Новая жизнь 5

Глава 17

Я стою посреди улицы и вижу, как приближается автомобиль. Красный. Здоровенный. На таком надо к ночному клубу подъезжать, девушек впечатлять объемами и литрами, раз уж сантиметрами не получается. Едва лишь я разглядел марку автомобиля и цвет — как мне все стало ясно. Но, надо убедится. Потому я жду, пока автомобиль не поравняется со мной и не опустился стекло, а с водительского сиденья не выглянет знакомое лицо с двумя разноцветными хвостиками по бокам — синим и красным.

— Какая прекрасная ночь, мой puddin’ — улыбается мне Бьянка: — что, мотор заглох?

— … — я сдерживаюсь. Вообще в последнее время я слишком много сдерживаюсь и накопившийся стресс рано или поздно мне еще отольется. Вот и сейчас, очень охота выругаться и за ухо ее, за ухо и вдумчиво так в капот пару раз ткнуть и спросить, какого черта она так людей пугает и почему не в больнице вообще, почему бинты сняла? Вижу же, пластыри налеплены на голове.

— А я подумала, может быть, вам еще автомобиль понадобится — трупы складывать! Или чем вы там занимаетесь… — делает губки бантиком она и я думаю, что стал предсказуем и это опасно. Хотя … быть не может что она знает, что мы только что сделали. Или может? Мысленно провожу эксперимент — мы поднимаемся в квартиру, Шизука скользит за мной… и Бьянка поднимается за ней, прислоняет ухо к двери и … ничего не может услышать. Стоп! Ей и подниматься не надо — у нее же камера со звукоснимающим микрофоном направленного действия есть! Она едет за нами и ее Рыжик держит камеру на нашем стекле, в машине мы говорим номер комнаты и все что ей остается — направить камеру на окно, которое как раз на улицу выходит. Вуаля — у нас два свидетеля. Замечательно, Кента-кун, ай да молодец, вляпался так вляпался. Заглядываю в автомобиль Бьянки и с облегчением вижу, что она там одна.

— Так — говорю я: — сейчас разъезжаемся в стороны. Говорить будем завтра. Не раньше.

— Слушаюсь, мой puddin’! — козыряет Бьянка: — как скажешь, сладенький!

— И прекрати меня так называть — вздыхаю я.

— А как тебя называть, если ты — сладенький? — удивляется Бьянка: — я знала, что ты — настоящий злодей! Прячешься под личиной добропорядочного школьника… но у тебя это плохо выходит, мой puddin’, я-то вижу твою страсть, твое желание, твою гениальность… у меня только один вопрос, пока мы не расстались на сегодня…

— Валяй. — разрешаю я этот один вопрос.

— Почему ты меня с собой не взял? — надувает губки она: — я тоже могу… всякое…

— Потому что слишком много вопросов задаешь, вот почему — отрезаю я: — все, хватит. Собралась в кучу и домой! Завтра с утра ко мне домой подъедешь, по дороге в школу поговорим.

— Ай-ай, мой puddin’! — снова козыряет Бьянка: — разрешите исполнять, мой генерал?

— Все, все. Дуй отсюда. — она притапливает газ и с визгом шин разворачивается на месте. Я смотрю ей вслед и головой качаю. Вот… не было у бабы заботы, купила баба себе порося.

— Может ее тоже придушим и в канаву бросим? — предлагает возникшая рядом Шизука: — а что? Догулялась по ночному городу…

— В машину садись, Джек Потрошитель. — говорю я: — нам еще крюк по городу делать. Тебя высаживать, машину оставлять… а завтра… — смотрю на часы: — то есть уже сегодня — в школу рано.

— Ох — вздыхает Шизука и послушно садится в машину. Я сажусь рядом с ней и снова завожу мотор.

— Вовремя бы ее придушил и не было бы проблем … — ворчит она себе под нос.

— Нельзя все проблемы так решать — отвечаю я: — чуть что — так придушить и в канаву. Повадился кувшин по воду ходить, тут ему и конец настал. Вообще, привычки из этого не делай, дурная привычка. Если выхода другого нет — то конечно, а Бьянка-сан — наш союзник. На нее можно и нужно влиять. Придется теперь уже. — оставить Бьянку саму по себе теперь никак нельзя. Придется держать ее близко. А это значит — стать ее Джокером на какое-то время. Придется освоить его дурацкий хохот и маниакальный взгляд. И пиджак с жилеткой носить. Косплеить, так сказать. В конце концов, может и не знает она ничего… поглядим. Ну… а если она такая психопатка, как кажется — так добро пожаловать в клуб, нас тут много и все по-своему с катушек слетевшие. Потому я с ней сегодня так жестковато — ей это нравится. Значит, пока иное не доказано — считаем ее угрозой, вероятной утечкой и приближаем к себе с целью контролировать эту вероятную утечку. Душить Бьянку не вариант, во-первых, ничего она никому не сделала, а у нас принцип — только за дело. А во-вторых, нравится она мне. Есть в ней свое очарование. И вообще, достаточно и первого. Еще можно тридцать одну причину привести, почему я совету Шизуки не последую, но достаточно и первой причины. А из второстепенных — в том числе и педагогические, нельзя давать Шизуке голову поднять, она как поймет, что я слабину дал — так на голову сядет. Это как с большим и хищным зверем — он не должен почуять твою неуверенность и страх. А потому…

— Команды говорить не было — замечаю я: — расслабилась? Дело закончено, когда ты дома в постельке спишь, а мы еще не доехали.

— Да. Точно. — кивает Шизука и делает жест, словно застегивает свой рот на замок и выкидывает ключ.

— Смотри у меня. — говорю я: — держи свои чувства под контролем. Домой приедешь — лимон съешь.

— Лимон? — тут же забывает о своем молчании Шизука.

— Да. А то у тебя улыбка на все лицо… все, выходи, твоя остановка… — дверь открывается и Шизука растворяется во тьме. Я еду дальше. В тишине. Думаю о том, что все идет не так, как планировалось, но все равно я — везунчик. Повезло. И сейчас грех жаловаться и не время паниковать. С Бьянкой завтра разберусь, надо будет ее инициировать и к себе приблизить, хочет человек себе Темного Властелина — получит. Главное палку не перегнуть, чтобы не оттолкнуть… но по имеющимся признакам — вряд ли такое возможно. Она девушка упертая и раз уж себе что-то решила, то пойдет до конца. И именно поэтому нельзя отвечать ей взаимностью, нельзя показывать, что она мне нравится… нельзя ей статус равной давать. Нужно наоборот — унижать ее и отталкивать, относится с пренебрежением, ноги об нее вытирать и тогда она будет все время рядом. Как только влюбился в нее, ответил взаимностью — пиши пропало, а я себе такого сейчас позволить не могу. Сдаст нас в полицию и все дела. Не, не, не, надо об нее ноги вытирать — значит будем. Не умею я такое, но надо научится. Черт. С детства приучен с уважением к женщинам и девушкам относится, придется себя самого ломать. У Натсуми уроки взять, что ли? Точно, есть у кого спросить… я останавливаюсь на стоянке, выхожу из машины, достаю канистру с бензином и доливаю горючего в бак. Все, теперь домой.

До дома несколько километров и я преодолеваю их в неторопливом темпе бегуна на сверхдлинные дистанции. По возможности избегая камер и пробегая темными переулками. Наконец — стена дома, перелезаю ее, еще стена и дворик. Наверху — мое окно. Забираюсь в свою комнату и сразу понимаю, что я не один.

— Где ты был, братик? — спрашивает меня Хината, сидящая на моей кровати и закутавшаяся в мое одеяло. Она включает фонарик и освещает свое лицо снизу, так делают дети, рассказывая страшилки про Черную Руку и Гробик на Колесиках.

— Да что ж вам всем не спится то?! — в сердцах говорю я: — неужели только я в этом городе спать хочу?!

Хотите знать, как можно выспаться, если вам осталось спать всего два с половиной часа? Вижу, хотите. Так вот — никак. Не высыпаешься. Я сижу за столом и вяло ковыряюсь в тарелке. За столом о чем-то весело щебечет мама, ей вторит Хината. Я совершенно точно знаю, что она тоже спать поздно ложится, не так как я сегодня, но все же… и как она успевает и выспаться и по дому все сделать и по магазинам сходить? Мои восемь часов сна пропали впустую… из них половину я в городе пропадал и еще час примерно — воспитательную работу с Хинатой проводил. Шепотом. В три часа ночи. О том, что инцест — это плохо и что от инцеста дети с отклонениями рождаются, того же Генриха VI возьми или Эдуарда Второго. Кстати, Генрих VI заслужил себе прозвище Слабый. Так что вот. Хината все отрицала и говорила, что я бака и что она ни в жизнь со мной, да никогда и вообще, что с ума сошел?! На мой резонный вопрос, чего она в таком случае делает в моей кровати в три часа ночи — не ответила, перевела тему и развила наступление. Мол, а ты где шляешься по ночам и вообще все маме расскажу. Позволять себя шантажировать нельзя, шантажистам мы не платим, о чем я и проинформировал Хинату, продемонстрировав кулак. Кулак был внимательно осмотрен и было заявлено что насилие не выход, а бить младшую сестру — это как раз и есть извращение. Дипломатический инцидент был исчерпан примерно через полчаса, за это время высокие договаривающиеся стороны пришли к следующим соглашениям — Хината забывает о том, что ее братик куда-то по ночам шляется… не только сегодня, но вообще. Обязуется уважать суверенитет моей комнаты, выражает сожаление о случившемся и впредь будет соблюдать границы моего личного пространства — на суше, на море и в воздухе. В свою очередь я прекращаю эти дурацкие намеки на инцест, каждый раз, как она рядом оказывается, потому что «дурному научу». Кроме того, с меня свидание. Раз в месяц. Сперва было раз в неделю, но я уж тут копытами уперся, у меня и так дел полно, а она тут мне… и да, свидание не с Хинатой, а с очередной ее подружкой — все вместе ходим в молл и едим мороженое. По здравому размышлению я согласился на кабальные условия и высокие договаривающиеся стороны ударили по рукам.

В результате я, конечно, не выспался и сейчас смотрю на бодрую Хинату, которая хвастается папе своими оценками за неделю и вообще пышет здоровьем и излучает энергию. Которую надо бы в мирных целях использовать, а не тиранить старшего брата по ночам. Ах, да, папа дома с утра. Потому вокруг нездоровое оживление — мама и Хината опять голову потеряли и вовсю эфир заполняют, о чем-то ему говорят, теребят за рукава, подкладывают добавки и доливают кофе. Хорошо быть отцом семейства, но хлопотно. Мама сияет как начищенный чайник и глядя на нее я думаю, что и она тоже ночью не спала, но поди ж ты — бодрее всех.

— А у тебя как дела, Кента? — громыхает папин бас и я давлюсь рисом. Торопливо запиваю его чаем (кофе несовершеннолетним нельзя!) и хлопаю глазами. Как это я под каток папиного внимания попал, тут же есть куда более благодарные субъекты, и мама и Хината только рады будут…

— Все нормально. — пожимаю плечами я: — в рамках, так сказать, приемлемого…

— Ну, ты не тушуйся! — хлопает он меня по плечу: — бывает! Ну, выкинули тебя с шоу, ну, не понравился ты Бьянке-сан, так где она и где ты! Не стоит питать завышенных надежд, сына, вот я в свое время … — он вовремя спохватывается и откашливается, глядя на маму.

— Я в свое время поставил перед собой самую высокую цель! — поправляется он, глядя на ее улыбку, которая становится напряженной: — Твою маму! Но не всем так везет! Иногда ставить такую высокую цель как Бьянка-сан — только подрывает твою уверенность в себе. Тебе следует жить спокойной жизнью, сынок. Я понимаю, весь этот блеск и мишура телевизионного шоу запудрили тебе мозг, но жизнь — это не шоу.

— И я ему о том же говорю, дорогой — встревает мама: — сколько я говорила, чтобы Сору-тян в дом привел! И слушался ее!