Свободный

И всё же этот факт не делает Лансемалиона всесильным. Каждый епископ обладает просто чудовищной силой, быть может в дуэлях они и смогут одержать победы, но чудовищный потенциал полностью раскрывается вдали от боя, когда сама природа встаёт на сторону всех защитников на многокилометровом фронте. Кроме того, куда чаще используются профессиональные отряды из магов. Даже будь у Бальмуара идеальная копия равна по силе, вдвоём им никогда не одолеть тех же Дельдамионов.

Кроме того, в Эдеме важна совсем иная сила: власть, связи и количество монет на твоём счету. Дуэли для решения вопросов используются довольно редко. Самой главной силе обучался старший наследник рода Торвандори, Адрион. И его потребуется сначала догнать в этом плане, а потом и обогнать, что куда сложнее, чем одолеть Свободного, столь слабого из-за слишком раннего повторного вторжения. Но всё же сегодняшние битва решит сразу две важные проблемы.

Враги продолжали хаотично бегать вокруг необычайно могущественного мага, который наконец-то пришёл в движение. Его обманчиво простое оружие внезапно вонзилось в землю, после чего металл с обеих сторон загорелся рунами и вокруг материализовались энергетические кристаллы. Создать могучий артефакт не получилось, но это и не требуется, когда твоё тело впитывает так много энергии. Нужно лишь найти проводник, который не разрушится при проведении мощи через него. Для этой битвы этого как раз хватит, как и простой солдатской брони из простой стали, покрытой магической защитой.

Один глубокий вдох, после чего материальный мир на мгновение оказался разбит на тысячи хаотичных кусочков. Все прошлые примитивные заклинания являлись лишь ширмой, окантовкой настоящей силы. Ведь Лансемалион Бальмуар являлся магом молнии, для использования которой ему не требовались никакие артефакты, как и не было предела совершенству в этом направлении.

Над полем битвы среди собравшихся туч, разверзлось око с застывшим шаром из молний. Тысячи разрядов ударили в землю, вынося приговор, который нельзя оспорить. От слабых смертных не оставалось пепла, их предводители превращались в угли, а сам аристократ будто исчез из физического мира.

Лишь Свободный и Хаэм смогли разглядеть стремительные движения. Не минуло даже удара сердца, а Бальмуар уже нанёс удар боевым посохом по лидеру врагов. Сверкнул двуручный меч из чёрного металла, два оружия столкнулись, поднимая облака пыли на десятки метров вокруг.

Звук от первого удара ещё не успел достичь ушей, как сражение превратилось в вихрь ударов. Огромное количество энергии Лансемалион собирал на концах своего артефакта, тесня своего противника взрывами хара. В это же мгновение Хаэм создал стужу, но вихрь льда и снега разбили молнии, прикрывающие своего создателя со спины.

— Епископ? — после очередного обмена ударами с сомнением прохрипел Свободный.

Его тихий голос едва пробивался сквозь плотно сидящую маску, пока нагрудник трескался из-за воды, которая превращалась в лёд. Даже самая мелкая щель медленно превращалась в огромные трещины.

В это же время раскололся и наплечник, куда метко бил Лансемалион. Комбинируя жар и холод в ударах своего посоха, он куда быстрее пробивался через защиту врага, вызывая деформацию пластин. Левая же рука Свободного уже и вовсе начала неметь от молний, что находились везде и повсюду.

— Ты ошибся, — спокойно произнёс Бальмуар и снова растворился, став потоком искр.

Сквозь всё поле боя к Свободному на помощь уже мчался Ка’Ум. Огненный орёл нёс за собой огненные смерчи, пока Итас терял свою силу из-за контратаки армии Эдема. Но важнейшая битва теперь гремела уже в другом месте.

И Лансемалион, несмотря на яростную схватку со Свободным, не позволил себе отвлечься и потерять контроль над всем полем боя. Жестоко и твёрдо оказался потушен огонь соблазна добить вражеского предводителя, лишившегося части брони и боеспособности из-за онемевшей руки.

Очередное перемещение, незамедлительная реакция Ка’Ума. Как истинный огонь, он такой же неудержимый и беспощадный, такой стремительный и такой… безрассудный. Всю свою силу дух пламени вложил в атаку, намереваясь уничтожить человека. Глупого мага, который попытался уклониться, но не в сторону. Ему стоило отпрыгнуть в бок или за спину Свободного, чтобы уйти от ярости огня. А этот человечек почему-то отпрыгнул назад, подставившись ещё сильнее.

Только вот Лансемалион просто просчитал битву на пару шагов дальше, нежели дикий Ка’Ум видимо свободный от бремени долгих и нудных размышлений. Теперь позади аристократа находился Хаэм, воплощение тихой стужи, запертый в ловушке из молний.

Жар огня столкнулся с холодом, стремительно побеждая в схватке стихий. Сам же аристократ находился в точке, где температура оказывалась вполне приемлемой, разумеется, с учётом магической силы, когда плюс минус сотня градусов не играет особой роли.

Слишком поздно всё понял Ка’Ум, слишком сильно ослабела защита Хаэма. В результате молнии легко разбили физическую оболочку духа стужи. И теперь контроль над влагой принадлежал только аристократу. Ничто более не мешало и бушующее пламя огненной птицы превратилось в пар. Такая глупая ошибка, причина которой отсутствие контроля и полная свобода воли разрушительного пламени. Ка’Ум всегда горел поразительно ярко, но и удивительно недолго.

Обычный порыв воздуха, Лансемалион даже не стал создавать какие-то ураганы. Достаточно и примитивного заклятия, чтобы пар стал преградой для глаз. Магическое же зрение Свободного вдруг перестало быть эффективным, ведь энергия врага оказалась повсюду. Тени и лживые источники света, мелькали то там, то здесь, заставляя отвлекаться на фантомы. А пар быстро становился плотным туманом.

Из самого неожиданного места появился Бальмуар, на одном его запястье горел свет, на втором этот свет поглощался. Арос и Миос, обычные запонки, которые не очень подходили к любимому фраку, но являлись одной из незаменимых реликвий.

Удары посоха снова превратились в шквал непредсказуемых атак. Кто-то предпочитал мечи, другие выбирали молоты, но Лансемалион предпочитал использовать исключительно посохи или их модифицированные версии. Ему не нужно было острое лезвие, чтобы убить врага. Нет нужды в тяжёлом навершие, чтобы смять броню противника. Простой посох, который позволит сконцентрировать собственную магическую мощь на любом из концов. В идеале также способный помочь в направлении и разделении энергии, но на такую дорогую вещь денег хватит ещё не скоро. Поэтому достаточно длинной палки, которая хотя бы не разрушится раньше времени.

Тычок, в результате которого ломается колено Свободного, кость с противным хрустом вырывается из плоти. Сразу же продолжение, инерция передаётся в другой конец посоха, и новый удар приходится снизу по челюсти, ломая зубы. Выбить плечо, сломать локоть, разбить в пыль кирасу, а вместе с ней и рёбра. Остаётся последний рывок, рывок левой рукой к маске…

— Как и всегда, — с досадой произнёс Ланс, когда пальцы сжались на воздухе.

Как и всегда Свободный после поражения превратился в пыль, а маска его исчезла в искрах уже после того, как прах тела развеялся по полю боя. А вместе с тем успокоились ветра Этия, пришла в норму погода, как и уже была разбита армия свободных, к которой более не подходили подкрепления.

Так было почти всегда. Не гремело каких-то пафосных битв, не шло сражений до последнего солдата. Вторженцы встречались с профессиональной армией и начиналась бойня. И причиной тому стала не слабость Разрушителя Оков и его армии, нет. Как и Эдем до сих пор стоит в том же виде не по этой причине. Просто здесь живут люди, которым не нужна никакая свобода. И Свободный победит лишь тогда, когда одни перестанут пресмыкаться перед другими. Только после победы внутри стен городов, станет возможна победа у Черты. А до тех пор всё будет повторяться вновь и вновь.

Как только Ка’Ум прилетел на помощь Свободному, сразу же пал и Итас, неспособный сражаться в одиночку против епископа и лучших сил Эдема. После падения колоссального воплощение силы земли, все силы ринулись добивать врагов, пока элитные отряды переместились к месту появления Свободного.

Генералы, высшая аристократия, главы и первые наследники известнейших родов великих городов — все они стояли здесь. Почти всех знал Граниир, почти все знали Граниира.

Никто не обращал внимания на изменённое лицо, ведь названия перстней на руках аристократа знал каждый уважающий себя волшебник Эдема. Что уж говорить, здесь находились в том числе и некоторые наставники Лансемалиона, как и бывшие владельцы этих уникальный артефактов. Сомнений быть просто не могло.

Перед аристократом стоял и жестокий хозяин песков Халсу’Алуби. Глава влиятельного рода в городе Анхабари, расположившегося среди горячих песков Эдема. Также он являлся и генералом, под его началом находились сотни лучших магов огня и песка, его небольшая рука сжималась на горле всех мелких аристократов песчаных владений, которые не могли и думать, чтобы перечить его воли.

В глазах хозяина песков горело пламя солнца, а сердце требовало мести за его лучшего друга, Зелгеоса Торвандори. Одно слово Граниира Торвандори и гнев Халсу’Алуби обрушится на бесчестных ублюдков, стоящих в паре шагов от самого генерала. До этого он готов был мириться с их присутствием, ведь также хозяин песков являлся и хранителем ценностей Эдема. Но теперь эту месть уже нельзя назвать его личным эгоистичным желанием. Младший наследник жив, на его глазах убили семью, а значит месть становится справедливым возмездием. Ланс был уверен, что именно так сейчас и мыслит его бывший наставник.

Застыл в своей позе и одноглазый волк, способный легко сразить даже медведя. Дамексус с ужасом смотрел в глаза выжившего Граниира, в которых всё также играли молнии. Он хорошо знал младшего наследника рода Торвандори, ведь служил Зелгиосу ещё до рождения его первенца. Глава охраны рода, без которого никогда бы не удалось устроить переворот. Именно он отравил еду на последнем ужине.

Теперь Дамексус стал уже генералом. Пусть он и служил Адриону и роду Торвандори, но главу охраны после такого новый глава семьи всё же предусмотрительно сменил. Предавший однажды всегда предаст снова, таких людей лучше держать подальше от столь важных постов. Пусть лучше играется в защитников Эдема на границе мира, подальше от самого Эдема.

От увиденного в Дамексусе появился страх. Он знал, что сделал, он боялся ответить за содеянное. И он понимал, что среди собравшихся очень много недоброжелателей Адриона Торвандори, которые пусть и молчали, но ничего не забыли. Резня по среди Эдема задела интересы слишком многих. И даже если вдруг все почему-то останутся в стороне, то остаётся непосредственно сам Граниир.

Но вперёд среди всех вышла лишь неприметная воительница, имени которой никто не знал, как и лица, скрытого за маской. Она задала лишь один вопрос:

— Как тебя зовут, сразивший Свободного?

Она спрашивала не про уникальные артефакты, созданные в Эдеме. Не про то, откуда неизвестный рядовой солдат знает про традицию высшей аристократии, которая заключалась в безуспешных попытках снять маску с главного врага. Не интересовала её и колоссальная сила, заставившая Свободного на мгновение смутиться и перепутать воина с одним из несущих слово Этия. Она спрашивала только про имя, пока воля епископа сгущалась всё сильнее. И от ответа сейчас зависело всё.