Мийол-ученик 2

Базилар 17: новости года

– Она… прости… что?!

Ригар повторил. И добавил с нотой конфуза:

– Тут, конечно, есть немало и моей вины…

– Надо полагать! – Мийол фыркнул. – Папочка, копать-колотить. Вы вообще собирались признаваться, или так и таились бы по углам, кабы не последствия?

– Я с самого начала выступал за честный подход. В конце концов, именно недостаток честности и привёл к… вот этому. Но пойми и ты: Элойн воспитывалась совершенно иначе. Её, – отец пожевал губами, кривясь в отвращении, – биологические родители распрекрасно научили беднягу, что откровенность карается, проявление искренних чувств неприлично, долг превалирует над любовью и прочему подобному бреду. Ну, за что боролись, на то и напоролись: нынче Элойн исправно отсылает им через третьих лиц «достойное содержание» и любые попытки общения в ином ключе игнорирует. Ну да сейчас не о том…

– Угу. Поправь меня, если я где-то чего-то скажу не то. Итак… ну, что рыжая с упорством, достойным лучшего применения, считала и считает себя недостойной моего внимания – это не новость. Но она вроде как «смирилась с моим решением», честно старалась быть достойной и всё такое. Кстати, неплохо получалось. Стала же она подмастерьем!

– Ты забегаешь вперёд.

– Ну да. Сперва, значит, мой бывший ассистент честно старалась, соответствовала новым обстоятельствам и всё такое. Правда, со страшной силой ревновала меня к Ваське и с даже ещё большей силой смущалась тому, что к сестрице моей взаимно любимой испытывает. Родители её – биологические, хех! – не научили её, что… или как раз научили?

– Да там всего понемногу. Но я бы использовал термин «напихали». В голову. Мусора.

– Угу. В общем, рыжая ревновала, смущалась, завидовала, но превозмогала свой головной мусор в такой бешеной степени, что даже всерьёз собралась рожать от меня ребёнка. Несмотря на то, что мы ещё не составили контракт. Более того: она даже ещё со мной это не обсуждала, лишь записала в дневник. Но тут вылезла история с Шак. Да?

– Да.

– Угу. Не будучи в курсе специфичной физиологии алуринов, потому что не спросила, и не решившись напрямую поинтересоваться, чего это мы делаем с ученицей наедине, да ещё с таким интересным звуковым сопровождением, рыжая снова побежала за утешением к тебе.

– Снова, да. Пришлось подрабатывать семейным психотерапевтом.

Мийол расхохотался – чего, собственно, Ригар и добивался.

– Подработал, так подработал! Папочка!

– Вообще к этому всё шло давно, – философски, с нотой извинения. – Превозмогать мусор в голове, конечно, можно, но начисто вымести его вон не получится. С тобой, Васькой и Санхан у Элойн всё было отлично с радостью и удовольствием, но вот со счастьем и душевным покоем – увы. Не ощущала она себя на правильном месте. И задушевные беседы со мной этому вовсе не помогали. Тут ведь ещё сказался фактор контроля: она достаточно много и упорно работала, чтобы стать независимой, управлять своей жизнью. В некотором роде, всю карьеру вокруг этого выстроила. А тут оп! И она снова в подчинённом положении. Приятном, но подчинённом!

– Угу. От своей первой семьи отделалась, потому что там было слишком плохо, а от второй возможной семьи сбежала, потому что там показалось слишком хорошо.

– Как ни забавно, но именно так. Точная формулировка. В общем, сошлось в кучу сразу много чего: и вывернутые идеалы внушённой верности – а бедные слои граждан именно на этом делают упор, чтобы лишних конфликтов не провоцировать – и уже вполне оформленное желание зачать и родить… кстати, ещё один особо крупный мозговой мусор: если женщина или мужчина не оставили биологического потомства, то они неудачники, несчастные люди и прочий тяжёлый бред. М-да. В общем, когда Элойн надумала себе, что в вашу расширенную семью нынче войдёт ещё и Шак, на правах твоей очередной любовницы, этого оказалось уже слишком много для её и без того растянутых понятий о норме. Но при этом полностью рвать связи ей тоже не…

– Да-да. И она измыслила поистине гениальный план, решив, что твой ребёнок выйдет не хуже, чем мой!

– Вот ещё не хватало – детьми мериться, – буркнул Ригар, несколько смущённый, несмотря на старательно выстраиваемый невозмутимый вид.

– Ну да, папочка, – злоехидно ввернул Мийол. – Я, кстати, хочу поинтересоваться: а тебе, то есть изначальному тебе, особо крупный мозговой мусор про несчастье без потомства насколько сильно давил на сознание? А?

– Довольно сильно. Но я нынче, к счастью, не изначальный жабодолец.

– Кхм…

– Не совсем изначальный, – поправился отец, – полностью отрицать влияние невозможно. Я потому и сказал, что мусор в голове можно превозмогать, но не вымести вон с концами. Увы. В общем, сложившаяся ситуация достаточно… психологически комфортна.

– Неужели? Это что, от повышенного комфорта Элойн столько времени бегала от меня – и, кстати, сейчас продолжает бегать! – не в состоянии объясниться прямо?

– Она именно не в состоянии. Боится.

– А ты объяснял ей, что это всё – бред? О боги, благотворцы заоблачные, вот же… дура!

– Тяжёлое наследие полученного воспитания.

– Ага, ага. Как там ты говорил… если немного переиначить под обстоятельства: можно вытащить девушку из бедности, но нельзя вытравить бедность из девушки. Как раз наш случай!

– Ну да. Наш. Но, повторюсь, всё сложилось хоть не идеально, но комфортно.

– Неужели?

– Да. У Элойн будет ребёнок… и более подходящий, в её представлении, любовник: мужчина постарше неё, да ещё и послабее, с которым ей удобнее – я-то на неё давить при всём желании не смогу. У меня… у меня примерно тот же случай, пусть менее выраженный. Своё по крови дитя, своя женщина…

– Уведённая у собственного сына.

– Мелкий недостаток, с которым я готов мириться.

– Угу. И когда наша непраздная рыжая соизволит явиться для разговора? Или… да в чернолесье эти разговоры – но хотя бы игнорировать меня она перестанет… когда? А Санхан и Кульми, говоря васькиным языком, лепших подружаек?

Ригар повёл плечами.

– Не знаю. Я пока её не уломал. То есть она вроде как ужасно смущена «предательством», своей «недостойностью» и прочей чепухнёй, но под всем этим кроется понятно что.

– Страх?

– Он самый. Стыд и страх. «Лепших подружаек» – стыдится… а тебя – боится.

– Ну да, ну да. А что мы, напомню, до контракта не дошли и друг другу никаких особых обязательств не давали – это так, мелочи? Я должен непременно впасть в священную ярость и что-то нехорошее с ней сделать? С женщиной, беременной моим сводным братом!

– Или сестрой.

– Или так.

Мийол запустил обе руки в волосы, сильно отросшие за мирное время в городе, которые он нынче подвязывал в низкий хвост, и, зажмурясь, повторил:

– Боги заоблачные, что за дура-то, а?!

– Слышал бы ты, как она рыдала, когда выяснилось, что именно ты делал с Шак! Точнее, что именно не делал. Этот её привычный бред недостойности внезапно оказался менее бредом, чем обычно. Все беды от неискренности, что тут ещё сказать…

– Фуф, – призыватель помотал головой. – Да. Ну и ладно. Баба с возу – тигру корм. Ты ведь ко мне как главе семьи пришёл, я правильно понимаю?

– Правильно. И за разрешением на брачный контракт, честь по чести заверенный в нужном отделении магистрата.

– Благословляю, коли так… папочка!

– Благодарствую, сынуля.

– Нет, но какой всё-таки феерический… мнэ… если брань не выдыхать – у меня просто все слова закончились. Что дальше? Эонари сбежит от меня к Риксу?

– Как бы тебе сказать… уже.

Мийол моргнул.

– Ты шутишь.

– …

– Отец, скажи, что ты шутишь. Пожалуйста.

– …

– Так. Та-а-ак… – призыватель уже не моргнул, а крепко зажмурился. – Первая любовь, ах, простите, влюблённость… а я улетел слишком далеко и слишком надолго… а у них там совместные тренировки, то-сё… ладно, этого можно было ожидать. Хорошо хоть не с Ланнатом… или ещё кем. Тоже, видать, не захотела полностью рвать связи. Ладно! Один вопрос: как давно?

– Письмо дошло неделю назад. Если ты про «когда узнал».

– Фрасс! Я не об этом!

– А я тебе о том самом и не скажу. Из письма вообще мало что можно понять, кроме того, что Рикс и Эонари вроде как смотрят друг на друга не вполне так, как положено просто хорошим знакомым, и чем дальше, тем сильнее. А в письме пытаются прозондировать почву на предмет, что ты подумаешь, если они…

– Да что я могу подумать?! – прошипел Мийол. – Пусть творят, что хотят, к демонам! Мы же свободные люди в свободных отношениях, что тут такого? Фрасс! Где тут у нас был самогон по пробному алхимическому рецепту?

– Сын…

– Ничего не знаю и знать не хочу. Я глава семьи и имею право… отпраздновать новости. Не бойся, впадать в запой на недельку-другую не намерен. Просто хочу… запить сюрпризы. Говорят, алхимия этого сорта… помогает расслабиться – вот и проверю.

– Я проверял. Не помогает.

– А я всё равно проверю!

Ригар вздохнул.

С другой стороны, сын справился лучше, чем ожидалось. Наверно. Если сдержит слово и не впадёт в запой. Но… он не впадёт. Не тот характер и воспитание не то.

Правда, всё равно может наделать глупостей. Если…

– Сын.

– Папочка?

– Ты теперь весь остаток жизни будешь мне об этом напоминать?

– Почему нет? Это же работает! И мне нравится твоя реакция.

– Смотри, не склонись к садизму. Я, собственно, что сказать хотел… если соберёшься – ну, резко так – узаконить отношения с Санхан, пока и она не убежала…

– Нет.

Ригар посмотрел в лицо развернувшегося Мийола – и осознал накопившиеся изменения. Внезапно так. Они приходили постепенно, шаг за шагом, прямо под его замылившимся взглядом.

И вот теперь как-то резко… просуммировались.

Приехав в Лагор и оставив стезю Охотника, сын начал отпускать волосы. Нынче он, как уже сказано, стягивал их в хвост, чтобы не болтались. В результате они полностью открывали его лицо, от высокого и широкого лба до подбородка (где по-прежнему не спешила расти борода… ну да зелья способны не только контрацепцию обеспечить: не хочешь маяться с ежедневным бритьём – что ж, раз в неделю используй нужную мазь, и никаких проблем). Напряжённые занятия с магоклонами не оставили на нём возрастных морщин, но сейчас как-то резко обозначилось, где именно они лягут, когда придёт срок. Пара вертикальных черт меж бровей, носогубные складки, причём левая заметно длиннее и глубже – впору назвать её «линией сарказма»…

Привычка к длительному медитативному сосредоточению и всей жизнью наработанный самоконтроль читались на этом знакомом-незнакомом лице ясно, как никогда ранее.

А ещё физические тренировки под началом мэтра Кемвата сделали сына заметно крепче… в смысле, даже выше и крепче, чем раньше. Если на его лице что-то детское ещё оставалось, то вот тело рассталось с детством, кажется, окончательно.

– Нет, – решительно и твёрдо, но без ожесточения повторил Мийол. – Что бы там ни вышло в итоге, а я всё ещё верю в твои уроки, отец. И в свободные отношения. Что любишь – отпусти, да. И жди, вернётся ли. Помнишь?

– Отлично помню, – тихий, но всё же различимый вздох.