Паритет интересов

Глава 1

Разбудил меня шум дождя. Настырная трель бьющихся о стекло капель заставила открыть глаза.

Надо мной нависал некогда белый потолок. Но сейчас краска рассохлась, образовав темные трещины, что обтекали давно не мытые трубчатые лампы, из-за чего помещение выглядело запущенным.

Повернув голову, я наткнулся взглядом на стоящий рядом со мной штатив от капельницы.

Специфический запах хлорки и лекарств дополнил картину, подтвердив догадку о больничной палате.

Помимо моей здесь стояло еще три кровати, но, судя по голым металлическим сеткам и пустым тумбам, в палате я был единственным пациентом.

Дальше взгляд зацепился за дверь. Та была приоткрыта, и до меня из коридора периодически доносились голоса.

«Все-таки угодил в больницу», – констатировал я.

Последнее из того, что помню, – мы с Головачевым садимся в служебную машину нашего следственного отдела.

Когда я, подписав заявление и протокол, вышел из кабинета Решетникова, в коридоре меня ждал только мой непосредственный начальник. Он отмеривал шаги в одиночестве и при моем появлении принялся выговаривать мне за заслуги: мол, ночью надо спать дома, а не шляться по городу, беспокоя начальство, у которого от нового сотрудника лишь проблемы да головная боль.

Еще на лестнице у меня началась одышка, когда же мы с Головачевым залезли в салон автомобиля, меня начал душить кашель, а грудь сдавило от боли. Дальше я слышал лишь скрип тормозов и мат подполковника, ощущал резкие развороты, как автомобиль набирает скорость и вновь тормозит, затем меня куда-то потащили, после покатили, и в завершение я очнулся в этой палате.

Прислушался к своим ощущениям, но, кроме дискомфорта в груди и заполненного мочевого пузыря, ничего критичного не обнаружил.

Сбросил одеяло, пошевелил конечностями. Боль отдалась лишь в грудной клетке, но была терпимой, так что я решил продолжить. Кое-как уселся – мешало головокружение.

Оглядел себя. На ногах штаны от поношенной пижамы, вместо пижамной рубашки – накрученные на грудь бинты. Тапочек под кроватью не нашлось, но деревянный пол не особо студил босые ноги, и я отважился на вылазку. Вот только, поднявшись с кровати, я едва не свалился обратно. Ощутимо пошатывало.

В кабинете установилась тишина, все осмысливали услышанное. Головачев массировал сердечную мышцу, стараясь не замечать завистливые взгляды коллег, и размышлял о том, что уже ничего не понимает.

Его мыслям вторил Назаров.

– Сперва приказ о вежливом обращении с преступниками, затем требование соблюдать их права, – нарушив всеобщее молчание, посетовал тот. – И вспомните еще о затеянном министром противостоянии с судейскими, когда он добивался, чтобы те назначали условное наказание. Сейчас еще и залог в качестве меры пресечения требует применять. А как вам эти комиссии? – Он потыкал пальцем в лежащую перед ним копию распоряжения. – Первая по борьбе с рецидивной преступностью и вторая по трудовому и бытовому устройству освобожденных из ИТУ. На МВД теперь еще и заботу об уголовниках списали! – Обведя всех возмущенным взглядом, Назаров задал философский вопрос: – К чему мы придем?

– Не все так плохо. – Исаев взялся урезонить критикующего министра подчиненного. – Щелоков еще и зарплаты увеличил, престиж нашей службы поднял. И главное, это при нем был создан при МВД следственный аппарат, где мы с вами, Петр Павлович, служим.

– Далеко не все разделяют либеральные взгляды нашего министра, – недовольно пробормотал Назаров. – И там тоже. – Он поднял указательный палец.

– Так что, теперь залог надо применять? – не обращая внимания на разгорающийся спор между начальством, вклинился коллега Головачева из следственного отдела Ленинского района – седовласый мужчина в звании капитана.

– Надо, но только если такая мера пресечения является самой разумной в данном конкретном случае, товарищ Харитонов. – Довольный, что неудобного Назарова перебили, поспешил ответить Исаев.

– Как-то это все расплывчато, – покрутил ладонью Тишков.

– Я еще не закончил, Семен Варленович, – шикнул на своего заместителя полковник. – Залог применяем по аналогии с тем, как это сделали в Индустриальном районе, – полковник вновь кивнул в сторону Головачева, – раз уж этот случай был отдельно упомянут в наставлении. То есть только в отношении ранее несудимых. Кроме того, подозреваемый или обвиняемый должен иметь серьезные проблемы со здоровьем. Ну и, в-третьих, все же применяем эту меру пресечения только в исключительных случаях. Так понятно? – обвел подчиненных взглядом начальник областного следственного управления, дольше всех задержавшись на своем заме.

– Постановление о применении меры пресечения в виде залога мы, понятное дело, раз велели, вынесем. Но утвердят ли его прокуроры? Ведь правовые акты министра МВД для них не являются обязательными, – вместо ответа на заданный начальником вопрос поинтересовался Назаров.

– Не будут утверждать, будем обращаться в суд, – веско заявил Тишков и преданно посмотрел на начальника.

– А прокурорские следователи залог применять будут? – вновь обратил на себя внимание Харитонов.

– Скорее всего, нет. У них и статьи потяжелее наших, да и, насколько я знаю, генеральный прокурор им никаких наставлений, как нам министр, не присылал, – ответил Исаев.

Все прозвучавшее на сегодняшнем совещании Головачева озадачило. Сперва запретили применять залог, а ему, как начальнику излишне ретивого следователя, пришлось целый месяц выслушивать гневные отповеди из управления. Сейчас разрешили, да еще и велели применять опыт следственного отдела, который он возглавляет. Когда он услышал, что его следственный отдел ставят в пример на министерском уровне, его пульс участился, а с левой стороны груди защемило.

Сразу вспомнился молодой сотрудник с необычной фамилией, благодаря которому и произошли все эти волнительные события. Затем его память зацепилась за упомянутых на этом же совещании Шафирова и Свиридова, а дальше его мысли потекли в каком-то уж совсем странном направлении.

Он сопоставил то, что совсем недавно видел своего подчиненного в компании как Свиридова, так и Шафирова, и обстоятельства, при которых это произошло. В обоих случаях Чапыре угрожала опасность. Его ограбили, и тут же прибыл Свиридов, Чапыра попал в больницу с осложнением, и тут же его навестил Шафиров. Ну и что, что полковник лежал в соседней палате. Не тот человек Шафиров, чтобы просто так навещать какого-то лейтенанта.

И его просьба-приказ обеспечить Чапыре раскрытие серии преступлений также укладывается в эту канву рассуждений. Все указывало на то, что эти двое принимают участие в судьбе Чапыры.

Но что может связывать не самых последних лиц области с обычным милицейским следователем?

– Так точно, товарищ подполковник, – раздался нестройный хор голосов.

– Руслан Тахирович, почему я делаю за вас вашу работу? – Начальник следствия наградил своего первого заместителя недовольным взглядом.

– Виноват, товарищ подполковник. – Курбанов наклонил голову, демонстрируя раскаяние, но с места не встал.

– Проконтролируйте, – уже более спокойно распорядился начальник следствия.

– Будьте уверены, Илья Юрьевич, никого сегодня домой не отпущу, пока дела мне не сдадут, – заверил первый зам.

Изображающие из себя молчаливые статуи следователи совсем приуныли.

Головачев кивнул и перевел внимание на сидевшего от него по левую руку нового зама.

– Людмила Андреевна, сколько у вас в этом месяце раскрытых дел получается?

– В первую декаду шесть дел передали товарищу Курбанову, во вторую – четыре. В третью пока тоже четыре. – В конце доклада голос Журбиной дрогнул, сказалась неопытность.

– Негусто, – резюмировал подполковник, но дрючить новоиспеченного зама не стал. Сделав пару затяжек и выпустив дым, он посмотрел на меня.

Я рефлекторно вжался в спинку кресла – умеет начальник нагнать на подчиненных жути.

– Теперь по новостям из министерства. – Головачев сделал паузу, во время которой пытался просверлить меня взглядом. – Министр одобрил применение меры пресечения в виде залога.

Шокирующая новость вывела народ из стазиса. Все одновременно загалдели, то и дело бросая на меня заинтересованные взгляды.

Меня услышанное тоже неслабо удивило.

«Да ладно?» – было мое выражение лица в тот момент.

– Чапыра, красавчик, – развернувшись ко мне и пытаясь что-то высмотреть, пробасила сидевшая за столом Акимова. – Опередил министра, – запрокинув голову, она засмеялась.

– Тихо! – Удар кулаком по столу и начальствующий рык вмиг навели порядок в кабинете. Голоса смолкли, участники совещания вновь выпрямили спины.

– Залог хоть и предусмотренная законом, но новая для нас мера пресечения, – в образовавшейся тишине продолжил Головачев. – Поэтому объясняю, когда и в каком порядке ее нужно применять.

Дальше последовал десятиминутный инструктаж. Следователи усердно застрочили в своих блокнотах. Я тоже не рискнул выделяться. Хотя мысли мои сейчас были совсем о другом, я оплакивал накрывшийся источник заработка. Из штучного товара залог вдруг превратился в массовый. Да уж, подгадил мне министр.

– Можете идти работать, – свернул совещание Головачев, прервав мои мысленные стенания. – А вас, Журбина и Чапыра, я попрошу задержаться.

Перехватив сочувственный взгляд Ксении и беззвучный хохот Дениса, я приготовился к очередному удару судьбы.

– Садись. – Подполковник, прежде чем прикурить новую сигарету, указал мне на место напротив Людмилы. – Как здоровье? – поинтересовался он, когда я пересел с кресла на стул Курбанова.

– Здоров! – бодро отрапортовал я, ведь именно такого ответа ждало от меня начальство.

– Это хорошо, – одобрил Головачев мою живучесть, стряхивая пепел в ракушку. – Помнишь разговор с Шафировым? – уточнил он.

– Помню, – насторожился я, непроизвольно морщась. Забудешь тут.

Журбина при этом непонимающе переводила взгляд с начальника на меня и обратно.

– Чапыре поручили раскрыть серию хищений, – пояснил ей Головачев.

Глаза Журбиной расширились, а я распрощался со своей беспочвенной надеждой на то, что Шафиров чисто с целью меня потроллить завел тот бредовый разговор. Полковник, оказалось, был в тот раз как никогда серьезен. Дела-а.

– Но он же… – принялась было возмущаться раскрасневшаяся Журбина.

– Людмила Андреевна, – перебил ее Головачев, – есть мнение, что Чапыра способен раскрыть серию преступлений, а значит, он это сделает! А вы как его непосредственный начальник должны будете ему в этом помочь. И я не хочу слышать отговорок! Вам понятно?

– Так точно, – кивнула Журбина, возвращая себе бледный цвет лица.

– Можете все подразделение привлечь к этой работе. Но к ноябрю результат должен уже быть!

– К ноябрю? – сглотнула Журбина.

– День советской милиции у нас в ноябре, или вы, Людмила Андреевна, запамятовали?! – Подполковник явно срывал на заместителе свою злость и раздражение.

– Разумеется, нет, – запротестовала Журбина, нервно теребя воротник блузки.