Гробница Александра

14

На следующее утро Том встал рано и, выйдя на палубу, увидел, что паром входит в гавань Ираклиона — самого крупного города на Крите. Это — древнее поселение, согласно легенде, основанное самим Гераклом, сыном Зевса. В венецианский период, когда Ираклион был столицей острова и важным торговым пунктом на морском пути между Венецией и Константинополем, он пережил период бурного расцвета. В четырнадцатом-пятнадцатом веках Кандия[30] была красивым городом и благодаря пошлинам, которые взимались с судов, проходивших через нее, богатым, как и ее жители. Именно в тот период здесь была оборудована гавань и построен порт, который оказался единственной частью Ираклиона, не разрушенной массированными бомбардировками во время Второй мировой войны.

Топография Крита весьма примечательна. Остров состоит из гор и береговой линии, пунктирно прочерченной прекрасными пляжами. Гавань ограничена рукотворной дамбой, создающей тихую бухту, удобную для стоянки кораблей. Том вспомнил описание этого порта у Ивлина Во, когда в 1920 году тот совершил сюда короткий визит. Писатель рассказывал об оборванцах, перегружающих товары, в основном бочки и огромные бурдюки с местным красным вином, и тогда, и теперь представляющим собой весьма посредственный продукт, с маленьких набитых до отказа лодок на пристань. Сейчас, ранним октябрьским утром, когда паром входил в гавань, здесь было тихо; розовоперстая заря окрашивала все вокруг в красноватые тона.

Том с удовольствием провел бы утро в Ираклионском археологическом музее, разглядывая его бесценную коллекцию античных находок, но сейчас на это не было времени. С высоты палубы он наблюдал, как одни пассажиры сходили на берег, а другие поднимались на борт, чтобы проделать на пароме путь до Ситии. Пока корабль неторопливо следовал вдоль северного побережья острова, он смотрел на горы и думал о легендарной могиле Зевса. Легенда о могиле Зевса на Крите была одной из самых смутных легенд, связанных с богом-громовержцем. Архаические источники, повествующие о существовании здесь этой могилы, относятся ко времени не позднее шестого века до новой эры, когда ее посетил Пифагор из Самоса и даже написал эпиграмму под названием «Пифагор — Зевсу», которая была высечена на камне, установленном над ней. Поэт и ученый эллинистической эпохи Каллимах из Кирены, живший в третьем веке до новой эры, упоминает о могиле Зевса на Крите в своем «Гимне Зевсу». Он обвиняет жителей острова в величайшем обмане, поскольку боги не умирают. Вероятно, именно вслед за Каллимахом святой Павел также припечатал критян лжецами.

Некоторые ученые истолковывают «могилу» как указание на то, что, изначально являвшийся смертным человеком, Зевс благодаря своим выдающимся деяниям был обожествлен после смерти — так же как впоследствии Александр Великий. Другие придерживаются той точки зрения, что поклонение культу Зевса простирается назад, в минойские времена. В этом случае могила Зевса особой загадки собой не представляет и является не туристическим аттракционом, как кое-кто думает, а кенотафом[31], где в соответствии с освященной временем традицией проводились ежегодные ритуалы. В любом случае было странно, что монумент, который должен был быть весьма внушительным, с течением времени исчез без следа. Это навело Тома на мысль о семи чудесах света. Как мало осталось от них с древних времен — разумеется, если не считать пирамид Гизы. Висячие сады Семирамиды, храм Артемиды в Эфесе, статуя Зевса из золота и слоновой кости в Олимпии, Галикарнасский мавзолей, Колосс Родосский и грандиозный Фаросский, или Александрийский, маяк — все они либо исчезли совсем, либо от них остались лишь едва заметные следы.

Известно, что Александрийский маяк некогда находился на острове Фарос близ Александрии — первого и самого знаменитого города, основанного Александром Великим; в 332 году до новой эры от Александрии до острова была сооружена дамба, чтобы устроить безопасную портовую гавань. В некоторых версиях «Деяний» строительство маяка приписывается Александру Великому, хотя на самом деле оно скорее всего началось позднее, при его египетском преемнике. Вероятно, он был сооружен в то же время, что и Сома, мавзолей Александра в Александрии. Следы фундамента маяка недавно были найдены подводными археологами в александрийской гавани. Изображения на некоторых монетах римского периода позволяют составить представление о грандиозности сооружения. Однако они не передают ощущения чуда, которое маяк, как известно, внушал современникам. Огромный луч света от отраженного в системе зеркал живого огня являл собой потрясающее для своего времени инженерное изобретение и, несомненно, производил неизгладимое впечатление на всех, кто его видел. Хоть античные авторы расходятся в оценке расстояния, коего достигал луч, все сходятся в том, что само сооружение было гигантским; видимое с моря за много миль, оно заранее оповещало приближающиеся корабли об опасности.

Глядя на синие воды Эгейского моря, Том продолжал размышлять о чудесах, созданных древними, о великих архитектурных и скульптурных произведениях античного искусства, о том, как мало от них осталось сегодня, и невольно задавался вопросом: что он найдет, когда — если — обнаружит гробницу Александра? Впрочем, сейчас об этом лучше было не думать. Если в надписи с диктейской стелы содержится информация о местонахождении гробницы, то он получит основание вернуться к этому вопросу. Уже скоро это станет ясно.

Когда паром пришвартовался в Ситии, Том, съехав с палубы по пандусу, прямиком направился через сельскую местность к Дикте. Минут сорок пять спустя, сразу после часа дня, он остановил машину в тени критской пальмы у входа в домик археологов. Старенький «форд-фиеста», принадлежавший Евангелии, специалисту по консервации, стоял поблизости, и Том предположил, что она уже здесь. Поднявшись по ступенькам крыльца, он вошел в главную комнату, где работали реставраторы. Евангелия подняла голову от стола, на котором склеивала глиняный горшок, и, увидев Тома, тепло улыбнулась.

— Вот и вы. Добро пожаловать. — Она встала и сердечно обняла Тома. Это была маленькая женщина с оливковой кожей и коротко стриженными черными волосами. Но при взгляде на нее угадывалась какая-то внутренняя сила, контрастирующая с хрупким телосложением.

— Рад видеть вас, Евангелия. Здесь все в порядке?

— Да, мы ждали вашего приезда. Я только что вернулась с раскопа. Консервация статуи почти завершена. После обеда я все закончу. Если хотите, завтра ее можно будет осмотреть.

— Конечно, хочу. Утром у меня назначена встреча с настоятелем монастыря Топлу, но после полудня мы можем это сделать. Например, часа в два вас устроит?

— Абсолютно. Вы знаете, мы с Яннисом ночуем на раскопе, чтобы приглядывать за статуей. После летнего вторжения это представляется нелишним. Мы поставили там палатку и привезли двух моих собак. Рада сообщить, что больше попыток проникнуть туда не было. Тем не менее мне не терпится вернуться домой, как только статую увезут в музей. Романтикой я уже сыта по горло, к тому же по ночам становится холодно. — Евангелия улыбнулась.

— Уверен, что работу вы выполнили превосходно. Судя по присланным вами фотографиям, результат — впечатляющий. Музей готов принять статую?

— Да, я говорила с директором сегодня утром, статую можно перевезти в пятницу, если вы завтра останетесь довольны работой.

— Замечательно, — обрадовался Том. — Для музея это будет сказочным пополнением.

— Никос со своей командой работает в задней комнате над последними находками с раскопок в Моди. Он хочет вам кое-что показать. Думаю, вы удивитесь. У них есть предметы, которые могут оказаться для вас полезными.

Никос работал на новом раскопе возле деревушки Моди, расположенной на высокогорном плато между Ситией и Диктой. Это место они обнаружили прошлым летом во время полевой разведки. Поскольку раскопки были совместным греко-американским предприятием, разрешение удалось добыть сравнительно легко. Никос со своей командой начал копать в сентябре, всего месяц тому назад, но уже сообщил Тому по телефону, что они идентифицировали алтарь Зевса под открытым небом с изрядным количеством посвящений, в том числе явно относящихся к Александру Великому. Что особенно примечательно в найденном алтаре, так это датировка. Они еще только начали его изучение, но похоже, что позднейшее использование этого места ритуального поклонения относится к концу пятого — шестому веку новой эры, то есть к тому времени, когда и в Греции, и во всех других частях Римской империи уже давно действовал официальный запрет на языческие религии. Никос не мог рассказать по телефону все подробности, но настоятельно рекомендовал Тому лично ознакомиться с находками, тем более что тот, так или иначе, вскоре собирался на Крит.

Том прошел в заднюю часть дома археологов, где увидел человек двенадцать, стоя работавших за столами, заваленными фрагментами керамики, которые они очищали и склеивали. Никос с какой-то молодой женщиной, склонившись над одним из столов, разглядывали лежавшие на нем осколки и оживленно беседовали. Никос был старым другом Тома еще по аспирантуре — высокий грек с добродушным характером, непревзойденный знаток острова и его археологической истории. Поскольку археологическая группа, работавшая в Дикте, завершила сезон, Никосу с его командой было разрешено использовать для работы это помещение.

— Добрый день! — Том подошел к Никосу и его коллеге.

— О, Том, привет! Добро пожаловать! Как приятно тебя видеть! — воскликнул Никос, хлопая друга по спине и тепло пожимая ему руку. — У тебя есть минутка? Иди сюда. Думаю, тебя очень заинтересует то, что я собираюсь тебе показать.

И он повел Тома в лабораторию консервации, где работала Евангелия. Здесь тоже стоял целый ряд столов, заваленных археологическими находками, над которыми усердно трудились специалисты. Сосуды, собранные из множества фрагментов, были погружены в ванночки, заполненные сырой чечевицей, — это позволяло только что склеенным частям высыхать, не смещаясь, и таким образом сохранять неискаженной форму цельного предмета. В одном конце работали с металлическими находками, в другом с особой осторожностью — над романским стеклом. На одном столе в ожидании консервации лежали фрагменты мраморной скульптуры. Никос подошел к столу, где работала Евангелия, и поприветствовал ее.

— Ты не возражаешь, если я покажу Тому ту штуку, которую ты недавно закончила?

— Разумеется. — Она вытащила из-под стола пластиковый контейнер и сняла крышку. Внутри, помещенный в силиконовый гель, используемый в качестве осушителя, чтобы поддерживать бронзу в среде с постоянной влажностью, лежал изящный бронзовый трезубец.

Том задохнулся от восторга.

— Он же в идеальном состоянии! Это с твоего нового раскопа в Моди? Неожиданно для горного святилища Зевса. Эта штука выглядит так, словно могла принадлежать самому Посейдону!

— Удивительно, правда? — Никос никогда не умел скрывать своего волнения. — Мы откопали его неподалеку от берега прошлым летом. Посмотри на эти завитки, они похожи на устрицу, если на нее капнуть лимонным соком. Словно живые. Возьми его в руки. Чувствуешь энергию?