Гробница Александра

29

На следующий день Том проснулся до рассвета. Столь раннее вставание напомнило ему о лете, которое он провел в национальном парке Южная Луангва, сопровождая фотоохотников на сафари по долине Замбези. То было нечто вроде последней попытки поиска альтернативной профессии, перед тем как он начал работать в Гарвардском музее изящных искусств, и опыт оказался восхитительным. В Африке он всегда просыпался раньше остальных, примерно за час до рассвета. По дороге из соломенной хижины в главный лагерь он, светя фонарем, разглядывал следы, чтобы знать, какие животные за ночь прошли по тропе. Иногда он видел отпечатки лап льва или даже слоновьих ног. Порой засекал бегемота, вышедшего попастись в ночи и еще не вернувшегося в ближайшую реку. Сидя у костра на берегу заводи, откуда открывался великолепный вид на дикий африканский ландшафт, он выпивал чашку крепкого кофе, прислушиваясь к ночным звукам, прежде чем начать готовить «лендровер» к утренней фотоохоте.

Этим римским утром задача перед ним стояла совсем другая, но не менее волнующая. Сварив себе кофе в крохотной кухоньке временной квартиры, он подошел к высокому окну, выходившему в сад академии, и распахнул его, впустив в комнату свежий воздух. Снаружи было тихо, над высокими зонтичными соснами еще сияли яркие звезды. Потягивая кофе, он размышлял.

Том как никто знал, какой самоотдачи требует полевая археология. Это что-то сродни религии. У него вызывали улыбку понимания те моменты из детектива Агаты Кристи «Дорога в Багдад», где она весьма точно и с юмором описывает археологов. Муж Агаты Кристи Макс Мэллоуэн был знаменитым британским археологом, специалистом по древним культурам Ближнего Востока. В книге Кристи на раскопках случается убийство, но археолог, образ которого отдаленно напоминает Мэллоуэна, едва замечает то, что происходит в реальной жизни, потому что безраздельно поглощен работой.

Том обратился мыслями к собственной небезопасной ситуации. Очевидно, кто-то хочет добраться до гробницы Александра раньше, чем он. Нет сомнения и в том, что этого человека не интересует научная значимость предполагаемого открытия. Это явно не был злонамеренный коллега, возмечтавший опередить его на финишной прямой. Этот человек, кем бы он ни был, скорее всего надеется найти в гробнице античные ценности, которые можно продать на черном рынке. Нужно было проявлять крайнюю осторожность. Если гробница все еще существует, он не имеет права допустить, чтобы ее разграбили, чтобы было погублено то, что осталось, быть может, от Александра и что способно дать ответы на важнейшие вопросы истории. Слишком многое поставлено на карту.

Он думал о том, какое множество людей до него тщетно пыталось найти гробницу Александра. После ее посещения императором Каракаллой в начале третьего века новой эры следы гробницы были утеряны. И на протяжении веков люди пытались выяснить место ее нахождения. Даже после того как закатилась слава Александрии и она стала задворками Римской империи в ее поздний период, легенда об Александре продолжала жить. И когда в седьмом веке город захватили мусульмане, Александр оставался выдающейся исторической фигурой, героем легенд и даже религиозным персонажем — мифы о его деяниях вошли в Коран, где он получил имя Зулькарнайн — Двурогий. Возможно, это имя — отголосок множества его древних изображений с бараньими рогами Зевса Амона на голове или в изысканном головном уборе, украшенном слоновьими бивнями в знак владычества над Африкой.

Хотя точное местоположение гробницы, похоже, стерлось из человеческой памяти к девятому-десятому векам новой эры, арабские историки упоминают мечеть Зулькарнайна в Александрии и находящуюся в ней могилу пророка и царя Искандера. Такие упоминания разжигали воображение приезжавших в город путешественников и искателей, возникали самые разные предположения. Место нахождения гробницы связывали минимум с двумя городскими мечетями: мечетью Аль-Аттарин, в которой стоял величественный старинный саркофаг, и мечетью Наби Даниэль, в подземных склепах которой, по слухам, хранились мумифицированные останки Александра Великого и бесценные сокровища. В 1517 году османский султан Селим Первый вторгся в мамлюкский[49] Египет и провозгласил его новой окраиной своей империи. Он восстановил торговые связи с Египтом и Западом в тот момент, когда Европа, переживая период Ренессанса, вновь открывала для себя свое классическое наследие. Прошло немного времени, и интерес европейцев к местонахождению гробницы — наряду с интересом к другим наиболее знаменитым памятникам античности — возродился.

В конце восемнадцатого века гробница Александра Великого стала политическим призом в столкновении между французской и британской колониальными державами. Так же как в свое время Александр, Наполеон мечтал о создании необозримой империи и начал в 1798 году с вторжения в Египет, которое вызвало тотальную войну с османским султаном, располагавшим мощной армией. Следуя традициям Александра и древнеримских императоров, Наполеон привез с собой многочисленную свиту, состоявшую из ученых и художников, которые должны были изучить древние египетские развалины. В результате этой грандиозной экспедиции появился монументальный труд «Описание Египта» и начался сбор древних сокровищ, которые упаковывали и отправляли морем во Францию для национального музея, впоследствии названного Лувром.

Наполеон намеревался сделать Александрию столицей Египта, но его планы сорвала Турция при поддержке Британии. В 1799 году он потерпел поражение при осаде Аккры (Акко) и вскоре возвратился во Францию. Надо признать, что возвращение пошло на пользу самому Наполеону, поскольку он сумел организовать государственный переворот и в 1804 году провозгласил себя императором, но для Франции это обернулось потерей множества египетских древностей. Большую часть уже упакованных для отправки исторических ценностей захватили британцы, в том числе получили и два величайших приза: монументальный саркофаг из зеленого камня, покрытый древнеегипетскими письменами, и Розеттский камень[50] с идентичными текстами на трех языках, который впоследствии помог расшифровать древнеегипетские иероглифы.

Зеленый саркофаг — тот, что стоял в мечети Аттарин, — согласно местной легенде, принадлежал Александру Великому. Британский ученый Кларк написал книгу, в которой доказывал, что этот саркофаг является усыпальницей Александра, и в начале девятнадцатого века саркофаг стал центральным экспонатом античной коллекции Британского музея. Однако после расшифровки иероглифов в 1822 году французским ученым Шампольоном[51] удалось прочесть священный текст на саркофаге, из которого следовало, что тот принадлежит не Александру, а египетскому фараону Нектанебу Второму, правившему с 360 по 342 год до новой эры. И это вновь поставило вопрос о местонахождении могилы Александра. Возобновились разговоры о том, что она находится в подземелье мечети Наби Даниэль, но они не нашли подтверждения.

Найденный в Сидоне османским археологом Османом Хамди Беем великолепный саркофаг с прекрасными фризами, изображающими эпизоды битвы Александра Великого с персами — вероятно, битвы при Иссе — и сцены охоты, тоже был ошибочно идентифицирован как саркофаг Александра, но на самом деле, как оказалось, принадлежал местному царю по имени Абдалоним, потомку древнего сидонского царского рода, который по бедности был вынужден поначалу зарабатывать на жизнь в качестве садовника и водоноса. Благодаря исключительной честности Абдалоним снискал благосклонность Александра Великого, который и сделал его царем Сидона. В 1887 году саркофаг перевезли в Константинополь, где он стад главным экспонатом нового археологического музея и где находится по сей день. Знаменательно, что некоторые декоративные украшения на этом саркофаге, возможно, изображают погребальную колесницу, на которой останки Александра перевозили из Вавилона в Египет и которая на своем долгом скорбном пути проходила через Сидон.

Многие археологи, начиная с Генри Шлимана в 1888 году и заканчивая современными, пытались отыскать гробницу в Александрии. Том же сгорал от нетерпения узнать, не наткнулся ли он наконец на конкретное свидетельство ее истинного местонахождения, независимо от того, осталось что-нибудь от самой гробницы в реальности. Или это тоже погоня за призраком, каприз, даже самонадеянность — учитывая, сколько людей до него потерпели поражение на этом пути? Тем не менее у него на руках было больше козырей, чем у других. Удивительно, подумал он, сколько раз останки Александра перемещали с места на место на протяжении длительного исторического периода. Сначала из Вавилона, где он умер, в Мемфис-Саккару. Потом из Мемфиса-Саккары в Александрию — скорее всего в конце четвертого века до новой эры это сделал Птолемей или после его смерти в 282 году — его преемник Филадельф. В конце третьего века до новой эры, в царствование Птолемея Четвертого, их перенесли в третий раз — на новое царское кладбище, где покоились его предки. И наконец, если верить диктейской стеле, в четвертый раз это было сделано во время правления Требония Галла в середине третьего века новой эры, когда их поместили в Пантеон. С обожествлением и учреждением культа Александра его останки сделались священной реликвией. Они стали могущественным символом, а место их пребывания — местом паломничества множества людей, в том числе и самых прославленных — римских императоров. Может ли быть, что их перенесли еще раз, уже из Пантеона, в период понтификата папы Александра Седьмого?

Оставалось надеяться, что интуиция не подвела Викторию относительно отрывка из дневника папы. Впрочем, скоро они это узнают. Том должен был хорошо подготовиться к поиску, поэтому заранее составил список того, что нужно взять с собой. Допив кофе, он положил в сумку небольшой фонарь, блокнот, камеру, лэптоп и электронный сканер, которым снабдил его Артур — на случай, если они обнаружат какую-нибудь надпись, — и отправился в путь.

На площадь перед церковью Санта-Мария сопра Минерва он прибыл, когда утренняя заря еще только занималась. По дороге ему встретились несколько прохожих, но в целом Рим еще спал. Виктории пока не было, и Том решил сам, не теряя времени, получше рассмотреть скульптуру. Он медленно обошел ее вокруг. Она действительно была странной и имела несколько искусственную композицию. Опираясь на все четыре ноги, слон стоял на узком цоколе, покоившемся на высоком прямоугольном постаменте, в свою очередь, установленном на ступенчатом подиуме. На спине животного, поверх покрытого роскошным покрывалом седла, стоял египетский гранитный обелиск с вырезанными на нем иероглифами. Голова слона была повернута вправо, а хобот франтовато задран вверх — словно слон проверял свой монументальный груз или, быть может, свидетельствовал ему свое почтение.

Когда Том вгляделся в статую пристальней, у него заколотилось сердце. Чуть ниже слоновьей головы виднелась рельефно вырезанная на седельном покрывале македонская звезда. А на ниспадающих складках покрывала она была изображена восходящей над горным кряжем. Более того, еще раз она повторялась в трехмерном изображении на вершине обелиска, прямо под венчавшим его христианским крестом. Македонские звезды были повсюду. Том разволновался не на шутку. Это не могло быть простым совпадением — македонская звезда в семнадцатом веке не была широко известным символом. Он едва сдерживал возбуждение. И даже не заметил, как подошла Виктория, пока та не оказалась рядом с ним.