Полоний на завтрак Шпионские тайны XX века

Стоит еще указать, что с 27 марта в боях за Ковель участвовало 16 танков «пантера» 8-й роты 5-го полка 5-й танковой дивизии СС «Викинг» и 22 танка P-IV 1-й роты. Кроме того, частям дивизии, находившимся в деблокирующей группировке, был придан дивизион из 10 штурмовых орудий (http://www.wiking-ruf.com/new_wiking.html). 28 марта 8-я рота атаковала, но прорваться в Ковель не смогла. В донесении «Викинга» от 28 марта так рассказывалось об этом бое: «В сообщении мотопехотной дивизии СС «Викинг» от 28 марта 1944 года об этом наступлении говорится: «Первой в Масеев пришла 8-я рота 5-го танкового полка. Ее командиром был отважный офицер, уроженец Южного Тироля оберштурмфюрер СС (обер-лейтенант) Карл Николусси-Лек, зарекомендовавший себя как замечательный танковый командир еще в сражениях на Кавказе. Его танковая рота была хорошо подготовлена, полностью вооружена новыми, «с иголочки» 16 «Пантерами». Они прибыли как раз чтобы поддержать наступление на Ковель. Оно должно было проводиться под командованием полковника Набера, командира 434-го полка из района Старе-Козары вдоль железной дороги Холм — Ковель в направлении Ковеля. Для этого танковая рота Николусси-Лека должна была наступать прямо на Черкассы, прорвать противотанковый рубеж на высоте западнее этого населенного пункта и овладеть Черкассами. Мотопехотный батальон мотопехотного полка «Германия» с десятью штурмовыми орудиями под командованием штурмбаннфюрера СС (майора) Хака должен был поддержать атаку, а 1-му батальону 434-го полка капитана Больма с семью штурмовыми орудиями предстояло атакой в направлении северной части Черкассов обеспечить северный фланг наступающих.

В 12 часов подготовка закончилась, и можно было начинать атаку. Полковник Наберт передал в подчинение оберштурмфюрера СС Николусси-Лека около 30 добровольцев из своего полка, которые сели на «Пантеры», чтобы обеспечить их стрелковое прикрытие.

В 14.30 Николусси доложил по радио: «Рота стоит на высоте в 600 метрах западнее Черкассов. Позиции противника прорваны. Сильная метель. Сначала очистим от противника высоту, затем продолжим атаку».

В 16.30. «Ведем бой за Черкассы».

17.15. «Черкассы взяты, очищаются от пехоты. Семь противотанковых пушек, четыре орудия, 300 пленных, восемь танков в строю, три подбито, пять застряли в болоте».

Тем временем оставшаяся пехота противника оставила Черкассы. Около 1000 человек отошли на Можжену, преследуемые пятью танками. Но о том, чтобы продолжать атаку в направлении Можжены, как это было приказано, нельзя было и думать. Метель и наступившая ночь, а также приказ полковника Набера удержали боевую группу в Черкассах. Преодолев три рубежа противотанковой обороны и разгромив крупные силы противника, Николусси-Лек не хотел упускать из рук одержанный успех. Он поговорил с капитаном Больмом из 434-го пехотного полка, и они решили использовать успех и под покровом предрассветной мглы, не обращая внимания на приказ об остановке, продолжить наступление на Ковель. К тому же войсковая разведка доложила, что им противостоит слабый противник. В 4.00 они снова пошли в атаку».

При повторной атаке 29 марта семи танкам роты Николусси-Лека удалось пробиться в Ковель, еще один танк был поврежден. После этого в танковом полку «Дойчланд» осталось 6 «пантер», которые сыграли главную роль при деблокировании Ковеля 5 апреля, а также 22 T-IV. Больше в нем танков не было. Все эти «пантеры» были новыми танками, а не теми несколькими, что удалось вытащить из Корсуньского котла.

Кстати сказать, Карл Николусси-Лек — это один из немногих ветеранов «Викинга», который был еще жив в 2008 году. В конце войны он дослужился до гауптштурмфюрера, в марте 1945 года получил Золотой германский крест, а в апреле сдался в плен американцам. Николусси-Лек, родившийся в австрийском городе Пфаттен в Южном Тироле в 1917 году, ныне разводит розы в своем саду и занимается садовым дизайном в Боцене, в родном Южном Тироле.

Как видим, «Викинг» к моменту начала боев под Ковелем отнюдь не представлял собой полнокровную дивизию, какой его хотел изобразить Казакевич, сам служивший в разведке 47-й армии, дравшейся под Ковелем. Вместо 15 тысяч — менее 4 тысяч солдат, измученных недавним прорывом из корсуньского окружения. И всего 22 танка T-IV и 16 «пантер», 7 из которых пробились в Ковель. Кроме того, 17 штурмовых орудий — вот и вся бронетехника, которой располагал тогда «Викинг». Ни о каких 60 новеньких «тиграх» и речи нет. Да и странно звучит утверждение Казакевича о «тиграх» как о танках «нового типа». Впервые «тигры» появились на Восточном фронте в декабре 1942 года, весь 1943 год они активно участвовали в боях, и к марту 1944 года никак не могли рассматриваться как новинка. Быть может, писатель имел в виду более новый тип танка, так называемые «королевские тигры», обладавшие более толстой броней и более бронебойной пушкой, чем простые «тигры». Поэтому и привел слова Шпеера о «тигре» как о «короле танков». Однако впервые «королевские тигры» появились на Восточном фронте только в августе 1944 года, и в марте под Ковелем их быть никак не могло.

Гилле, оказывается, отнюдь не возглавлял прорыв к Ковелю своей дивизии, а руководил обороной Ковеля, находясь непосредственно в «котле». Никакого контрудара «Викинг» тогда фактически не наносил, а командир дивизии с семью танками находился в Ковеле. И с генералом и обергруппенфюрером СС Эрихом фон дем Бах-Зеелевски Гилле если и мог беседовать в то время, то отнюдь не в особняке под Берлином, а только в Ковеле, причем никакого покровительственного тона по отношению к себе от генерала, который явно спасался бегством из ковельского котла под предлогом болезни, командир «Викинга» никогда бы не допустил. Да не мог Бах-Зеелевски, служивший совсем по другому ведомству, способствовать служебной карьере Гилле. И бои под Ковелем в конце концов увенчались для немцев успехом, так как ковельский гарнизон им удалось деблокировать.

А вот что вспоминал о группировке противника перед началом 15 марта советского наступления на Ковель генерал М.Х. Калашник, бывший начальник политотдела 47-й армии, в которой служил Э.М. Казакевич: «В результате хорошо организованной разведки штаб армии, командиры и штабы соединений к началу наступления располагали довольно точными сведениями о противостоящих силах врага. Группировка немецко-фашистских войск в полосе наступления армии состояла из частей 213-й немецкой охранной дивизии, 17-го полицейского полка СС, 50-го и 622-го саперных батальонов, 12-го железнодорожного батальона и 10-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона. Войска объединялись в дивизионную группу под командованием обергруппенфюрера СС Баха. В тылу ковельского выступа располагались 9-я и 19-я легкопехотные венгерские дивизии, несшие охрану коммуникаций в районе Ковель, Малорита, Холм, Владимир-Волынский». Как видим, никакой дивизии «Викинг» тут не упоминается. Правда, по словам Калашника, командующий армией генерал В.С. Поленов высказал опасения, что в критический момент немцы могут перебросить к Ковелю крупные резервы, так как постараются любой ценой удержать этот важный железнодорожный узел, открывающий Красной Армии дорогу в Польшу.

По словам Калашника, бои за Ковель проходили следующим образом: «…К исходу дня 18 марта вражеский гарнизон в Ковеле был окружен, а остальные войска противника, оборонявшие ковельский выступ, оттеснены на 10–20 километров на запад от города. С 19 по 29 марта 60, 175-я и 260-я стрелковые дивизии вели напряженные бои непосредственно за Ковель. Однако ввиду исключительно упорного сопротивления немецких войск, использовавших для обороны все сколько-нибудь пригодные кирпичные здания, систему дотов, дзотов, разнообразных железобетонных укреплений, за все эти дни нашим частям удалось овладеть лишь двумя небольшими улицами. Пробиться к центру города оказалось весьма трудно.

На внешнем фронте, на рубеже Стара Выжма, Тарговище, столь же напряженные бои вели другие соединения армии, отбивая почти непрерывные контратаки противника. Положение там осложнялось. Немецко-фашистское командование бросало в бой все больше танков, а наши противотанковые артиллерийские части не имели достаточного количества боеприпасов: из-за бездорожья, весеннего разлива рек, речушек и болот подвоз снарядов сократился до минимума.

Позже из показаний пленных немецких офицеров и данных захваченных штабных бумаг станет известно, какое большое значение придавало обороне района Ковеля верховное немецко-фашистское командование. В наши руки попадет оперативный приказ № 7 за подписью Гитлера, в котором командованию группы армий «Центр» вменялось в обязанность сосредоточить основные оборонительные усилия на узком участке фронта в районе Бреста и подчеркивалось, что «первоочередная задача группы армий «Центр» состоит в том, чтобы вновь овладеть Ковелем и установить связь с войсками группы армий «Юг». Узнаем мы позже и о том, что еще до подписания Гитлером этого приказа немецко-фашистское командование, предвидя реальную угрозу прорыва советских войск из района Ковеля в тылы группы армий «Центр», приняло срочные меры для укрепления обороны на этом направлении. Во второй половине марта и начале апреля немцы перебросили сюда с менее опасных участков фронта четыре пехотные и три танковые дивизии, два дивизиона штурмовой артиллерии и отдельный танковый батальон.

Все это станет известно уже после разгрома ковельской группировки врага… Все мы были уверены: пройдет еще день-два, от силы пять, и окруженный ковельский гарнизон капитулирует, город будет взят».

Под разгромом ковельской группировки здесь, несомненно, имеется в виду освобождение Ковеля войсками 1-го Белорусского фронта 6 июля 1944 года. Значит, во время мартовско-апрельских боев разведка 47-й армии не имела представления о составе группировки, сосредоточенной для деблокады Ковеля. Следовательно, налицо был еще один просчет разведки, породивший у командования армией шапкозакидательские настроения, что Ковель удастся взять за пару дней. Калашник также не указывает, что по крайней мере в одной из трех германских танковых дивизий, в «Викинге», было всего 17 танков, да и другие дивизии были укомплектованы техникой далеко не полностью. Не было под Ковелем и ни одного отдельного танкового батальона. Отдельные батальоны тогда укомплектовывались танками «тигр», и ни один из них под Ковелем в тот период не действовал.

Вот как описывает дальнейшие события Калашник:

«Некоторые работники политорганов соединений, пользуясь отрывочными сведениями, делали даже поспешные выводы о панике, якобы царившей в окруженном немецком гарнизоне в Ковеле. Например, из 143-й Конотопско-Коростенской стрелковой дивизии пришло донесение о том, что по сведениям, полученным от перебежчиков, многие немецкие солдаты и даже эсэсовцы из окруженного гарнизона «переодеваются в гражданскую одежду и прячутся в подвалах, на чердаках, пробираются в лес и ближайшие хутора, ожидая развязки ковельской операции».

В действительности же сопротивление врага не ослабевало. Пользуясь опорными пунктами и укреплениями, окруженные в городе гитлеровцы, особенно эсэсовцы, продолжали с отчаянным фанатизмом оборонять каждую улицу, каждый переулок, каждый дом. Несмотря на противодействие нашей авиации, немецким летчикам время от времени удавалось забрасывать в город контейнеры с боеприпасами и продовольствием. Судя по всему, окруженный гарнизон все еще верил, что его непременно выручат действовавшие на внешнем фронте немецкие войска. А там, на внешнем фронте, в десятке километров от Ковеля, гитлеровцы почти непрерывно контратаковали наши части. Контратаки вражеской пехоты поддерживались все большим количеством танков и самолетов.