Подьячий Разбойного приказа

* * *

«…юбка нижняя, тонкого льна, белая, с вышивкой по краю красной нитью, особого узора… юбка нижняя, тонкого льна, белая… рубаха нижняя, тонкого китайского шелка, белая…».

Лицо у ограбленного купца горело так, что, кажется, даже красноватый отблеск на бумаги отбрасывало. Подозреваю, у меня самого сейчас лицо по цвету ничем не отличается. Ибо злобные тати ограбили несчастную вдову с сыном буквально догола. И сейчас я тщательно записываю, что именно у них отняли.

Сама вдова Юлия смотрела на меня спокойно и хладнокровно. Оно и понятно — нежная ромашка тянуть на себе торговлю астраханской кожей просто не сможет. Подозреваю, после ограбления она, прикрываясь одной ладошкой, преспокойно дошла до дома по улицам голышом — помните, я говорил, что здесь к наготе не в пример спокойнее относятся? — да еще и сына пинками погоняла. Странно, что грабители вообще смогли ее на испуг взять.

Два типа — описание каждого уже есть в жалобе — угрожая ножами, сняли с мамы с сыном всю одежду, когда означенная мама с сыном шли вечером по улице. Странно, что польстились на белье — обычно грабители так не зверствуют и белье все же оставляют — хотя «китайского шелка»… Надо пробежаться по тем, кто замечен в скупке краденого, да и просто поспрашивать у людей…

Закончив составление жалобы, я подписал ее сам, получил подписи от вдовы Юлии и ее сына, занес уже было печать… Потом посмотрел на бумагу, на кривоватые строчки и пару мелких клякс — у меня не было в школе чистописания, что вы хотите! — приложил палец и произнес Чистое слово. Кляксы исчезли, строчки выровнялись, буквы тоже слегка подравнялись. Ну вот — другое дело, теперь можно и печать.

Чистое слово — чуть ли не первое, чему учат подьячих. Потому что компьютеров с принтерами тут нет, автопроверки правописания нет… Ксероксов тоже нет. Мне сейчас всё это во втором экземпляре переписывать…