Мийол-ученик 2

Базилар 21: внутренняя политика

– За что стоит обожать эти игрища, так это за полнейшую их мутность.

– А ты не обожай, ты излагай. Например, что удалось выяснить насчёт места в очереди? За чей счёт тебя в неё сунули, сынулиус, и кто вообще был инициатором впихивания именно тебя?

– Мутность, – чуть сильнее скривился призыватель.

– А подробнее?

– Тот парень, чьё место я занял – креатура консерваторов. Вроде бы. Хотя настораживает то, что он не клановый. Из очереди его выбили просто и изящно: вызовом на дуэль со стороны одной дамы, настроенной вроде бы на волну рекуператоров. Явиться на дуэль, прервав дежурство, он не может, точнее, это слишком хлопотно и чревато вниманием Склочной – поэтому предпочёл сдвинуть свою позицию, договорившись с деловарами из представительского.

– Вроде бы? – слегка сощурился Ригар.

– Ходят стойкие слухи, что тот парень и та дама – парочка. Взаимно ревнивая. Повод для дуэли, кстати, звучит как требование публично признать, что некая заклятая подружка вовсе не кажется соблазнительной. Вот и гадай, чего тут больше: политических соображений или чьих-то резко обострившихся сексуальных отношений.

– А что с теми, гм, деловарами?

– С ними мути ещё больше. У консерваторов и рекуператоров имеется соглашение насчёт доли магов, отправляемых в загородные командировки. Каждая партия подкармливает «своих», заодно взимая некоторый плавающий процент с добычи. Формально подотдел делопроизводства и управления должен заменить выбывшую креатуру консерваторов кем-то из их же обоймы, чтобы не ломать баланс. А фактически это достаточно мелкий вопрос, чтобы его стоило рассматривать отдельно. Консерваторы могут просто промолчать, чуть позже предъявив этот случай вместе с другими накопившимися для выбивания неких уступок, или договориться с рекуператорами – как заранее, так и постфактум, или попросту переоформить документы за счёт зачёта личных услуг. В конце концов, всегда есть шанс, что в очередь меня, использовав удобный момент, пропихнула затаившая Змейка – или вообще Морозная, которой не понравилась встреча Анвелии с Радьежем у нас дома. Этакий пинок подальше от гильдейской политики. Её влияния на такое хватит вполне; причём даже не факт, что ей пришлось бы чем-то расплачиваться за продвижение такого решения: она же не просто адвансар – она мой учитель и глава моей группы.

– А кто подписывал скорректированное расписание дежурств?

– Известно кто. Только это совершенно не важно.

– М?

– Важно не кто подписывал, ибо визирование там идёт не глядя – Отшельник ненавидит делопроизводство и подмахнёт хоть приказ о собственном выходе из гильдии, – а кто вписал меня. И вот это уже фигу выяснишь. Мелкий вопрос, говорю же – а мелкий вопрос может решить, на тех или иных условиях, больше дюжины разных персон. Достаточно вовремя подсуетиться.

– Уверен?

Призыватель хмыкнул.

– Я же не политическая партия, пап. Это у консерваторов, рекуператоров – и, кстати, ещё у весьма условных нейтралов, собирающихся под крылом у мастера Холемиса – среди деловаров есть люди. А у меня в подотделе ДиУ нет даже лиц, глазам знакомых. У меня есть только Луцес, который что-то слышал про эти дела и чисто по-дружески поделился услышанным. Так что я могу начать копать, просеивать и обогащать… и даже в итоге выяснить детали… но на суету такого рода придётся потратить больше времени и сил, чем оно того стоит.

Ригар покивал.

– Значит, просто слетаешь на дежурство?

– Придётся.

Перспектива Мийола не пугала, конечно – чего ему бояться в укреплённом лагере, где он, в теории, всю неделю может просидеть безвылазно? – однако и не вдохновляла. Чувства его насчёт предстоящего тоже отличались редкой мутностью.

С одной стороны, будучи бывшим Охотником, он ни диколесья, ни даже чернолесья не боялся. Слегка опасался – да, ибо это разумно; но не боялся.

С другой стороны, дежурства во владениях Лерату Склочной неспроста считались неким поощрением. Вне городских стен алхимики зарабатывали лучше, чем внутри, что для многих, и особенно для бесклановых, – желанный приз.

С третьей стороны, сам-то Мийол карьеру Охотника оставил и сделал упор на своих алхимических штудиях. Плюс опять же опыты с магоклонами, плюс ещё кое-какие дела, хорошо налаженное, устоявшееся расписание, доступ к библиотеке, всё такое… внезапная командировка, отрывающая его от всего этого на целую неделю – ой, оставьте себе!

Но отказываться глупо: кое-какие дела, которые он мог провернуть только в диколесье, тоже манили. Например, пополнение числа призывов на свой нынешний уровень, плюс удобный случай добыть пару-тройку зверей-сенсоров, которым можно заменить Сеть Лобруга, плюс ещё кое-какие дела, включая выполнение заказов Васьки.

С четвёртой стороны, покорно плясать под дудочку того или тех, кто, не спросясь, пихнул его в список дежурных… такая покорность чревата неприятностями. И сама неприятна.

С пятой стороны…

Короче, однозначно выразить отношение к происходящему Мийол затруднялся. Мутность. Густая и вязкая. Благодарить за это или делать ответную (полезную) пакость? Кому адресовать то или это? А главное – сам устроитель чего хотел (или хотела) добиться?

Одно слово: политика.

И ему придётся заниматься ею. Потому что на выбранном пути иначе нельзя.

Ну а раз чего-то не особо приятного избежать нельзя, разумно разделаться с этим чем-то в кратчайшие сроки… и заодно подкрутить собственное восприятие насчёт (не)приятности.

«В конце концов, стоит хорошенько подумать: почему вообще мне не нравится политика? В чём корни этой вот предвзятости? Самый напрашивающийся ответ: магия нравится мне больше, а ради политики придётся жертвовать временем, которое я мог бы потратить на неё, на движение по выбранному Пути. Но… это ведь далеко не всё. Это следствие.

Так. Что вообще такое политика?

Академическое определение от Ригара: политика – это способ согласования групповых интересов, при котором интересами отдельных разумных пренебрегают. Уже звучит неприятно: там, где пренебрегают чьими-то интересами, кто-то будет страдать и вполне может умереть.

Не менее академическое определение Ниары Оссименской: политика есть деятельность, нацеленная на благо государства и общества; наилучшая политика такова, что при ней большинство людей получает необходимое для жизни, продолжения рода и саморазвития, страдание же испытывает меньшинство и сами эти страдания так малы, как только возможно. Примерно то же, что и в отцовском?

Так, да не так. Ниара прямо говорит о том, что страдания так или иначе неизбежны, что кому-то придётся отказать в саморазвитии, кому-то – в продолжении рода, а кто-то вообще сдохнет; на этом фоне то, что говорится об интересах только лишь людей, а об интересах, например, гномов или алуринов умалчивается – так, мелочишка.

Политик в понимании оссименцев – и Ниары, и развивавших-углублявших её взгляды Толойна с последователями – это рачительный хозяин, ухаживающий за своей делянкой, сеющий и собирающий урожай. За мирной сельской метафорой скрывается всё то же право сильного и всё то же неравноправие разумных. Да, каким-нибудь гражданам серого списка дают необходимое для жизни, а также старательно ограждают их от избыточного притока мигрантов, возникновения эпидемий, опасностей диких земель… но не более того.

Считать их за ровню? Прислушиваться к их мнению? Облегчать им саморазвитие?

Ещё чего захотели!

…но я как-то лишку глубоко копнул. Вопрос-то стоял иной: почему мне, именно мне, не нравится политика? Смотри глубже, сын. Смотри глубже. И скажи: что ты видишь?

…потому что мне противен Старший Гвором.

Первые впечатления самые сильные. Старший Жабьего Дола – первый политик, с каким я столкнулся в своей жизни, и теперь его тень ложится на всех власть имущих.

Это я, конечно, зря. Это – мыслительный грех отождествления, тот самый, когда ленивый мозг, что жаждет шевелить нейронами поменьше, норовит сгрести в кучу даже то, что, по уму, сгребать не надо и делать простые, но неверные обобщения.

Типичный пример рассуждений под влиянием этого греха: Гвором – слабак, мерзавец и эгоист; Гвором – политик, имевший надо мной и моей семьёй власть; он злоупотребил своей властью; давайте же включим предубеждение в адрес всех политиков и всех, кто имеет власть – они ведь могут ею злоупотребить, их надо опасаться!

Результат: как только Никасси напомнила, что имеет надо мной власть, что она может что-то решить за меня и без меня – я незамедлительно взбрыкнул. Хотя она-то, не в пример Гворому, действовала из благих побуждений… вроде бы…

Но мне было наплевать.

Я отождествил двух совершенно разных людей лишь потому, что они наделены властью.

Задним числом это настолько тупо, что хочется самому себе морду начистить! Что тоже, кстати, глупо донельзя: прошлое осталось в прошлом, изменить его невозможно, причинение боли самому себе во имя некоего «наказания», для «искупления вины», совершенно бессмысленно. Об этом отец тоже говорил: мол, испытывать вину или стыд совершенно нормально, однако снова и снова погружаться в эти переживания – всё равно что без нужды ковыряться в ране, упиваясь болью и мешая излечению…

Ладно. Опять я съехал в сторону.

Итак, политика и неприязнь. Немалая толика её привнесена тем, что мне как бы придётся «сыграть за Гворома» – то есть решать за других и без их согласия. Поэтому-то мне и не хочется становиться Старшим в полной мере: не выступать знаменем и защитником от возможных бед, но лично вникать в чужие жизни, награждать и наказывать сообразно…

Мне не хочется этого. Не хочется… даже детей воспитывать? Да! Простая мысль об этом рождает мгновенный внутренний спазм – и в этом причина, по которой я спихнул наших мелких курасов на Ригара. Самоустранился. Сбежал в важные личные дела.

Ох, сколько же у меня в башке мусора скопилось… но.

Не хочется играть за Гворома? Не играй! Пока что моим вмешательством в чужие свары оставались довольны, я вроде бы никого не щемил сознательно, просто по праву сильного – более того, я всегда старался устроить дела ко всеобщему удовлетворению.

…но такое везение вряд ли продлится вечно. Рано или поздно я ошибусь, или столкнусь с ситуацией, в которой есть лишь решения с нулевой суммой, или буду вынужден – в точности, как это отец сформулировал – пренебречь чьими-то интересами для блага многих.

Вот и второй, и третий корни неприязни: страх ошибки и нежелание причинять боль.

Ригар хорошо потрудился. Сердце моё полно жалости, особенно к малым и слабым; это мешает мне равнодушно обходить чужую беду (если, конечно, я могу помочь с ней хоть чем-то) – и это же мешает проявлять решительность с самонадеянностью. Никогда я не закричу, что хочу спасти всех, любой ценой, во что бы то ни стало – или иную подобную глупость. Да, мне не нравится смирение Ниары перед болью и смертью, что вписаны в мир как его часть – но ведь я и не демиург, чтобы замахиваться на полное переустройство мира по моим хотелкам.

Злой ребёнок хочет, чтобы ему – и только ему – было хорошо. Добрый ребёнок хочет, чтобы никому не было больно и все улыбались. А взрослый внутри стоит меж ними, держа детей за руки, и старается выбирать с осторожностью. Очередные речи Ригара…