Глобализация и спираль истории

Глава V. О причинах возникновения феодализма и феодальных отношений

На первый взгляд может показаться, что тема настоящей главы находится в стороне от основного изложения, и что она скорее достойна отдельного научного труда, чем главы в научно-популярной книге. Но это не совсем так. Возможно, она действительно достойна отдельного объемистого труда, но, как станет ясно далее, она самым непосредственным образом связана с теми выводами, которые были сделаны в предыдущих главах.

Демографические тенденции и хотя бы приблизительную их количественную оценку можно отнести к ключевым элементам, без которых невозможно понять закономерности развития общества в тот или иной исторический период, как прочное здание невозможно построить без каркаса. Как отмечал, например, французский историк Л.Генико, «во всей истории средних веков немного найдется вопросов, столь фундаментальных, как этот [оценка демографических изменений]». Но он же далее писал, что «ни один из классических учебников по средневековой и новейшей экономической истории не уделяет этой проблеме даже раздела или главы» ([95] рр.22, 29). Вопрос, который в этой связи возникает — как соотносятся указанные выше демографические особенности раннего средневековья, то есть крайне слабая населенность Западной Европы, с теми фундаментальными явлениями этого периода, которые нашли свое отражение в классических учебниках. И не возникнет ли здесь каких-либо противоречий, которые могут опровергнуть эти выводы, или, наоборот, новых открытий, позволяющих лучше понять сами эти явления.

Одним из таких фундаментальных явлений, представляющих большое «белое пятно» в современной исторической науке, является возникновение феодализма и феодальных отношений — как в Западной Европе в период раннего средневековья, так и вообще, включая причины их возникновения в разных странах в разные исторические периоды. Значение этого вопроса трудно переоценить, тем не менее, как писал французский историк М.Блох, «следует признать, что процесс зарождения этого института [феодальных отношений], который сыграл столь значительную роль в европейской истории, в значительной степени покрыт туманом неизвестности» ([82] р.226). Он же еще в середине прошлого века предпринял одну из немногих попыток проанализировать это явление[76]. Давайте и мы, с учетом сегодняшних знаний и следуя его совету о необходимости сравнения процессов развития феодализма в разных странах Европы и в других частях света, попробуем провести такой анализ.

Для начала я постараюсь кратко, чтобы не утомлять читателей, сформулировать основные черты феодализма, в том виде как их понимают ведущие западные историки. Первая черта — это существование крепостного права или иного варианта внеэкономического принуждения части населения, которое обязано в силу установленных законов или порядков работать или отдавать часть своего продукта феодалам и не имеет права, причем, обычно под страхом сурового наказания, покинуть место проживания или отказаться от выполнения этих обязанностей. Вторая черта — это вассально-ленные отношения, пришедшие на смену отношениям собственности. В частности, главное богатство: земля, — при феодализме уже не является объектом права собственности и купли-продажи. Вся земля считается как бы собственностью главного феодала (короля или князя), но основная ее часть передана в пользование его вассалам в обмен на их обязательства нести воинскую повинность и, возможно, выполнять другие обязанности (а те, в свою очередь, могут ее передавать в пользование своим вассалам). Соответственно, ленное владение землей не имеет ничего общего с правом собственности на землю: вассал не может продать эту землю, и, если она переходит по наследству, то наследник нередко также приносит сюзерену клятву верности, и она переходит к нему во владение с согласия последнего[77]. Именно указанные две черты феодализма обычно подчеркиваются многими историками. Например, М.Блох и Ч.Оман подчеркивают роль крепостного права, а Р.Лопез и Г.Дюби — вассально-ленных отношений ([82] рр.224–230; [175] р.306; [149] р. 163; [136] рр.204–205). Вместе с тем, как будет показано ниже, характерные черты феодального общества, сформировавшегося в раннем средневековье, не ограничивались этими двумя чертами, а включали и ряд других.

Любопытный факт, который сразу бросается в глаза при рассмотрении истории возникновения и распространения феодальных отношений в Западной Европе — это неравномерность этого процесса. Так, во Франции, Испании, Италии и в южной Германии они приняли яркие, «классические» формы в период «темных веков», включая вассалитет и суровые крепостные порядки, а затем, начиная с ХII-ХIII вв., стали постепенно исчезать. Например, во Франции в начале XIII в. крепостные крестьяне в массовом порядке выкупались из крепостной зависимости, а в северной Италии, а также в испанской Каталонии, уже в XII в. активно развивалась капиталистическая торговля и промышленность, и параллельно с бурным ростом городов и городских свобод исчезало крепостное право и феодальные порядки ([95] р.6; [83] рр.302, 320; [149] рр.166, 172). Что касается других западноевропейских стран, то там ситуация очень сильно отличалась от указанной. Например, как указывает М.Блох, в Голландии, Фландрии, Норвегии и Швеции феодальных отношений в период средних веков вообще практически не возникало ([82] р.227). А в Англии и Дании в раннем средневековье их также не было, и они возникли позднее в сильно урезанном виде. В частности, в Англии в раннем средневековье (до XI в.) не было ни крепостного права[78], ни вассально-ленных отношений. Некоторые черты того и другого были привнесены норманнами, которые к ним привыкли во Франции, после завоевания ими Англии в XI веке. Но даже тогда они были внедрены в Англии в очень ограниченном виде. Например, там не было строгой зависимости привязанных к земле крестьян от феодала, как в Италии, Франции, Испании и южной Германии — они могли, в частности, уйти к другому феодалу ([199] р.259). А король в военном отношении полагался в основном не на своих вассалов, как во Франции, а на внушительную профессиональную армию [204]. Примерно такую же картину мы видим и в Византии. Император Юстиниан (527–565 гг.) в условиях массовых эпидемий и демографического кризиса делает первые шаги по прикреплению крестьян к земле, а других жителей империи — к своей профессии, но в густонаселенных восточных провинциях Византии эти меры так и не были доведены до конца. Во всяком случае, к началу VIII в. в Византии мы видим ситуацию, когда нет никакого крепостного права, и вся земля обрабатывается свободными крестьянами — либо собственниками, либо арендаторами земли ([175] р.306). Не сложились в Византии и вассально-ленные отношения — землевладельцы здесь по-прежнему владели землей по праву частной собственности, а не на основе бенефиций, пожалований от государя.

Итак, получается, что в тех странах, которые не страдали от нехватки населения в «темные века», феодальных отношений в этот период не возникло, да и в дальнейшем их либо не было вообще, либо они существовали в очень слабо выраженной форме. Очевидно, что ни в Норвегии, ни в Швеции, ни в Дании в раннем средневековье не было недостатка населения, раз выходцы из этих стран (викинги) умудрились держать в страхе всю Европу и даже Византию, вести интенсивную торговлю с арабскими странами и колонизировать или захватить власть в Нормандии, Сицилии, южной Италии, основать колонии в Исландии и Гренландии и наводнить своими эмигрантами Англию и Киевскую Русь. На это указывал, например, Р.Кёбнер, который писал, что нашествия викингов имели причиной рост населения в Скандинавии сверх обычных размеров ([82] рр.50–51). Не было недостатка населения и в Голландии с Фландрией. Здесь уже в XI в. начались гигантские работы по отвоеванию больших участков земли у моря, в частности посредством строительства дамб (откуда происходит и название Нидерланды — «нижние земли»), и по осушению озер и болот. Можно сравнить это с соседней Францией, где в этот же период все еще продолжали расчищать новые участки земли путем сжигания леса, и где переход от двухпольной системы к трехпольной еще только начался лишь в отдельных районах (см главу III). Достаточно сопоставить размер инвестиций и затрат труда на сооружение грандиозных голландских дамб и на осушение образовавшихся озер и болот с инвестициями и затратами труда, требуемого всего лишь для расчистки леса посредством сжигания или для перехода на трехпольную систему, чтобы понять, какой к XII в. была уже нехватка земли в Нидерландах и каким был еще ее избыток во Франции.

В отношении Англии также есть ряд данных, показывающих значительно большую плотность населения в раннем средневековье, чем во Франции. Согласно оценке, приводимой английским историком Х.Хамероу, население острова в период поздней античности составляло порядка 3–4 миллионов ([166] р.265), что дает среднюю плотность населения около 15 человек на кв. км., в отличие от 2 человек на кв. км., которые мы видим в Галлии в начале IV в. на базе прямых данных о ее населении (см. главу III). И хотя, по имеющимся данным, в конце IV в. — начале V в. там также произошло значительное сокращение населения, но за этим последовала интенсивная иммиграция германских племен англов, саксов и ютов, которая, по крайней мере частично, должна была восполнить образовавшийся дефицит населения. Так, современные методы научного анализа показали, что в Англии не было массового образования лесов, как в Галлии в раннем средневековье, а значит, и не было такого избытка земли ([166] р.268). Кроме того, как указывает экономический историк С.Парэн, уже в начале XIV в. там начали применять интенсивные капиталистические методы в земледелии, позволившие в несколько раз увеличить собираемый урожай ([89] I, р.126). Опять речь идет в данном примере о значительных инвестициях в землю, несопоставимо больших, чем во Франции, где вырубка лесов, особенно на юге, еще вовсю продолжалась, и таким образом, для увеличения производства хлеба требовалось лишь расчистить лес. Это отражало уже возникший дефицит земли в Англии в данный период и еще его отсутствие во Франции, где интенсивные методы в земледелии начали применяться лишь в XVIII в. ([136] р.487)

Итак, можно констатировать, что феодальные отношения в раннем средневековье возникли именно в тех странах, где после развала Западной Римской империи была очень низкая плотность населения (Франция, Испания, Италия и южная Германия), и они либо не возникали, либо были слабее выражены в других странах, где такой проблемы не существовало, или она была не столь острой. Этот вывод можно дополнить результатами анализа, проведенного в главе I, который показал, что и в Римской империи — Византии возникновение и укрепление крепостного права в IV–VI вв. в западных провинциях, в отличие от восточных, было следствием резкого демографического спада и нехватки рабочих рук, что, в частности подтверждается проведенными археологическими исследованиями поселений римской Африки, Италии и Галлии, о которых уже говорилось выше.

Мысль о том, что введение или отмена крепостного права в истории разных государств были в первую очередь связаны с дефицитом населения, то есть с дефицитом рабочих рук, уже неоднократно высказывалась историками[79]. Что касается второго основного элемента феодализма — вассально-ленных отношений, то нетрудно заметить, что они могли существовать только при крайне низкой стоимости земли, либо даже при полном отсутствии стоимости земли в условиях ее крайнего избытка. В противном случае совершенно непонятно, почему главный землевладелец (король или князь) должен был раздавать землю другим феодалам бесплатно в обмен лишь на обещания военного содействия с их стороны, которые, как будет показано далее на множестве примеров, в течение всего раннего средневековья хронически не выполнялись. Более того, эти могущественные вассалы при первой удобной возможности поднимали оружие против своего господина. Совершенно очевидно, что если бы во Франции, в Италии и Испании в раннем средневековье была возможность сдавать землю в аренду или хотя бы устанавливать налоги на землю (которых практически не было) и на вырученные деньги содержать армию, то все короли именно так бы и сделали. Но никто из них, даже самые выдающиеся стратеги и полководцы, как Карл Великий или Карл Мартель, ничего подобного не делал, все продолжали полагаться на своих ненадежных вассалов. И лишь начиная с XIII в. все французские короли, даже самые бездарные, неожиданно «поумнели» и вместо вассалов стали набирать наемные армии, и мы видим, как с этого времени служба в наемной армии в Западной Европе опять стала массовой профессией — в частности, среди швейцарцев, — так же как в античности она была массовой профессией среди греков.