Мое настоящее имя

* * *

А вообще, знаешь, Нэл, мне уже и Лаз не кажется таким противным. Хотя тут, как по заказу, испортилась погода, стало хмуро и ветрено… Тут всегда так. Сколько себя помню. Но ведь и тут люди живут, и некоторые, наверно, даже счастливы. Это ведь только мне Лаз кажется безрадостным, потому что он свидетель всех моих промахов и мук. Как друг детства, все о тебе знающий и не простивший. Можно его за это ненавидеть, но разве он виноват?

Но мне не хочется об этом думать. Странно, но привычные мрачные мысли даже здесь не лезут в голову. Может, потому, что слухи о наших приключениях у господина Тико уже дошли и сюда? И на нас поглядывают с каким-то новым уважением… Особенно я им любопытна. Но с разговорами не пристают, ха-ха! Ласси им там что-то в уши заливает, ну вот и пусть отдувается за всех, он любит.

Мне даже немного стыдно за то, что мне вдруг хорошо. Потому что не все у нас так уж распрекрасно. Эле-акробатка теперь не в ладах с Горицей. Ну как не в ладах… Эле вроде стыдно теперь, что она тогда разболтала про Горицу и его из-за этого в подвал бросили. А Горица вроде и не сердится на нее за это, но как-то… Как-то им неловко теперь. Но я думаю, это ничего. Пройдет.

Сегодня мне приснился чудесный сон, каких давно не было. Будто мы плывем на корабле, кругом ночь и мачты упираются прямо в звездное небо. И где-то рядом в темноте Горица насвистывает свою любимую песенку. Я даже не знаю, куда идет корабль: может, в те края, откуда к нам пришел Горица? Или на далекую родину Левкоя, о которой я ничего не знаю? Но я не спрашиваю. Зачем? Я знаю, что мы плывем туда, где будет хорошо. И прошу Левкоя, чтобы он наконец показал мне свой фокус со звездами, которые гаснут и загораются по щелчку пальцев, и он показывает. Из-за шрамов у него на лице никто не может понять, когда он улыбается. Но я знаю, что он улыбается, потому что я и сама улыбаюсь точно так же.

* * *

Проклятье! Нэл…

Я и писать тебе больше не хотела. Хотела разорвать все это в мелкие клочки. И все разорвать, до чего дотянусь, уничтожить, разломать, пустить под откос. Но я так уже делала однажды. Это ничего не решает. Становится только хуже. Если бы я была одна на белом свете, было бы легче… Собственно, тогда ничего бы и не было. Но я не одна. И мне надо придумать, что делать дальше. Поэтому я просто напишу тебе обо всем. И буду думать.

Я потеряла свой шелковый камушек. Опять долго объяснять… Ну ладно.

Я всех обманывала, Нэл, все эти два года. Я ничего не умею. Я не умею жонглировать. Точнее, умею… Тремя яблоками. И иногда роняю. Я вообще неловкая, сколько ни пытались меня другие научить всяким трюкам — не вышло. Ну ко мне и не приставали с этим, я и так гвоздь программы со своими тарелками, мячами, факелами… Но это все обман. Все дело было в шелковом камушке.

Узнала я про него еще в приюте, от своей соседки. Звали ее… да неважно уже, как ее звали. Была они тихая, смирная, робкая, но знала тьму всяких вещей, о которых я и не слышала. И вот однажды она мне рассказала про шелковый камушек. Дескать, он дает тому, кто его добудет, особую силу и любое умение — на выбор, какое захочешь. Только просто так найти его нельзя, надо постараться. Летом, когда самая короткая ночь в году, весь день накануне ни с кем не разговаривать, не есть и не пить, а как стемнеет, выйти в поле одной, и там покружиться и нужные слова прочитать. А потом будто услышишь над головой гром, даже если небо ясное, и тут надо на землю упасть и голову руками закрыть, чтобы не видеть и не слышать, что дальше будет. Как все стихнет, можно встать и поискать вокруг себя, тут и увидишь его — шелковый камушек. Только глядеть надо в оба, он неприметный, и если пропустишь, другого уж не найдешь. Вообще это только один раз за всю жизнь можно проделать, попробуешь в другой раз — заберут тебя с собой те, кто над головой проносится и гремит. А уж зато если камушек добудешь, то пока он при тебе, будешь уметь то, что загадала.

Вот так она мне рассказывала. Она бы и сама попробовала, да не решалась, робкая была. Ну а я, понятное дело… Я не то чтоб сразу поверила, что таким простым способом можно такое чудо себе добыть. Больше так, для развлечения. И желание загадала глупое: чтобы жонглировать чем хочу и как хочу и ничего на землю не ронять… Мы накануне на рынок бегали, там как раз жонглер выступал, здорово он нам понравился.

И все так почти и получилось, как она говорила. Разве что громыхать ничего не громыхало в небе, только кровь у меня в ушах стучала… И не от страха или еще там чего, а просто голова закружилась. Темная ночь была, облачная, хотя и короткая, так я потом долго в траве шарила. Нашла его, свой камушек. Рассмотрела утром при свете — ничего особенного, серенький такой, чуть в просинь, и на вид ничуть не шелковый, а обычный, шершавый. Но на ощупь я его сразу почувствовала, он, и правда, как шелковый, гладкий такой и ласковый. Проведешь по нему кончиками пальцев — и от них по всему телу легонькая дрожь. Но мне другое не терпелось проверить… Сняла я чулки, свернула их в колобки, и у подружки своей чулки забрала, свернула тоже… и как давай они у меня летать в руках! Я потом картошек к себе натаскала — еще лучше пошло. За что ни возьмусь — все словно само взлетает и послушно ко мне в руки потом прыгает.

Она еще потом подтрунивала надо мной: «Эх, продешевила ты, загадала бы что-то полезное! Ну, там, клады под землей видеть или еще что». А я ей: «Да ну, это еще получше кладов! Вот еще освоюсь маленько и пойду на рынок деньгу зашибать!» Так-то она права была… Но мне так весело было от того, что я теперь умею. Будто у меня в руках не десяток пыльных картошек кружится, а весь мир, и все кругом мне подмигивает и улыбается. Да и она это больше говорила так, чтоб поспорить, а смотреть тоже любила, как я жонглирую. Все штуки, которые я придумывала, я ей сразу показывала и советовалась, как лучше сделать. И это был наш секрет, только мы двое знали. Ну и Перо еще потом, понятное дело, от него у меня секретов не было.

Глупое было желание, что и говорить, а все же я не прогадала, пригодилось, когда меня на рынке заметили и Репей позвал с его ребятами выступать. И вроде хорошо все было… а вроде и нет. Это ведь все был обман, ничего такого я не умела, на что все кругом рты разевали и руками всплескивали. Другие умеют. Левкой, и Эле-акробатка, и Ласси, и Горица… Даже Ириска уже лучше меня жонглирует, если у меня камушек отобрать.

Пару раз было такое, когда я чуть не роняла то тарелку, то мяч. И каждый раз боялась: вдруг что-то разладилось и волшебство больше не работает?.. Но нет, все работало. Пока камушек был при мне.

Я пыталась без него обходиться, Нэл, ты не сомневайся… Уж сколько я старалась! Все без толку. Не то я к этому делу совсем не способна, не то это в наказание дается вместе с камушком… Да это без разницы, все одно — билась я, билась, да и плюнула. Камушек-то при мне. Я с ним и не расставалась, специально мешочек сшила и в кармашки его прятала. Стыдно перед остальными, понятное дело, у них-то все по-настоящему. Про Горицу я одно время думала, но нет… И у него все честно. Я даже огорчилась, когда это поняла, а потом разозлилась на себя… Хотела, значит, и его в этом замарать.

Но что мне было делать? Ничего другого я не умею, без камушка пропала бы совсем. А так — все польза, и деньги в общий котел, уж тут меня упрекнуть не в чем.

А все же я знала, что это однажды кончится. Вот и кончилось. Пропал мой камушек. Сняла платье, забыла его из кармана достать… Задумалась, дура безмозглая, замечталась. А потом хватилась — нет его. Все вокруг перетрясла — нету. Выронила где-то и сама не заметила… Сама и виновата, и больше никто. Кому он нужен-то, кроме меня? Никто же не знает, что это такое. Камушек себе и камушек… А если б кто и знал, все равно — какой смысл? Он только хозяину помогает, который сам его нашел, а другому человеку без надобности. Может, те камни, которые вдоль дорог везде валяются, тоже волшебные, да только в чужих руках не работают.

Как ни поверни, кругом я дура.

И что мне делать? Завтра выступать…

Думала, если напишу, в голове прояснится. Не прояснилось.

* * *

Рука болит. Хорошо, что левая, я хоть писать могу. И болит уже меньше, если начистоту, но об этом я никому не докладываю… Побуду еще калекой, пока не придумаю, что делать.

Все пошло наперекосяк. Горица от нас уходить надумал. Из-за Эле, понятное дело. Может, еще уговорят его остаться, но вряд ли. Он упрямый. Это очень плохо. Уйдет Горица — значит, в Салисе зимой его ребята с нами выступать не будут, он у них за главного, как у нас Левкой. Там свои правила. А без Горицы и его парней Ласси один в полную силу работать не сможет. И это бы не беда… так ведь я тоже теперь не могу. И мне им надо было это объяснить перед самым выступлением. Сразу после того, как про Горицу стало известно… Хоть иди на речку да топись, в самом деле.

Я и ушла, только не топиться, а хотя бы сообразить, как им объяснить все это. Стою там на берегу. Как много лет назад, когда мы здесь жили… Вон и Смородинная горка виднеется, и приют наш на ней все так же, как бельмо на глазу.

Задумалась я, не заметила, как сзади кто-то подошел. Увидела только, когда тень на воду упала.

— О чем грустим, красавица?

Обернулась, чтобы показать, какая я красавица… И впервые за все это время не помогло. Стоит он и ухмыляется, бровью не ведет. Перо. Гадина, и как я тебя в прошлый раз не раздавила… Он опять:

— Экая ты теперь красотка, насилу узнал. Что, думаю, за Финни такая объявилась? Волшебница такая и красавица, весь город от нее без ума!

Обидеть меня думает. Ну-ну.

— Решил вот сходить поглядеть.

Поглядел?

— Поглядел. А фокус свой покажешь еще разок? Прямо сейчас, а? Вот, смотри, у меня все с собой.

И яблоко из кармана достает.

— Сколько враз удержишь? Раньше, помню, до десяти штук доходило. Сейчас-то, небось, еще покруче?

И кидает мне яблоко. Оно булькнуло, по воде круги пошли, Перо скалится:

— Эх ты, дырявая рука! На, держи еще одно!

Достал второе, замахнулся, но бросать не стал. Откусил от него и мямлит с набитым ртом:

— А впрочем, не дам. Опять упустишь. Камушек-то тю-тю, да? А без него у тебя ничего не выйдет.

Вон оно что. Ну конечно, Перо один только все и знал, больше некому. Но как он до моих вещей добрался? Хотя… если он про меня разузнал, то остальное — раз плюнуть. Ему-то.

Сгрыз он яблоко, хвостик выкинул и говорит:

— Хочешь фокус? Вроде таких, какие твои дружки показывают.

И достает из-за пазухи своими вонючими липкими пальцами мой камушек. Я сразу поняла, что это без обмана, что и вправду мой. Дернулась к нему, но Перо начеку был, отскочил, меня по руке ударил.

— Полегче тут! Не хватайся за чужое! Давай лучше поговорим. Я же не просто так, я по делу. Я его тебе отдам. На кой он мне сдался? Но не просто так отдам, понятно. Ты вон как хорошо приподнялась на этом деле… Хотя и не похорошела. Ну да это не главное. Главное, что деньжат нам можешь заработать. Давай так: я тебе камушек, а ты мне деньги. Все равно ты выручку отдаешь, я знаю… так зачем чужим мужикам, когда у тебя есть я? Ты ж ради удовольствия работаешь, я понимаю. Ну вот тебе, значит, удовольствие, а мне деньги.

Деньги тебе? И два ковша компоту?