Слова. Том III. Духовная борьба

Презрение к хульным помыслам

– Геронда, авва Исаак говорит, что мы побеждаем страсти «смирением, а не превозношением»[17]. Презрение к какой-то страсти и презрение к хульным помыслам – это не одно и то же?

– Нет. В презрении страсти есть гордость, самоуверенность и – что хуже всего – самооправдание. То есть ты оправдываешь себя и «отказываешься» от своей страсти. Ты словно говоришь: «Эта страсть не моя, она не имеет ко мне никакого отношения» – и не подвизаешься, чтобы от неё освободиться. А вот хульные помыслы мы должны презирать, потому что, как я уже говорил, они не наши, а от диавола.

– А если человек притворяется перед другими, что имеет какую-то страсть, например, изображая себя чревоугодником, то тем самым он насмехается над диаволом?

– В этом случае он лицемерит добрым лицемерием, но это не насмешка над диаволом. Ты насмехаешься над диаволом, когда он приносит тебе хульные помыслы, а ты поёшь что-то церковное.

– Геронда, как прогнать хульный помысел во время богослужения?

– Песнопением. «Отве́рзу уста́ моя́…»[18] Ты что, не умеешь петь по нотам? Не расковыривай этот помысел, отнесись к нему с презрением. Человек, который стоит на молитве и собеседует с такими помыслами, подобен солдату, который отдаёт рапорт командиру и при этом раскручивает гранату.

– А если хульный помысел не уходит?

– Если он не уходит, знай, что где-то в тебе он облюбовал для себя местечко. Самое результативное средство – это презрение к диаволу. Ведь за хульными помыслами прячется он – учитель лукавства. Во время брани хульных помыслов лучше не бороться с ними даже молитвой Иисусовой, потому что, произнося её, мы покажем своё беспокойство и диавол, целясь в наше слабое место, будет обстреливать нас хульными помыслами без конца. В этом случае лучше петь что-то церковное. Смотри, ведь и малые дети, желая показать презрение своему сверстнику, перебивают его речь разными песенками вроде «тру-ля-ля». То же самое следует делать и нам по отношению к диаволу. Однако будем показывать своё презрение к нему не мирскими песенками, а священными песнопениями. Церковное пение – это не только молитва к Богу, но и презрение к диаволу. Таким образом, лукавому достанется на орехи и с одного, и с другого бока – и он лопнет.

– Геронда, находясь в таком состоянии, я не могу петь. Даже ко Святому Причащению мне подходить нелегко.

– Это очень опасно! Тангалашка загоняет тебя в угол! И пой, и причащайся – ведь эти помыслы не твои. Окажи мне послушание хотя бы в этом: во время брани помыслов пропой один раз «Достойно есть», чтобы тангалашка получил то, что ему причитается, и пустился наутёк. Я не рассказывал тебе об одном афонском монахе? Двенадцатилетним сиротой он пришёл на Святую Гору. Лишившись любви своей матери по плоти, он всю любовь отдал Матери Божией. Он питал к Ней такие же чувства, как к своей родной матери. Если бы ты видела, с каким благоговением он прикладывался к иконам! И вот враг, сыграв на этой любви, принёс ему хульные помыслы. Несчастный даже к иконам прикладываться перестал. Его старец, узнав об этом, взял его за руку и заставил приложиться к ликам и рукам Пресвятой Богородицы и Спасителя на Их иконах. Сразу же после этого диавол пустился в бегство. Конечно, лобызать Божию Матерь и Спасителя прямо в лик – это дерзко. Но старец заставил монаха сделать это, чтобы прогнать мучавшие его помыслы.