Паритет интересов

– Плюшевого медведя? – Я подавился смехом. – Вы это серьезно?

– Какой еще плюшевый медведь? – вторило мне хором начальство, скрестив непонимающие взгляды на Левашове.

Сработало! Плюшевая игрушка добавила так нужного мне фарса в и без того абсурдную историю о простреленной из табельного оружия ноге щипача. Осталось усилить эффект.

– То есть, по-вашему, я заявился в гости к Казанцеву с плюшевым медведем и пистолетом? Еще и наручники с собой прихватил. Вы, товарищ капитан, кем меня хотите выставить? Извращенцем, маньяком? В этом состоит ваш план?

Левашов стоял красный, моргал и соображал, что ответить. Походу, у него, советского человека, даже картинка в голове не складывалась.

– Что за ахинею вы оба несете?! – первым не выдержал Головачев. – Вы ополоумели, что ли?! – взорвался он. – Один про каких-то плюшевых медведей бредни рассказывает, второй про маньяков! Товарищ Левашов, что происходит, я тебя спрашиваю?! Ты все это выдумал, что ли? – Головачев потряс перед носом капитана заявлением. – Где этот твой Казанцев? Тащи его сюда, быстро!

– Я уже говорил, он сбежал! – нервно ответил Левашов. – Этот, – он ткнул в меня пальцем, – напугал его до чертиков. Кривощекову с трудом удалось убедить его написать это заявление. А затем он просто исчез из города. Но мы его найдем, только время нужно, – закончил он обнадеживающе.

– При чем здесь Кривощеков? – не понял Головачев.

Левашов застыл, осознав, что только что сгоряча проговорился. Но быстро сориентировался в изменившейся обстановке и самозабвенно принялся валить Кривощекова.

– Так он же с Казанцевым общался, – как об очевидном сообщил Левашов.

– Так, стоп! Ты мне полчаса назад докладывал, что это заявление Казанцев писал при тебе, – допытывался подполковник.

– Нет, я сказал, что получил от него заявление, – поправил начальство капитан.

– И? – не понял разницы в формулировках Головачев.

– Заявление мне Кривощеков принес. Я не то чтобы поверил, но посчитал невозможным скрывать такое от начальника следствия. Поэтому доложил, – принялся разъяснять свою позицию Левашов.

Раскатистый смех Курбанова оборвал капитана на полуслове.

– Это что получается, – начал говорить майор, когда ему удалось успокоиться. – Кривощеков, виня Чапыру в своем увольнении, замыслил ему отомстить. Каким-то способом ему удалось убедить знакомого карманника украсть у Чапыры удостоверение. Казанцев, видимо, пообещал, но не сделал. И тогда Кривощеков, не дождавшись неприятностей у Чапыры, пришел спрашивать с карманника. Тот его, скорее всего, послал, и тогда Кривощеков в него выстрелил. Мало ли чего неучтенного могло у него скопиться за годы службы, вполне возможно, ствол с боеприпасами. А затем у Кривощекова созрел новый план, как еще можно подставить Чапыру. С раной в ноге Казанцев стал сговорчивее и написал все, что ему продиктовали. Вот только у меня вопрос, товарищ капитан, ты с самого начала в этой истории участвовал или твой дружок тебя втемную использовал?

Слушая обвинительную речь первого зама, я мысленно аплодировал его недюжинным аналитическим способностям.

– Ни в какой истории я не участвовал! – пришел в себя Левашов. – И ничего не выдумывал! Я доложил своему непосредственному начальнику о том, что мне стало известно!

– Ты притащил в отдел липовое заявление! – давил на него Курбанов. – Заявление, которое клевещет на твоего коллегу! Заявление, которое принесло бы неприятности всему нашему отделу!

– Но я же к вам с ним пошел, а не в инспекцию по личному составу! – привел в свою пользу довод Левашов.

– Спасибо тебе за это огромное! – утрированно поблагодарил первый зам и добавил уже другим тоном: – Да ты первым бы в инспекции под служебную проверку угодил. Там не идиоты сидят. Ваше с Кривощековым дело белыми нитками шито. Вы бы хоть нормальную легенду придумали, а то черт-те что нагородили. Вот если бы тебе самому понадобилось кого-то пристрелить, стал бы табельное оружие для этого брать? И Люда тоже правильный задала вопрос: на кой ляд Чапыре карманнику в ногу стрелять? Если бы он мою ксиву стащил, я бы ему все пальцы переломал. И любой из нас сделал бы то же самое! Но вы же с Кривощековым не могли калечить подельника. Поэтому ногу ему прострелили, если вообще стреляли, ни Казанцева, ни медицинских документов мы так и не увидели. Ну а придуманный тобой плюшевый медведь, с которым Чапыра таскается по городу, – это… – Курбанов не смог закончить фразу из-за разбирающего его смеха.

– Я никого не подставлял и ничего не выдумывал! – воспользовался паузой в монологе Левашов.

Курбанов мгновенно успокоился.

– Нет, Дима, – он подошел к капитану вплотную, – ты всех нас хотел подставить! Знаешь, почему ты с этой подделкой, – Курбанов качнул головой в сторону заявления, что держал Головачев, – сам в инспекцию не пошел? Ты хотел вместо себя туда товарища подполковника отправить. Чтобы, если придуманная тобою подстава Чапыры сорвалась бы, судили за фальсификацию доказательств уже его. – Курбанов ткнул пальцем в сторону Головачева.

Тот сидел на стуле, внимательно слушал и играл желваками. Журбина, прикрыв рот ладонью, не спускала взгляда с майора, а я просто наслаждался. Курбанов полностью оправдал возложенную мною на него миссию – изобличение Левашова и укрепление собственных позиций.

– Теперь мне стал понятен главный смысл всей затеянной тобой комбинации! – подытожил майор.

– Илья Юрьевич, надеюсь, вы не верите во весь этот бред, что наговорил здесь майор? – Левашов предпочел не пререкаться с Курбановым, а сразу апеллировать к начальнику следствия. – Товарищ подполковник, я не соврал ни разу. Получив сигнал о возможном преступлении нашего сотрудника, я сразу же пришел к вам. Но не затем, чтобы вы давали делу ход, а для того, чтобы вместе выяснить, правдиво или ложно заявление Казанцева. Только это мною двигало! Ничего более.

– Дима, я вот слушаю тебя, – ответил после паузы Головачев, – и не верю. Ты знаешь почему. Если нет, то вспомни наш разговор, что произошел незадолго до увольнения Кривощекова и твоего понижения в звании и должности. Я ведь просил тебя тогда не валить своих коллег, не перекладывать на них свою вину. Но, как вижу, ты не внял моим словам.

Головачев устало поднялся со стула, покрутил еще недолго в руке мой пистолет и наконец вернул его мне.

– Иди в оружейку сдай. Вооружаться будешь только во время дежурств. Это понятно?

– Так точно, – кивнул я.

Вроде бы все вышло по-моему, а на душе стало хреново. Надоели мне все эти подковерные игры. Сходить, что ли, развеяться?