Отдельный 31-й пехотный

— Дык я ж говорю — пудов двадцать она почитай… а…

— Да твою ж… — молодой человек озирается по сторонам. Зеваки, которые собрались вокруг — усиленно сделали вид что не понимают. Ну, да, конечно. Показал бумажник в таком вот районе, показал, что готов платить и торопишься… понятно, что за бесплатно теперь тебе никто не поможет. Однако же и мы тоже торопимся…

— Давайте я помогу, — говорю я, делая шаг вперед: — оттащу ее в сторону и все…

— Что? — молодой человек поворачивается ко мне и я вижу косой шрам через все лицо, немного искажающий его черты, он словно бы усмехается половиной рта.

— Если вы не против, я уберу лошадь с дороги, — говорю я: — мы тоже торопимся.

— А? — он оборачивается и видит наш автомобиль, который стоит позади их «Руссо-Балта» и прищуривается: — так это вы за нами стоите?

— Ну да. Попали в пробку. Давайте я помогу с лошадью, а потом…

— А ведь это автомобиль Ледяной Княжны… — говорит молодой человек со шрамом через все лицо: — ведь так?

— Ну… да. — киваю я. К тому, что моя кузина весьма популярна и узнаваема я уже начал понемногу привыкать. Кто не знает Ледяную Княжну? Некоторые кличут ее Снегурочка. Маг девятого ранга, вундеркинд, девушка, которая во время проверки на ранг — разнесла едва ли не квартал. Ну и текущие подвиги… про которые я и не знаю почти ничего, а надо бы узнать. Моя сестра — рок-звезда в мире магии, неудивительно что ее автомобиль узнают.

— Что же… — с непонятной интонацией произносит молодой человек: — действительно. Давайте освободим проезжую часть.

— Действительно… — я иду к лежащей на дороге лошади. Возница уже освободил павшую от упряжи и вместе с кем-то из толпы оттолкнул телегу на обочину. Я наклоняюсь, помня то, что на мне приличная одежда, оплаченная моей кузиной, а потому — берусь за ногу лошади одной рукой, стараясь не замараться. И не порвать одежду, это шинель можно рвать, а потом надеяться что Пахом где-то новую достанет. Стараясь не делать резких движений и не оторвать павшей лошади ногу — оттаскиваю ее в сторону, на обочину, так, чтобы освободить достаточно места для проезда. Вот и все. Оборачиваюсь. Молодой человек со шрамом — уже стоит у своего «Руссо-Балта», он и барышня с муфточкой, а также молодой человек с перепачканным лицом — о чем-то вполголоса говорят с очень серьезными лицами. Подхожу к ним.

— Ну вот и все, — говорю я: — путь свободен.

— Извините, но я бы хотел с вами поговорить, — обращается ко мне Шрам (как я его мысленно окрестил, будут у меня Шрам, Муфточка и Грязнуля).

— Конечно, — киваю я и протягиваю руку: — меня зовут Владимир Григорьевич. Можно просто Володя.

— Я — Виктор, — представляется Шрам, кивает на Муфточку: — эта барышня — Сонечка. А это — Николай. Мы хотели бы вам сказать, что мы вас понимаем.

— Понимаете?

— Да. Вы просто водитель. Шофер. И ничего зазорного тут нет, вам надо семью кормить. — с серьезным лицом говорит Шрам и твердо пожимает мне руку: — мы вас понимаем. Ничего личного. Это все очень плохо, но мы все исправим. Прошу вас, не вмешивайтесь, мы не имеем ничего против вас лично, вы всего лишь шофер.

— Я вас не понимаю, — признаюсь я Виктору и его товарищам: — но рад что мы познакомились. Думаю, что…

— Послушайте! — вдруг повышает голос Виктор со шрамом, привлекая всеобщее внимание: — слушайте! В этом автомобиле — сидит княжна Зубова! Которую вы все знаете как Ледяную Княжну! Однако у нее есть и другое имя! Имя, которое ей дали крестьяне Тверской и Тамбовской губерний! Имя, которое она вписала в историю кровью невинных детей! Именно она возглавляла карательные отряды императорских псов, которые уничтожали все на своем пути! И это имя — Кровавая Барыня! Потому что ее лед давно окрасился в цвет крови! Позор!

— Так. — говорю я: — это перестает мне нравится. Вы имеет право на свое мнение, однако советую немедленно прекратить произносить это имя всуе, иначе я забью его вам в глотку.

— Ты… — он глядит на меня с сожалением: — ты отравлен пропагандой. Сонечка…

— Да. — барышня встает с водительского кресла и вынимает руки из своей меховой муфточки, ее ладони, они… они коричневого цвета, покрытые трещинами, словно дно пересохшего водоема, когда ил трескается от засухи. Она сводит ладони вместе, хлопая и в тот же момент — грохот! Вздымается пыль, скрежещет металл! В глаза летят какие-то мелкие частицы, я хватаю Шрама за сюртук, но рукав отрывается!

Пыль рассеивается, и я вижу, что автомобиля моей кузины больше нет. Словно бы из-под земли выскочили челюсти гигантского зверя, которые сомкнулись и раздробили автомобиль, смяли его и превратили в кучу искореженного металла.