Константин Киба. Сборник

Глава 22. Становление плана

Спокойно смотрю на Сэма, пожевываю зубочистку. Дети и аристократы — везде одинаковые. Сэм, правда, не аристократ. Но близко — воспитание то же. Иногда они павлинятся, как взрослые. А иногда включают «агу-агу». И часто путаются, когда и что уместно.

Насколько помню, он одаренный двумя направленностями. Суммой разума и немного предметной суммой. Вот сколько маны — не знаю. Это ученики часто скрывают по понятным причинам.

— Тебе заняться нечем, Сэм? — спрашиваю я.

Краем глаза замечаю любопытные взгляды, но большинство учеников уходят, не сильно заинтересовавшись нашими «дружескими разборками».

Сэм понижает голос:

— Ты знаешь, сколько мы с Акане дружили, а? Четыре года. Еще до поступления. Еще до того, как наши кланы решили сблизиться. Я тебя предупреждал, чтобы ты не лез, дружище.

— Ревнуешь что ли?

Сэм поджимает губы:

— Да, мать твою, ревную. Только не к тебе. А к тому, из-за чего мы с ней перестали общаться. И так уж получается, что я на сто процентов уверен, что все это из-за тебя.

Стараюсь не закатывать глаза. С Сэмом отношения желательно наладить, а не показывать ему свое пренебрежение.

— Хорошо. Выйдем мы с тобой на, — делаю паузу сдерживания усмешки, — дуэль чести из-за женщины. Предположим, что ты справишься с неодаренной чернью. Дальше что? Гордая дочь Джунсиначи бросится тебе на шею со словами «ты мой герой»?

— Нет. Но мне будет легче. Я вижу, что ты тут делаешь. Вся школа уже трындит о Константине Кибе. Три года его было ни слышно, ни видно и тут на тебе… затычка сама ищет все бочки. Если бы ты сидел себе тихо, Акане бы о тебе даже не узнала. А как услышала фамилию «Киба», так заинтересовалась, что это за японец такой…

Вот оно что. А я-то думал, почему она про родственность сказала мне только через три года. Где была до этого? Не удивительно. Пересечься с тихой мышью непросто.

Сэм продолжает распаляться:

— Ты знал, что после того, как оторвал башку Дэну, силачи собрались за школой? Некоторые из них на полном серьёзе предлагали покинуть клан. Правда на следующий день этих умников уже никто не видел. Я это к чему. Ты неплохо поднял себя за пару дней. Но и подгадить мне успел, дружище. Не представляешь, насколько сильно. Так что в ответ подгажу твоей репутации.

Смотри-ка, а он не боится, что в яме я и ему башку оторву. Не дурак, догадывается, что мне кто-то помог с Дэном.

И вообще, парень драматизирует. Но что поделать. Юношеская любовь сильна настолько же, насколько и глупа. А мне приходится в этом участвовать. Но придется подыграть.

— Серьезно? — все же закатываю глаза. — Ты считаешь, что мне это навредит? Мало того, ты думаешь, что после таких слов, я соглашусь с тобой выйти в яму?

Ну, в теории, немного навредить и правда может. Сейчас никто не знает, на что я способен и как убил Дэна. Может, я скрываю в себе великое могущество. А тут «бац» и проиграл…

— Если ты не трусливая чернь, то да.

Вот это аргумент. Ну прям рву-мечу, пойду защищать свою честь. Детский сад. И я в его эпицентре.

Но если подумать, я почти уверен, что при моем поражении Сэм тотчас побежит докладывать об этом Акане. Тяжело не заметить, как она скрывает любовь к сильным мужчинам. Ее учащенное дыхание на моем поединке с Саске я прекрасно запомнил. Уверен, что когда Сэм отбросил меч в додзё Хидана, то он отбросил еще и шансы влюбить в себя Акане, навечно оставшись, как тут говорится, во «френдзоне». И теперь он решил доказать ей, что изменился? Вот только оппонента выбрал себе не самого удачного. Хотел бы красануться, вызвал бы вон того силача.

Ладно, в любом случае можно попробовать обыграть этот бой в свою пользу. Если проиграю, Сэм малость подостынет, но, возможно, тогда я потеряю некоторое расположение Акане. Чувствую, что она помогает мне не только из-за каких-то родственностей. А вот если выиграю…

— Ну хорошо…

Судя по дерганому взгляду Сэма, он не ожидал, что я соглашусь.

— Ты согласен? — строит немного туповатое лицо Сэм. У него точно сумма разума? Знать бы еще какого направления. Вряд ли хитрость, но все может быть. Вдруг он просто строит из себя ребенка?

— Конечно. Только я неодаренный. Тебе не кажется несправедливым выходить со мной на поединок?

— Ты убил двоих одаренных за неделю, дружище. Не выпендривайся. Плюс мне дадут тренировочное оружие с резиновыми пулями. С боевым выходить против неодаренных запрещено.

Задумчиво улыбаюсь:

— Ты забыл кое-чего.

— И что же?

— Предложить мне что-то за поединок.

— Чег-о-о-о? — возмущается Сэм.

— Ну смотри. Я скорее всего проиграю и ничего не получу, кроме потерянной репутации. Зачем мне это?

— Что ты хочешь? Денег что ли?

С наигранным вздохом отвечаю:

— Ну, раз у тебя больше ничего нет.

— Сколько?

— Десять тысяч очков влияния.

— Сдурел, дружище? Тринадцать тысяч баксов? За кого ты меня держишь?

Конечно же за богатенького сопляка со спермотоксикозом. Улыбаюсь:

— За делового человека. Я же все равно проиграю. Ты же знаешь.

— Это неважно. Я не делаю невыгодных ставок ни под какие шансы. Дам пятьсот, если выиграешь.

— Три тысячи. В любом случае. Если выиграю или проиграю — все равно.

— Окей. Тысячу. В любом.

— Две.

— По рукам.

И мы пожимаем друг другу руки. Хоть и не очень по-дружески. Сэм явно пытается сломать мне костяшки, но не получается. Он хоть и чуть повыше и пошире меня, но тоже не силач. Наконец отпускает, смотрит в глаза:

— Ты можешь хотя бы сказать, что произошло в особняке Мацуо? Отец после этого тоже запретил мне общаться с Акане. Да и вообще, быть осторожными со всеми Джунами. И какое отношение к этому имеешь ты?

Хлопаю Сэма по плечу.

— Даже если бы я знал, то сильно взвесил бы нашу дружбу, прежде чем сказать.

Поединок обговариваем на понедельник в восемь утра. В моем состоянии было бы безумием выйти в бой сейчас. Сэм просто добил бы меня. Да и будет время придумать план, как справиться с разумным предметником. Если это вообще возможно неодаренному. Может, еще узнаю у Акане сколько у Сэма маны.

Выхожу из ямы вместе со всеми, едем в лифте наверх. Как я понял, все присутствующие на поединке, помимо того, что заплатили за билеты, еще и проплатили свой прогул. Уж по какой ставке, не знаю, но школа заработала в этой ситуации больше всех. Ведь их очки влияния по сути те же деньги, только в местной валюте.

Сэм молча уходит, а заместитель директора проходит мимо, не смотрит на меня, говорит:

— Иди на занятия, Константин. Сергей сейчас подойдет. Надеюсь, не вляпаешь за пять минут в неприятности?

— Будто это от меня зависит.

Выходим из лифта.

Георгий Александрович всех обгоняет быстрым шагом, скрывается в школе. Я же не успеваю даже до дверей дойти, как меня окликает знакомый голос Вадима Тернова. Силача, что победил Амарэ. Ну твою ж. Серьезно, даже пяти минут не продержусь? Готовлюсь дать деру, но что-то меня останавливает. Не стал бы он меня окликать. Пырнул бы в спину.

Оборачиваюсь, сую руки в карманы.

— А, наш грозный победитель. Поздравляю.

Рассматриваю внимательнее. Подкачанный, короткостриженый. Словно подогнанный под общий стандарт силачей парень. Отличие разве что в татуировках на кулаках. Хм, пауки? Интересно…

— Я ухожу из Новой Силы, — с ходу говорит Вадим. — Больше не хочу иметь с ними ничего общего. Я тебя предупредил, если что, — сплевывает, скалится. — Надеюсь мою репу нигде отрезанной не найдут.

И уходит. Я же только улыбаюсь. Ну наконец-то. Вот тебя-то я и ждал, мой красавец. Кричу бывшему силача:

— Стой!

Слышу, как его сердцебиение слегка ускоряется. Он с неохотой оборачивается:

— Без обид, Киба. Но с тобой я связываться не хочу.

— Без проблем. Выслушаешь меня и все. Буквально пару минут.

Замечаю терзание на брутальной морде и:

— Заметано. Но не больше.

Мы отходим подальше от школы, к лесу. Вот ведь Сергей будет рвать и метать, что меня так долго нет. Но что поделать. Заговорщически говорю:

— Слушай, у меня тут есть немного лишнего, — достаю из кармана пачку долларов. — Они мне вообще-то не нужны. Ты можешь их взять, а можешь нет. Мне же просто нужен друг среди силачей.

Протягиваю. Сейчас все зависит от того, возьмет он деньги или нет. Если нет и начнет визжать, что он не такой, значит придется ждать другого и давить на силачей все сильнее и сильнее.

Сейчас силачи не очень-то испуганы, и покинут клан только самые слабые звенья. Те, кто не хочет рисковать своей шкурой ради клана. Те, кто готов попасть в немилость.

И неважно, богатый Вадим или нет. Тут дело в том, готов он или нет идти против своих.

Он смотрит на пачку, мне в глаза, снова на пачку. Хмыкает:

— Какой же идиот откажется от такого.

Я с тяжелым сердцем прощаюсь с налом. Себе я оставил только пятьсот баксов из трех с половиной.

Силач, хвала Шииле, не туп. Понижает голос:

— Ну, что надо?

— Самую малость, мой дорогой и сильный друг. Расскажи-ка, пожалуйста, кто сильнее всех недоволен лично главой клана Новая Сила.

— П-ф-ф, это до ночи перечислять надо, — Вадим мрачнеет на глазах. — И далеко ходить не надо…

— Замечательно. Расскажи мне о тех, кто вашего главу прямо ненавидит. Можно ограничиться только теми, кто близко с ним общается. Или общался раньше. Из, так сказать, приближенных, но незначительных. Может, ударил уборщицу? Или убил садовника?

— Э-э-э, зачем тебе это? Хрень какая-то… Все знают, что он тот еще псих.

— Рассказывай по порядку…

— Хех, а я-то уж думал че серьезное. А ты фигню какую-то хочешь. Даже немного разочаровал.

Молчу. Только улыбаюсь в ожидании интересного рассказа.

— Ну лан, короче, вообще-то, моего отца он…

Мы разговариваем долго. Приходится даже прятаться от орущих и ищущих меня стражей. Историй у Вадима оказывается много. Глава «Новой Силы» человек с характером. Вспыльчивый. Часто показательно устраивает порки. Но когда доходит до дела — всегда спокоен.

Через полчаса я наконец перебиваю Вадима:

— Достаточно. Можешь познакомить меня со своим отцом?

— Чего? Нафига? А если мои узнают, что ты с ним еще якшаешься? Чет как-то палевно.

— Вадим.

— Ну.

— Я со всем разберусь. Как вы там говорите? Не ссы? Вот и не ссы.

Парень смотрит на меня изучающе, немного с тупым видом, говорит:

— Не, братан. Это тебе не Дэн. В школу его батек не ходит. На стрелки не пойдет. Сидит у себя дома и носа не высовывает. А дом у него — крепость.

Перехожу на язык силачей:

— Хватит ныть, Вадим. Я думал у тебя есть яйца. Если так боишься, дай мне номер телефона отца.

— А если прослушка…

Быстро анализирую память Кибы. Ага, точно. Есть что-то такое.

— Да купи ты симку другую, тупица. Я тоже позвоню с чужого номера.

— Ну лан… так вроде нормалек. Но этого разговора не было, понял?

Протягиваю руку. Вадим мнется на месте, но все же жмет ее.

— Конечно. О чем речь.

Парень уходит, а я очень широко улыбаюсь. Давно я так не улыбался. Ну наконец-то…

Уже на занятиях голова разболелась так, что я еле разбираю то, что говорит Герман Афанасьевич. Толстяк усердно умничает, и она начинает болеть еще сильнее. И это я не говорю, что в ушах до сих пор гул от ругани Сергея. Я и не знал, что у него такой богатый словарный запас мата.