Слова. Том III. Духовная борьба

Надо смиренно просить милости Божией для нашего исправления

– Геронда, когда святые отцы говорят, что покаяние заключается в том, что человек принимает решение не повторять предшествующих грехов и скорбит о них, то это значит, что мы должны помнить о совершённых нами грехах постоянно?

– Нет, не нужно помнить каждый грех отдельно, но надо постоянно иметь осознание своей греховности. До какого-то момента человек должен думать о своём прегрешении, а затем ему следует смиренно просить милости Божией – и если у него нет гордости, то Бог ему поможет. Особенно человеку чувствительному, если он покаялся и поисповедовался в своих старых грехах, лучше их забыть. Ведь иначе тангалашка может напоминать ему его старые грехи, удручать его помыслами, для того чтобы отнимать у него время и отрывать его от молитвы. Однако если человек, не отличающийся чуткостью, видит, как в нём рождается гордость, то будет неплохо, если он вспомнит свои грехи, для того чтобы смириться.

– Геронда, а может ли человек осознавать свою греховность, но при этом не иметь покаяния?

– Может, если у него нет смирения. Когда к покаянию примешивается эгоизм, то человек без конца мучает себя мыслями: «Как же я мог это сделать?», «как посмотрят на это люди?», «что же обо мне подумают?» – и терзается. В словах: «Как же я снова мог это сделать?» и «как я мог до такого докатиться?» – есть эгоизм. Покаяния в таких словах нет. Человек должен понять, что он согрешил, и, поняв это, смиренно попросить милости Божией. «Боже мой, – должен сказать такой человек, – я согрешил, прости меня. Вот такая я дрянь. Пожалей меня. Если Ты не поможешь мне, то я могу стать ещё хуже, лучше я стать не могу. Сам я никогда не исправлюсь». И, сказав это, он должен постараться не повторять свой грех. Многие, согрешив, испытали боль не потому, что они пали в глазах людей, а из-за того, что они ранили своим грехом Бога.

Если живший по-мирски человек прерывает свои связи с мирским духом, то потом, часто и не желая того, он чувствует, что этот дух влечёт его к себе. Однако такому человеку не нужно отчаиваться. Я думаю, что в подобном случае преуспеянием будет и начавшаяся в грешнике добрая обеспокоенность, которая обличает его душу за совершённые проступки и за то, что он мог сделать что-то доброе, но не сделал этого. Потихоньку происходит борьба, человек невольно смиряется и отчаивается добрым отчаянием, то есть отчаивается в своём «я». Тогда он объясняет всё доброе благодатью Божией и воистину верует в слова, сказанные Господом: «Без Мене́ не мо́жете твори́ти ничесо́же»[76]. Если впоследствии такой человек станет любочестно, со многим смирением подвизаться, уповая при этом на всесилие Божие, то Благий Бог его помилует.