Паритет интересов

– Так ты из-за этого с ним флиртовала? – понимающе улыбнулся я.

– Вот еще. – Ее глаза гневно сверкнули.

– Да ладно. – Я уже хотел над ней постебаться, как меня накрыло подозрение. – Или он тебе нравится? – внутри начала зарождаться ревность.

– Не твое дело! – отчеканила она.

– Странно ты ведешь переговоры. – Я все еще изображал невозмутимость, а самого уже распирало от нового для меня чувства. Неприятного. Словно у меня чего-то отобрали, что-то для меня очень ценное.

– Альберт, – не видя творящихся со мной перемен, Ольга трогательно протянула мое имя и озвучила просьбу: – Поговори с Митрошиным. Я знаю, только ты сможешь его убедить.

– Вот видишь, какой я уникальный и как тебе со мной повезло, а ты меня коленом по яйцам, – упрекнул ее я.

– Извини, – наигранно смутилась она и тут же пожурила: – Но ты сам виноват!

– Вот и обсудили дела. – Я демонстративно скрестил руки и уставился в потолок.

– Ну, Альберт. – Ольга подвинулась ко мне вместе со стулом, отчего ее нога коснулась моей. – Я поделюсь с тобой гонораром, – произнесла она кодовую фразу.

– В этот раз не получится. У меня и без того много дел, – отказал ей я.

Деньги мне, конечно, нужны, вот только как я объясню Митрошину свой интерес к этому делу? Да и обстоятельства изменились, моим доверительным отношениям с прокурором пришел конец.

– Но я же заплачу. – Ольга смотрела на меня с недоумением.

– Если бы дело было мое – взялся бы без вопроса. А так нет. Не буду я демонстрировать свой интерес к чужому уголовному делу. Прокурор же не дурак, может что-нибудь заподозрить. А мне нет смысла рисковать, – объяснил я расклад.

– Ну придумай что-нибудь. Ты же умный, – польстила она мне, смотря полным восхищения взглядом.

– Нет. – Я был непреклонен.

– А если я соглашусь поужинать с тобой? – Ольга сменила тактику и выдвинула убойный аргумент.

Еще пару дней назад это бы сработало, но вкупе с услышанным о Курбанове сделанное Зудилиной предложение имело обратный эффект. Ревность вновь во мне забурлила, требуя наказать виновницу ее зарождения.

Изобразив похабную ухмылку, я поинтересовался:

– А без ужина обойтись нельзя? – Для усиления эффекта я начал расстегивать ширинку.

– Чапыра! – От возмущения Ольга вскочила с места. Стул упал. Раздался грохот. – Ты это сейчас серьезно? – опешила она от моих действий.

– А чего тянуть? – все так же ухмыляясь, сказал я. – Без ужина обойдемся. Все равно же этим все и закончится, – как можно развязнее рассмеялся я.

– Мерзавец, – процедила она.

– Нет, мне это нравится. Она ради залога перед Курбановым задницей крутит, а как только я озвучиваю те же самые условия, что предназначались этому уроду, так сразу оказываюсь мерзавцем.

Звук пощечины заглушил мой смех.

– Ты, ты… – Раскрасневшаяся от гнева Ольга никак не могла подобрать эпитет.

– Я тот, кто может решить твою проблему, – помог я ей.

Ольга рванула к выходу, но, коснувшись дверной ручки, развернулась.

– Я не верю. – Судя по ее тону, она все еще не могла переварить сделанное мною предложение. – Ты ведь это не серьезно? – Она встала напротив кресла и заглянула мне в глаза, пытаясь в них что-то прочитать.

– Очень даже серьезно. – Хоть Ольга и была уже на взводе, я решил дожать. – А что тебя смущает? Ты озвучила задание, я – плату за его выполнение, – напирал я на обыденность ситуации. – Или ты считаешь, я за просто так должен перед прокурором подставляться?

В этот раз я успел перехватить ее руку.

– Я тебе предложила деньги! – прокричала она мне в лицо.

– Курбанову ты тоже деньги предлагала? – усомнился я.

– Руслан в отличие от тебя ничего не требовал!

– Какой благородный, – усмехнулся я на ее заявление.

– Да, благородный. Не то что ты! – процедила Ольга.

Я вспылил:

– Вот и вали к своему рыцарю!

Но вместо ответных оскорблений услышал всхлип. Ее глаза заполнялись слезами.

Злость тут же исчезла.

Сорвавшись с места, я подлетел к Ольге и, не решаясь обнять ее, остановился.

– Прости. – Я мысленно клял себя последними словами.

– Мерзавец ты, Чапыра, – повторила она, всхлипывая.

– Да вообще урод, – тут же согласился с ней я. – Извини, это все ревность.

– К Курбанову, что ли, приревновал? – В ее взгляде проскользнула хитринка. Хотя, наверное, показалось.

Я кивнул, подтверждая. Она слабо улыбнулась и раздумала реветь.

– Почему ты от меня бегаешь? – спросил я.

Ольга смешалась, явно не ожидая услышать такой вопрос.

– Ты опасный, – наконец ответила она. – С тобой как по краю. Я так не могу. – Она присела на краешек стола, плечи ее опустились.

Я обнял ее, а она уткнулась лицом мне в плечо.

– Для тебя я неопасен, – шептал я ей на ушко, целуя. – Поехали ко мне?

Она кивнула, не поднимая взгляда, и не увидела мою довольную улыбку.

Надев на себя куртку, я помог Ольге с плащом и тут вспомнил о курице.

– Минутку. – Я метнулся к окну.

– Это что, курица? – удивилась Ольга, разглядывая содержимое авоськи.

– Ага, бройлерная, – похвастался я, демонстрируя даме торчащие куриные лапы.

Она пару раз фыркнула и, прикрыв рот ладонью, разразилась смехом.

– Ну не оставлять же мне ее здесь? – не понял я причину такого веселья.

– Ладно, поехали уже, Ромео… с курицей. – И Ольга, хохоча, вышла из кабинета.

Я вышел следом за ней.

– Чем тебе курица-то не угодила? – не мог я успокоиться.

– Нормальная курица, – заверила меня Ольга, цокая каблуками по ступенькам. – Дома в духовку ее поставим.

– Вот и я говорю, – поддакнул я, спускаясь следом, – хорошая курица всегда пригодится. А ты умеешь готовить? – на всякий случай уточнил я. Отступление

Сделав еще один глоток, Головачев поставил бокал с остатками коньяка на край стола. Выдохнув, он вновь проинспектировал взглядом внушительную стопку уголовных дел, что лежала по правую руку от заместителя прокурора, словно ожидал, что за пару секунд та чудесным образом развеется. Но, вопреки его желанию, дел с утвержденными обвинительными заключениями не прибавилось.

Ко всему прочему сильно хотелось курить, а за последние полчаса это желание приобрело какую-то особую навязчивость. Вот только выполнить простейшее действие с прикуриванием сигареты он позволить себе не мог. Хозяин кабинета не выносил запах табака.

Сейчас Митрошин изучал материалы очередного уголовного дела, выслушивая эмоциональные разъяснения от сидящего по другую сторону стола Курбанова. Майор все больше и больше распалялся, пытаясь донести до проверяющего свою мысль, активно используя для убеждения жестикуляцию. Зампрокурора же слушал его вполуха, лишь изредка кивая. После каждого кивка Курбанов замолкал и ждал, когда Митрошин перейдет к следующему документу. Головачев большей частью вступал в дискуссию, когда зампрокурора начинал артачиться и находить причины не ставить подпись. Вот тогда на передний план выходил он, сыпля доводами в пользу утверждения обвинительного заключения. Ведь если не получалось убедить, то дела возвращались на исправление или на дополнительное расследование, что сказывалось не лучшим образом на показателях отдела.

Головачев посмотрел на часы, стрелки показывали восемь часов вечера. Уже почти три часа без курева. Рука сама собой залезла в карман, откуда вытащила полупустую пачку. Подполковник жадно вдохнул в себя ее запах.

– Что ты мучаешься? Поди да покури. – Голос Митрошина отвлек подполковника. – Или боишься, что тебе коньяку не достанется?

Все рассмеялись над немудреной шуткой зампрокурора.

– Да, так и сделаю. – Сжимая пачку в руке, Головачев решительно поднялся.

Заметив направленный на себя завистливый взгляд Курбанова, подполковник глазами показал тому на кипу дел, типа работай, и вышел из кабинета.

Когда он, умиротворенный, вернулся, Курбанов открывал вторую бутылку и в своей эмоциональной манере рассказывал Митрошину какой-то забавный случай из жизни отдела, вызвав у того пару смешков.

Удостоверившись, что все идет по плану, Головачев плюхнулся на свое место, подхватив вновь наполненный бокал. Так-то он предпочел бы водку, но отлаженный годами ритуал предусматривал употребление именно коньяка, а менять традицию в таком важном деле, как направление уголовных дел в суд, начальник следствия ни за что бы не рискнул.

– Борис Аркадьевич, у нас по одному делу обвиняемый заявил ходатайство о применении меры пресечения в виде залога, – зачем-то завел не предусмотренный планом разговор Курбанов.

Головачев, отвлекшись от коньяка, посмотрел на своего зама неодобрительно и тут заметил, что Митрошина от услышанного вообще перекосило.

– Руслан, ну не сейчас же это обсуждать! – перебил он подчиненного, спасая ситуацию. Раздраженный зампрокурора на таком ответственном мероприятии был ему совсем не нужен.

– Да я только хотел спросить, почему Борис Аркадьевич не утвердил постановление Панкеева, ведь там точно такой же случай, как был в деле Чапыры, – не вняв посылу начальства, все же договорил Курбанов.

– Чапыры? – Взятый Митрошиным тон Головачева насторожил, уж слишком резким тот вышел. – И как служит этот ваш Чапыра? – Голос зампрокурора выровнялся, но вот взгляд приобрел жесткость.

– Отвратительно, – опередил подполковника Курбанов.

Головачев поперхнулся, коньяк зашел не в то горло.

– Что так? – проявил интерес Митрошин.

– Приказы игнорирует, дисциплину нарушает, – заложил молодого следователя Курбанов. – Два дня вообще неизвестно где шлялся.

– Товарищ майор! – откашливаясь, гаркнул Головачев, охреневший от того, что его подчиненный так вдохновенно принялся выносить сор из избы.

– Что, действительно такой плохой сотрудник? – развернулся к подполковнику Митрошин.

– Да нормальный он сотрудник, – поспешил заверить зампрокурора Головачев. Он чувствовал, что этот Чапыра очень непростой кадр, в карьере которого заинтересованы не последние лица города, да и сам Митрошин не просто же так стал им интересоваться. – Альберт расследует серию краж, вот и крутится.

– Слова Чапыры, что он к потерпевшим ходил, надо еще проверить, – встрял Курбанов. – Да и разрешения пропускать оперативные совещания ему никто не давал. Вообще, предлагаю его за это наказать.

– Руслан! – вновь пришлось прикрикнуть. – Отстань ты от Чапыры, у него и так сейчас непростой период.

– Да он здоровее нас с вами, – фыркнул Курбанов, решив, что речь идет о полученной Чапырой травме.

Поскольку Митрошин все так же изображал заинтересованность, подполковнику пришлось пояснять свои слова:

– Непосредственный начальник Чапыры сказала, что у того были какие-то личные проблемы. То ли с девушкой поругался, то ли она его бросила. В общем, какая-то несчастная любовная история.

– И что, это оправдывает его недисциплинированность? – возмутился Курбанов.

– Что за девушка? – Интерес Митрошина к личной жизни молодого следователя удивил майора, заставив того прервать обвинительную речь, и подтвердил предположение подполковника, что с Чапырой не все так просто.