Глобализация и спираль истории

представителю франкского короля Тьерри II (587–613), приехавшему в город Бурж для сбора налогов с населения, вышел навстречу местный епископ, почитаемый в качестве святого, и стал осыпать его проклятиями за его неправедные намерения, угрожая, что он подвергнется суровой божьей каре, если только войдет в город. Тот испугался и ни с чем вернулся обратно к королю ([153] р.184).

По сути, единственные существенные доходы, которые получали франкские короли в VII–VIII вв., - это доходы с их собственных земель (продукты или работа/услуги, оказываемые их собственными крепостными крестьянами и другими зависимыми людьми). Именно по этим причинам, возможно, некоторым франкским королям типа Рауля Бургундского (см. выше) были совершенно безразличны те территории, где не было их собственных земель, а находились только земли их вассалов. Помимо этих доходов существовали торговые сборы, но поскольку торговли почти не было, то и доходов от них тоже. Была также нерегулярно уплачиваемая дань с тех или иных вассалов или покоренных народов, но, как указывает А.Верульст, серьезной роли (до второй половины VIII в.) она не играла ([136] рр. 169–171). Например, в VI в. саксы обязались уплачивать франкским королям дань в размере 500 коров, но, судя по всему, делали это крайне нерегулярно; намного чаще вместо этого грабили франкскую территорию или воевали с франками ([91] р.610). При этом, компенсация только за одного убитого франка в соответствии с салическими франкскими законами составляла 200 солидов или 200 коров, а боевое снаряжение одного воина обходилось в 45 коров[83], что демонстрирует, сколь невелик был размер этой дани в масштабах государства — она соответствовала стоимости боевого снаряжения лишь для 10–11 воинов. Однако франкские короли и через 200 лет продолжали требовать с саксов установленную когда-то дань в 500 коров, что показывает, сколь ничтожным было финансовое положение франкского государства в раннем средневековье.

Указанные экономические причины объясняют, почему провалились все попытки государственного строительства в Западной Европе в раннем средневековье, и в частности, самая известная из этих попыток — империя, созданная Карлом Великим. Как писал в этой связи А.Пиренн, экономическая база государства в то время не была достаточной для осуществления задачи его строительства, которую ставил перед собой Карл Великий. «Без сомнения, — пишет историк, — Карл хотел управлять, но не мог» ([180] рр.249–250).

Еще одна особенность раннего средневековья: мы часто видим, как армии и франкских, и вестготских королей, а позднее арабских правителей Испании грабят не только чужие, но и подвластные им области — иногда в целях наказания за какие-то действия, а иногда и просто в целях грабежа. Этот грабительский характер взаимоотношений государства и его подданных и необходимость регулярных карательных операций, собственно говоря, вытекает из того, о чем уже говорилось: из преобладания вассальных и крепостных отношений, признающих лишь право сильного, и из того факта, что население любые налоги и сборы, взимаемые государством, воспринимает как грабеж или воровство. Разумеется, и получить что-либо с вассалов и крепостного населения при этом можно только с применением военной силы или при угрозе ее применения. Примеров таких грабительских и карательных операций великое множество, и они продолжаются в течение всего раннего средневековья. Практически любое передвижение войск по собственной территории связано с тем или другим. Вот, например, описание одного их военных походов того времени, которое приводит Ф.Лот. Объединенная армия, посланная франкским королем Гонтраном в 586 г. для завоевания Септимании[84] у вестготов, и включавшая как прибывших с севера франков, так и присоединившихся к ним галло-римлян из Бургундии, «грабила берега Соны и Роны, где захватывала урожай и уводила скот. Они совершили в своей собственной стране множество убийств, поджогов, грабежей и дошли до Ним[85], грабя церкви и убивая служителей и священников» ([153] рр. 186–187). Далее франкская армия потерпела поражение от вестготов. И начав беспорядочное отступление, остатки этой армии теперь уже подверглись мести со стороны населения, которое нападало на разрозненные отряды и добивало то, что осталось от их собственной армии.

В период правления Меровингов в Галлии и вестготов в Испании, то есть в VI–VII вв., карательно-грабительская система отношений государства и его подданных еще не сложилась, произвол со стороны государства и его армии носил бессистемный характер, как в указанном выше примере. Лишь у арабов, захвативших Испанию в VIII в., мы видим попытки придать этим отношениям некую систему. Начиная с середины VIII в. и в течение последующих столетий карательные экспедиции проводились арабами ежегодно (один или два раза в год), и их целью, судя по всему, являлось не какое-то окончательное присоединение зависимых народов или, тем более, их истребление, а, прежде всего, сбор дани или захват добычи, что в условиях раннего средневековья было почти одно и тоже. При этом арабский правитель получал определенную долю захваченной добычи, а остальное делилось между участниками экспедиции. Р.Коллинс отмечает и другие цели, которые могли преследовать последние, помимо захвата добычи: устрашение и наказание за сепаратистские действия, что было, как было показано выше, необходимым условием поддержания власти сюзерена над вассалами, а также поддержание высокой боевой готовности собственной армии и повышение ее военного опыта ([102] рр. 198–199).

Именно тем, что природная тактика и привычки кочевых восточных народов так хорошо вписались в малонаселенный пейзаж раннего средневековья и сложившиеся феодальные отношения, и объясняется удивительный успех этих, казалось бы, очень малочисленных народов (арабов и берберов), которые доминировали в этот период во всем западном (и отчасти в восточном) Средиземноморье, контролируя почти всю Испанию, юг Франции, юг Италии, Сицилию и Северную Африку. Успех Карла Мартеля (715–741 гг.), остановившего продвижение арабов вглубь Франции, и Каролингов: Пипина Короткого (741–768 гг.) и его сына Карла Великого (768–814 гг.), создавших некое подобие империи, — во многом объясняется тем, что они выстроили такую же карательнограбительскую систему, какая существовала у арабов. Как отмечает, например, английский историк Д.Нельсон, во время правления Карла Великого «грабеж и дань были главными формами королевского дохода». Франки в этот период так разбогатели от награбленной добычи, особенно после разгрома Аварского каганата и захвата его сокровищ, что «складывалось впечатление, что до этого они были просто нищими» ([91] р.393). Завоевание, а затем карательные экспедиции Карла Великого против саксов в Германии длились в общей сложности более 30 лет. Известно, что в ходе одной такой карательной операции он казнил 4500 саксов, выданных ему в качестве зачинщиков восстания ([91] р.612).

Так же как и арабы, Карл Мартель, Пипин и Карл Великий снаряжали военные экспедиции ежегодно (каждую весну). Не случайно их называли «королями-кочевниками»: было подсчитано, что в течение всей своей жизни Карл Великий принял участие примерно в 50 военных экспедициях, проезжая ежегодно в среднем 1500–2000 км ([18] с.2436). Вплоть до последних лет жизни он не имел даже постоянной резиденции, замка или дворца, а имел лишь несколько загородных домов, да и в них останавливался лишь на какое-то время[86]. Все остальное время он проводил в седле: или в военных походах, или навещая своих вассалов в сопровождении дружины. Даже его придворные: «сенешаль» (заведующий королевским столом), и «бутелье» (королевский виночерпий) командовали не поварами и слугами, как мы привыкли видеть в позднем средневековье, а вооруженными отрядами ([136] рр. 168–169); и поэтому можно легко догадаться, как при почти полном отсутствии торговли и продовольственных рынков в ту эпоху они обеспечивали короля и его дружину во время длительных походов продовольствием и напитками.

Мы видим, что Пипин Короткий и Карл Великий были достойными учениками арабов, во многом превзошедшими своих учителей. Но и созданная ими империя скорее походила на империю арабов или империю Чингисхана и не имела ничего общего с Римской империей, хотя и стала так называться после провозглашения Карла Великого императором в 800 г. Так, помимо того, что у государства Карла Великого не было практически никаких доходов, кроме дани и военной добычи, и не было собственной армии, кроме небольшой дружины короля (остальное войско собиралось из тех людей, что приводили на войну вассалы), но и созданное им административное устройство — графства, возглавляемые графами, — было чисто номинальным. Как пишет А.Верульст, в отличие от римских провинций, у графства эпохи Карла Великого не было никакой администрации, кроме самого графа и нескольких его помощников, не было никакого собственного бюджета, и не было никаких собственных вооруженных формирований ([136] р.166). По сути, графы были лишь крупными феодалами, распоряжавшимися большими участками территории и имевшими своих собственных вассалов. И как любого феодала их, должно быть, интересовали доходы с их собственных крепостных крестьян и лояльность их собственных вассалов, но, судя по всему, мало волновали вопросы администрации и управления графством и империей. Иначе трудно объяснить тот факт, о котором пишет французский историк Ж.Донт, что во время раздела империи Карла Великого в 842 г. между его наследниками никто в ее административном аппарате не имел ни малейшего представления, какие именно земли входили в состав империи, а какие нет ([136] р.187). Точно так же, наверное, и при разделе огромной империи Чингисхана в середине XIII в. его наследники плохо себе представляли точные ее границы. Как писал Ф.Лот, «от Империи, существовавшей в далеком прошлом, не осталось и следа. Новый император не мог опереться ни на наемную армию, которая была бы под его началом, ни на регулярные финансовые поступления — они исчезли — ни даже на администрацию в действительном смысле этого слова… Понятие “государство” исчезло, или, по меньшей мере, стало неясным, и воспринимались лишь личные взаимоотношения между одним человеком и другим, между вассалом и сюзереном» ([153] р.306).

Империя Каролингов, построенная Карлом Великим, напоминала скорее не государство, а куклу-матрешку: под внешней оболочкой, называвшейся «империя», скрывалось несколько как бы самостоятельных государств. В двух из них, королевствах Аквитании и Баварии, были свои короли ([128] р.167). Помимо этих двух, существовали еще несколько крупных государственных формирований: Нейстрия, Австразия, Бургундия, Саксония и т. д. Но большинство из них представляли собой такую же матрешку-пустышку, как и сама империя, так как кроме названия и наличия или отсутствия своего собственного короля во всех этих «государствах» не было никаких других признаков государства. Вхождение или не вхождение их в империю и, соответственно, существование самой империи зависело от чистой случайности, например, от того, как долго проживет император и сколько у него будет наследников. От этого зависело, поделят ли они империю на несколько частей, или она просуществует еще какое-то время. Эти крупные государства-матрешки, в свою очередь, делились, как уже было сказано, на графства, у которых также не было ни бюджета, ни администрации, ни собственных вооруженных формирований, а были лишь вассалы со своими вооруженными людьми и крепостными крестьянами[87].