде как, Сэм немного остывает.

Эти двое оказываются большими любителями поболтать. Я же быстро устаю от этих игр. Поэтому теперь больше слушаю, ем, изредка задавая наводящие вопросы. По делу удается узнать, что американский клан Новус не ладит с азиатским Джуном. Семьи Сэма и Акане — послы этих кланов в российском кластере. Они должны поддерживать шаткие отношения друг с другом. На удивление, их семьи сблизились.

Смотрю на часы:

«21:12»

Вот уже второй час мне на дают покоя отдаленные звуки: тук-тук-тук. Я знаю, что это… Удар, блок, снова удар. Деревянные мечи или палки. Мне становится любопытно:

— Акане, вы тренируетесь на мечах?

— А? Ну да, конечно. Наши люди каждый день оттачивают свое мастерство в Кэндо.

Сэм как всегда вовремя:

— Фехтование на бамбуковых мечах. Они же предметники. Умение владеть мечом им как кровь из…

— Сэ-э-эм-кун.

— Ну ты понял.

Смотрю на Акане:

— Я могу посмотреть?

— Я… не думаю… что отец…

Как там говорится? Помяни кого-то, и тут…

Дверь распахивается. Заходит Хиден Мацуо. И его вид не сулит совершенно ничего хорошего.