Паритет интересов

Глава 22

Ольга точно не могла сказать, когда она помимо раздражения начала испытывать к Чапыре симпатию. Может, в тот момент, когда он провернул ту дерзкую аферу с залогом, а может, когда начала получать от него букеты алых роз, каждый раз чувствуя на себе завистливые взгляды коллег, или в тот вечер, когда он вытащил из окна ту дурацкую курицу.

Но в какой-то момент она стала замечать, что то и дело о нем думает, гадает, чем он в это время занимается, вспоминает ли ее. А затем она поймала себя на попытке умыкнуть у коллеги дело, что расследовали в райотделе, где он служит. И ей стало тоскливо.

Тоскливо от понимания того, что если даже и возникнут между ними отношения, то продлятся они недолго. А после ее ждет намного более длительный период страданий. Ольга этого не хотела. Лучше вообще не доводить до отношений, чем мучиться от их завершения. И она начала его избегать. Вот только не очень успешно у нее это получалось. Не могла же она не предложить ему помощь, когда у него начались проблемы на службе из-за убийства бандита, и сегодня, когда узнала, что он вновь попал в перестрелку, она не смогла не приехать и не выяснить подробности.

И как итог она лежит в его постели.

Ольга приподняла голову, чтобы посмотреть, как он спит. Он дышал ровно, черты его лица разгладились, приобрели умиротворение, и он больше не напоминал угодившего в ловушку хищника.

Когда она увидела его сегодня утром, немного испугалась его вида. Впалые щеки, от чего скулы казались слишком острыми, темные круги под глазами, мрачный взгляд чем-то сильно разозленного человека. Сперва она решила, что причина в усталости, все же дежурство вышло не из рядовых, но затем, когда они немного пообщались, стала подозревать, что проблема глубже.

Она попыталась выяснить, но от ее вопросов он отмахивался шутками, а за высказанные опасения целовал.

Вздохнув, Ольга вновь положила голову на его плечо. За окном уже начало темнеть, рабочий день заканчивался, а значит, не было причин вставать.

Проснулся я с первыми лучами солнца. Опять вчера забыл задернуть штору. Когда поворачивался, чтобы спрятаться от яркого света, задел спящую рядом Ольгу, и настроение сразу скакнуло.

Свершилось! Столь долгих ухаживаний в моей практики еще не было. Ольга побила все рекорды. И меня распирало от осознания победы. Так что пришлось будить девушку.

– Чья это квартира? – ожидаемо спросила Ольга за завтраком.

– Моя. – Я улыбнулся ей и дал откусить свою вафлю.

Вкусные, кстати, сливочные, и чувствуется, что натуральные. Все же есть в этом времени и хорошие моменты. Моя улыбка стала еще шире. Я смотрел на Ольгу и любовался. Она отлично смотрелась в моей рубашке на голое тело.

– Ты ведь сегодня выходной? – уточнила она.

– Надо съездить на пару часов, а потом можешь располагать мною до понедельника.

– Куда это ты собрался? – Ольга красиво изогнула бровь.

– Не поверишь, – начал я загадочно, – на комсомольское собрание.

– Пропустить нельзя? – Она заговорщически подмигнула.

– Можно, но тогда меня выпрут из комсомола, – рассмеялся я.

Ольга отнеслась к моему заявлению не столь легкомысленно.

– Нет, такого допустить нельзя. Это равнозначно краху карьеры.

На ее предостережение я равнодушно пожал плечами.

– Съезди, я подожду, – начала она меня уговаривать, думая, что я передумал ехать.

– Но за это ты обещаешь не одеваться и встретить меня в таком же виде, – прошелся я по ее фигуре заинтересованным взглядом.

– Планируешь все выходные в постели провести? – поддержала она игривый тон.

– Зачем так однообразно? Есть не менее интересные места. Я тебе покажу, – пообещал я.

Оделся я, как бы мне ни хотелось иного, быстро. Время «Ч» неумолимо приближалось.

Ольга мне помогала. Бескомпромиссно отвергла джинсы и указала на костюм. Как-то по-особенному намотала мне на шею шарф.

Оглядев дело своих рук, вынесла вердикт, что я красавчик.

– Что это? – услышал я ее напряженный голос, когда завязывал ботинки.

Я посмотрел наверх.

Ольга закаменевшим взглядом смотрела на надписи на стене.

Черт! Забыл!

– Да это шутка, – уверенно заявил я, поднимаясь, и, поскольку она смеяться не спешила, добавил: – Дурацкая.

– То есть мне тоже нужно здесь отзыв оставить? – спросила Ольга ровно.

– Нет, конечно. Говорю же, это всего лишь неудачная шутка. Забудь. – Я попытался притянуть ее к себе, но получил отпор.

– Не трогай меня!

– Оля, да ты чего? Это же фигня полная! – пытался я до нее достучаться.

– Это не фигня! Это неуважение! – припечатала она.

– При чем здесь неуважение? Чего ты опять начинаешь из мухи слона раздувать?

– Опять, значит?! – процедила Ольга. – То есть ты не хотел меня унизить, когда так оригинально сообщил, что я у тебя не одна?!

– Да ничего я тебе не сообщал! Нет у меня никого. Они до тебя были. И нефиг было читать чужие обои, – в душевном раздрае выдал я какую-то дичь в конце.

– Нефиг было к тебе ехать! – парировала она.

– Оль, в чем проблема? Я не понимаю. Да, у меня были девушки, и что с того? Сейчас же я с тобой. Давай мириться, а? – Я раскинул руки в примирительном жесте.

– Да пошел ты!

Ольга рванула в комнату и начала там быстро одеваться.

– Вот знала же, знала! – причитала она, застегивая блузку.

– Оль, мне никто, кроме тебя, не нужен. – Я попытался ее обнять, но меня вновь оттолкнули.

Она выскочила в прихожую, застегнула сапоги, накинула на плечи пальто и, схватив с полки сумку с шарфом и шапкой, вылетела в подъезд. Я все это время пытался объясниться, но она даже слушать не желала.

– Оля, да подожди ты! – не отставал я от нее, спускаясь по лестнице.

Даже не обернулась.

На улице я перегородил ей путь к машине.

– Просто уйди! – Она сверкнула на меня влажными от слез глазами.

Пришлось отступить. Надо было ей дать время остыть.

На комсомольское собрание я все же опоздал. Когда входил в Ленинскую комнату, все уже были в сборе.

– Надо же, сам товарищ Чапыра осчастливил нас своим присутствием, – встретила меня наша комсомольская ехидна Светлана Павловна Грачева.

Она сидела во главе длинного стола под портретами Ленина и Брежнева, прямо перед ней на подносе стоял графин с чистыми стаканами. По правую и левую руку от нее за столом сидели наши комсомольцы-активисты: девушка Катя из отдела кадров и молодой парень, которого я как-то видел в коридоре в форме лейтенанта. Сейчас он, как и почти все присутствующие, был в гражданской одежде.

Далее за столом расположились остальные комсомольцы, а те, кому не досталось козырных мест, сидели на стульях, выставленных вдоль стены и окон.

Проигнорировав своеобразное приветствие, я присоединился к «неудачникам». Здесь, подальше от комсорга, можно было подремать. Так я тогда думал, вот только надежды не оправдались.

Напротив себя, возле окна, я увидел Скворцова с парой оперов из уголовного розыска. Их безучастные физиономии говорили, что те как раз пытаются вздремнуть. На лицах сотрудников других подразделений райотдела энтузиазма также не наблюдалось. Следствие же представлял только я как самый достойный его представитель, ведь именно так мне было накануне заявлено. И я тоже не радовался субботнему мероприятию. Именно так, под грифом «тоскливо», проходят все наши комсомольские собрания. Спрашивается, на фига они нам всем сдались? Но приходится участвовать в комсомольской жизни из-под палки.

– Товарищ Чапыра, что для тебя быть комсомольцем? – Грачева все же решила привлечь мое внимание.

– Взносы я выплачиваю, – начал я раздраженно. Не то у меня было настроение для дискуссий. С девушкой поссорился. Если бы не это комсомольское собрание, она, может быть, ничего бы не увидела. Так что на комсорга я сейчас смотрел как на врага народа.

– Ты пропустил целых два комсомольских собрания! – перебила она меня, не дав закончить мысль.

– Согласно уставу ВЛКСМ посещать собрания – мое право, а не обязанность, – парировал я.

– Согласно уставу ты обязан соблюдать комсомольскую дисциплину! – процитировала она другой пункт документа. Походу, от желания меня пропесочить эта стерва все же не отказалась.

– А ты как комсорг обязана соблюдать дисциплину трудовую, – не повышая в отличие от оппонента голоса, завернул я. – И не дергать людей в их законные выходные.

– Ну это уже слишком! – подали голос наши активисты. – Комсомолец обязан ставить общественные интересы выше своих!

Абсолютное большинство, судя по их посветлевшим взглядам, было на моей стороне, но проявляло комсомольскую сознательность и молчало в тряпочку. А, как известно, всякая революция без поддержки масс обречена. Но я решил додавить, хотя бы для того, чтобы отбить у комсорга раз и навсегда желание меня трогать. Поэтому я поднялся с места, чтобы меня видели и слышали все присутствующие.

– Товарищи, мы с вами не в библиотеке работаем, а служим в милиции. Мы не книги перебираем в тиши архивов и читательских залов. Мы работаем с преступниками и каждый день подвергаем свои жизни опасности. На сотрудника милиции общество накладывает особую функцию – быть на страже советского закона! Но какой страж из сотрудника, если его постоянно отвлекают от службы и не дают ему банально выспаться? Уставший сотрудник милиции неэффективен! Он может упустить преступника! Более того, в таком состоянии он может подставиться под его нож и даже пулю. Ответственный за организацию комсомольской работы среди сотрудников органов внутренних дел обязан учитывать эти обстоятельства, а не выбивать показатели любыми средствами, плюя на эффективность личного состава милиции. Как мне сегодня указали, комсомолец обязан ставить общественные интересы выше своих! Так применяйте это правило и в отношении себя тоже! – в этом месте я заглянул в глаза Грачевой. – Хватит за счет наших жизней строить свою карьеру!

Получилось немного сумбурно, все же я не готовился сегодня выступать, но даже от этой самодеятельности эффект присутствовал. Специфический, конечно, с уклоном на советские реалии. Все смотрели на меня как на внезапно появившийся в комнате танк с медленно поворачивающейся башней и настороженно молчали. Было слышно, как ветер задувает в окна.

Скрипнул стул. Со своего места поднялась донельзя возмущенная услышанным активистка Катя.

– Нужно немедленно поставить на голосование вопрос об исключении Чапыры из комсомола! – заявила она без всяких предисловий.

– На основании чего? Критики руководства комсомольской организации? – усмехнулся я. – Так комсомолец обязан смело критиковать, вскрывать недостатки в работе комсомольских функционеров и сообщать о них вплоть до ЦК ВЛКСМ. – Это я тоже выдернул из устава ВЛКСМ.

– Катя, сядь! – одернула коллегу Грачева. – Разве не видишь, это провокация! Но мы как старшие товарищи обязаны указать комсомольцу Чапыре на его ошибочные суждения и общее непонимание сути комсомольской организации. Уж коли вы, товарищ Чапыра, вспомнили о необходимости критики, – комсорг перешла на «вы», – то придется вам ее и в свой адрес выслушать!

И затянулась лекция на целый час. О задачах комсомола, о его вездесущем влиянии на советскую молодежь и о его роли в построении коммунизма.