Anima Mea. Моя душа

Тем не менее Филиус заметил легкое раздражение, сквозившее в ее голосе. "А, ну конечно, заклинание памяти, которое наложила Гермиона на своих родителей, — напомнил он себе. — Тонкая работа. От него они не только забыли о дочери, но и у них так же появилось непреодолимое желание эмигрировать из Англии".

— Профессор Флитвик! Господа! — слова Хелен выдернули Филиуса из размышлений. Она жестко посмотрела на него. — Моего мужа арестовала ваша полиция, а моя дочь, находившаяся в коме, куда-то пропала. — Хелен наподобие копья крепко зажала зонтик в правой руке. — Эльфы доставили меня в замок, и я бы хотела получить ответы на свои вопросы.

Она уперла кончик зонтика в ковер.

— Где. Моя. Дочь?

оОо

Чтобы забрать ее с собой при трансгрессии, мне нужно до нее дотронуться.

Чтобы забрать ее с собой при трансгрессии, мне нужно до нее дотронуться.

Чтобы забрать ее с собой при трансгрессии, мне нужно до нее дотронуться.

Это мысль неотступно крутилась в голосе у Гермионы.

Мантикора, заключенная в магическую сферу, пыталась выбраться: она царапала тонкую материю, стараясь ее прокусить, и размахивала хвостом из стороны в сторону. По стенкам стекали дорожки слюны.

Что бы забрать ее с собой при трансгрессии, мне нужно до нее дотронуться.

Гермиона пыталась найти решение этой проблемы, но у нее все никак не выходило. Дыхание участилось. А по щекам потекли слезы досады. Она зло смахнула их правой рукой. «Ну же, соберись, — приказала себе Гермиона. — Ты не сможешь ему помочь, если будешь вести себя, как идиотка. Думай!»

В этот момент ей на глаза попалась бутылочка из-под духов, уютно устроившаяся в ложбинке между грудей. Гермиона дотронулась до нее, и, казалось, флакончик отозвался на это прикосновение.

Найди меня.

Это сейчас прозвучало у нее в голове?

Гермиона крепко схватила кулончик. И опять у нее возникло такое чувство, будто тот узнал ее.

Найди меня.

И неожиданно она точно поняла, что нужно делать. Решение оказалось таким простым!

Со всей концентрацией, на которую была способна, Гермиона подумала о Снейпе. Бутылочка нагрелась, и рукам стало горячо. Сердце радостно забилось. Гермиона подумала о крови, находившейся во флакончике, хоть и засохшей, но все еще действенной. Она подумала о Снейпе, о столь дорогих ей чертах его лица, о его выразительных глазах...

— Портус, — прошептала Гермиона, дотрагиваясь кончиком волшебной палочки до кулона, который на мгновение вспыхнул голубым пламенем.

Она сняла цепочку с шеи и накинула ее на магическую сферу. В последний момент Гермиона крепко ухватилась за бутылочку.

оОо

— Может быть, нам стоит наложить на нее заклинание забвения?

— Ну ты сам подумай, что говоришь, Аберкромби. Она же мать Гермионы! Как далеко ты собираешься зайти? — спросил Финч-Флетчли скучающим, но твердым голосом. Юан очень хотел выслужиться, но часто был не в состоянии разглядеть лес за деревьями.

Флитвик поднимался по широкой лестнице к себе в кабинет, а за ним, сердито топая, шла доктор Грейнджер. На расстоянии нескольких метров авроры замыкали шествие.

— Но... но она же маггл! Ей нельзя здесь находиться! — заикаясь, произнес Аберкромби. В этот момент лестница пришла в движение, и ему пришлось ухватиться за перила, чтобы не упасть.

Джастин почувствовал подрагивание лестницы и поднял глаза. Он увидел, как Флитвик в чем-то горячо убеждал Хелен. Он размахивал руками, и казалось, что поверхности, двигавшиеся у него под ногами, совсем ему не мешали.

— Да приди в себя, идиот. И пораскинь мозгами, — раздраженно сказал Финч-Флетчли. — Нам просто повезло, что мамаша объявилась, а то пришлось бы ещё долго дожидаться, пока директор соизволил бы проводить нас к Гермионе. В нашей работе нужно уметь пользоваться неожиданными возможностями.

Лестница резко дернулась и замерла. Оба аврора от неожиданности чуть не попадали через перила.

Флитвик и доктор Грейнджер легко сошли с верхней ступеньки и продолжили свой путь. Аберкромби и Финч-Флетчли кинулись их догонять, но прежде чем успели достигнуть самого верха, лестница издала приглушенный звук и медленно поплыла в сторону.

оОо

— На улице никого не было, — Конвива с благодарностью принял бокал воды из рук жены и сделал большой глоток, опускаясь на скамейку, стоявшую в ванной комнате.

Марцелла примостилась на полу, у его ног. Напротив нее, неловко пристроившись на бортике ванны, сидел Реститут. В комнате со сводчатым потолком горели факелы, и из-за землетрясения они отбрасывали неровные блики на стены. Конвива опять закашлялся и стряхнул с туники остатки пепла. Он вновь глотнул воды и почувствовал, как она смывала неприятный вкус во рту, оставленный золой и пылью, которыми он надышался, пока был на улице.

— Наверно все, как и мы, попрятались в домах, — предположила Марцелла.

— Или они уже все убрались отсюда подобру-поздорову, — вмешался в разговор Реститут. — Брат, нам тоже не помешает уехать из города. Может быть, нам удастся найти лодку или пару лошадей. У меня есть золото, смотри, — он достал туго набитый кожаный кошель.

— Мы не можем. Гермиона велела нам ждать здесь, — возразила Марцелла, положив руку на колено мужа.

— Брат, у нас совсем не осталось времени. Если я правильно понял слова этой ведьмы, то всего через несколько часом гора погребет нас под слоем пепла и камней. Она еще говорила о потоке горячего воздуха, который сжигает все на своем пути. Может, она сама уже давно погибла. Нам нужно позаботиться о себе! — под конец фразы Реститут перешел на крик.

Конвива прикрыл глаза и прислонился к прохладной стенке. Он так устал. Он шел по улицам, покрытым пеплом, спотыкаясь и поскальзываясь, но они были абсолютно пусты. Он зашел на сукновальню к Гнею Стефану. Покричал через дверь, но ему никто не ответил, и только жалобный крик осла донёсся через стену. К этому моменту дождь из вулканического пепла шел плотной стеной, и Конвива был вынужден накинуть на голову капюшон из грубой материи. Он дошел до своего дома, но и там тоже было темно и пусто. С горечью и возрастающим гневом он подумал, что рабы сбежали, прихватив с собой все богатство. На дне сундука он заметил пару золотых монет, но остальное было разграблено.

Все, что у него осталось — это одежда, что была на нем, да деньги у брата в мешочке. Он знал, что им далеко не уйти в водовороте пепла и пемзы. По крайней мере здесь, внутри, стояла прохлада, и дышалось легко. Марцелла опять дотронулась до него, и Конвива, открыв глаза, посмотрел на нее, утонув в зелени ее глаз. Его сердце наполнилось нежностью и благодарностью, что она не сбежала и не оставила его одного. Еще глотнув воды, Веттий поставил стакан на скамью.

— Мы остаемся здесь, — утвердительно сказал Конвива, пропустив мимо ушей презрительное фырканье брата и улыбнувшись Марцелле. Та вздохнула с облегчением. — Мы остаемся здесь, — еще раз повторил он, — и подождем, пока девчонка с магией вернется.

"Если она, конечно, вернется", — мрачно подумал про себя Конвива. Стоило только вспомнить о том, что творилось на улице, как улыбка на его лице заметно погасла.

оОо

Гермиона очутилась в полной темноте.

Она приземлилась на каменный пол внутренней сокровищницы храма, ободрав колени. Гермиона с трудом сдержала крик, и на какую-то долю секунды ей показалось, что портключ не сработал. Она почему-то думала, что должна была оказаться во дворе перед храмом, где располагались различные статуи и алтари для жертвоприношения.

Неяркий голубоватый свет, лившейся от волшебной сферы с заключенной внутри мантикорой, слабо осветил помещение, и Гермионе удалось разглядеть Сабазия, крепко державшего неподвижно лежавшего человека. Внутри почти было не слышно извергавшегося вулкана. Золотистый щит Сабазия отбрасывал желтые блики вокруг себя. Все внимание божества было сосредоточено на этом человеке. В ужасе Гермиона наблюдала за тем, как змеи медленно переползали с Сабазия и обвивали, обвивали...

— Северус! — что было сил закричала Гермиона.

От звука ее голоса божество вздрогнуло и резко обернулось, опершись на хвост. Сабазий разжал руки, и тело Снейпа упало на пол с глухим стуком.

— Фините Инкантатем! Оппуньо! — завизжала Гермиона, резко взмахнув палочкой.

В ту же секунду сфера, сдерживавшая мантикору, исчезла, а сам зверь взмыл еще выше в воздух и приземлился рядом с Сабазием, сбив того с ног. Животное было в ярости и от заключения, и от голода.

От удара божество отбросило в дальний конец помещения. Он постарался ухватиться за свалявшийся мех манткиоры, но безуспешно. Мантикора взревела и наклонила голову, готовясь напасть на божество. Фамилиары Сабазия, неистово шипя, попытались обвиться вокруг зверя.

Гермиона услышала, как Сабазий закричал, но ей было не до этого. Она бегом кинулась к Снейпу. Ее чуть занесло на повороте, и она упала на колени рядом с ним.

"О, Северус! Нет, нет, нет, нет..."

Подсунув руки под плечи, она постаралась приподнять его, отчаянно пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки жизни.

Она не обращала никакого внимания на звуки борьбы или на гул вулкана.

По лицу Снейпа стекала струйка крови, и когда она подняла его, то голова безвольно откинулась назад. Он выглядел совсем плохо. Гермионе и раньше приходилось слышать о магическом истощении, но она никогда не думала, что оно может выглядеть так ужасно.

Складывалось впечатление, что он потерял как минимум половину своего веса. Кожа плотно обтягивала кости и приобрела землистый, нездоровый оттенок. Гермиона провела рукой по его лицу, волосам, плечам, отчаянно пытаясь понять, жив ли он.

Мантикора закричала, и ее резкий, надтреснутый голос пробрал Гермиону до самого позвоночника. Она подняла глаза и на всякий случай нащупала палочку.

Сабазий вливал энергию в животное, плотно обхватив его руками. Змеи, извиваясь, кусали зверя, вонзая острые зубы ему в шкуру и выпуская из них яд. Гермиона также видела, как из Сабазия вытекала какая-то темная жидкость в тех местах, где мантикора поранила его. От увиденного Гермиону передернуло, и она поспешно повернулась к Северусу.

Дрожащими руками она провела по шее и наконец-то нащупала слабый пульс. От облегчения Гермиона сама чуть не потеряла сознание.

"Спасибо тебе, Господи!" — подумала она.

Она еще крепче прижала к себе Снейпа, рыдая и смеясь одновременно. В этот момент Гермиона заметила, что его веки чуть дрогнули, и он стал приходить в себя.

оОо

— Черт, что же здесь так холодно? — произнес Реститут и обхватил себя руками.

Конвива и Марцелла промолчали. Он сидел на скамейке, прикрыв глаза и откинув голову назад. Марцелла расположилась на полу у его ног, прислонившись к мужу и положив ему руку на колено. Он медленно гладил ее по голове.