Слова. Том III. Духовная борьба

Будем брать на себя тяжесть чужих грехов

– Геронда, вчера Вы говорили, что одно дело – это терпение, а другое – терпимость. Что Вы имели в виду?

– Терпеть – это не значит относиться к кому-то с терпимостью. Утверждая, что я обладаю терпимостью по отношению к какому-то человеку, я тем самым говорю: «У него всё очень плохо, а у меня хорошо, и я отношусь к нему с терпимостью». Настоящее терпение заключается в том, чтобы чувствовать свою вину за то состояние, в котором находится ближний, и ему сострадать. В таком отношении к ближнему много смирения и любви. В этом случае я приемлю благодать Божию, а мой ближний получает помощь. К примеру увидев какого-нибудь хромого, глухого или наркомана, я должен подумать так: «Если бы я был духовно преуспевшим человеком, то я умолил бы Бога, и Он исцелил бы этого несчастного». Ведь Христос сказал: «Я дам вам силу творить чудеса большие, чем сотворил Я»[51]. От таких размышлений приходит боль за ближнего и любовь к нему. Если же я говорю: «Э, да чем я могу ему помочь: калека он и есть калека; ладно, посижу с ним немножко – глядишь, получу и награду за доброе дело», то я «снисхожу» к своему ближнему, отношусь к нему «с терпимостью» и оправдываю себя тем, что исполнил свой долг.

– Геронда, а всегда ли полезно полностью брать на себя вину за какой-то чужой грех?

– Да, если ты можешь понести это бремя, то польза от этого немалая. За всё укоряй себя. Забирай у ближнего вину за грех, взваливай её себе на плечи и проси Христа, чтобы Он давал тебе силу её понести. А беря на себя бремя более тяжкое, чем твоя действительная вина (да хоть бы даже на тебе и вовсе не было вины, но ты находишь способ доказать себе, что она всё-таки есть), ты никогда не будешь приписывать своим собственным силам то, что несёшь на себе чужой грех. Значит, ты не будешь гордиться и сможешь стяжать богатую благодать Божию. Однако требуется с осторожностью соразмерять свои силы и рассчитывать: а сможешь ли ты понести на себе больший груз? Ведь если надорвёшься, то заработаешь себе грыжу, сорвёшь поясницу…

– А что значит в этом случае «заработать грыжу» и «сорвать поясницу»?

– Ну вот, к примеру, если ты возьмёшь на себя чужой грех, тяжесть которого будет превышать твои силы и не дашь при этом никаких объяснений, то потом начнёшь роптать, раздражаться, осуждать…

– Однако, если я дам какие-то объяснения, разве это не будет самооправданием?

– А вот ты и старайся дать оправдание только тому, на что не хватило твоих силёнок. На что сил хватает, то оставляй без объяснения. К примеру, если человек чувствителен, ему надо стараться не поднимать таких духовных тяжестей, которые превышают его силы. Такому человеку не стоит изображать из себя силача. Ему надо испытывать себя и подвергать себя несправедливому обвинению с рассуждением – в соответствии с тем весом, который ему по силам поднять, чтобы в противном случае, надорвав его чрезмерной чувствительностью, враг не низринул бы такого человека в отчаяние и не привёл бы его в негодность.

– Геронда, а я иногда не только не нахожу в себе сил понести несправедливость, но ещё и перекладываю на чужие плечи ответственность за своё собственное падение.

– Вы не только не хотите от любви понести котомку своего ближнего, но ещё и свою тяжёлую торбу хотите навьючить на его плечи. И не только на здорового, но и на маломощного! Тебе требуется стяжать духовную отвагу, чтобы быть в состоянии брать на себя всю ответственность за свой грех. А чем больше мы будем увеличивать свою ношу, беря на себя чужие прегрешения, тем больше будет облегчать тяжесть нашего бремени Благий Бог – и мы станем переживать божественное радование.

Если какой-то здоровяк от любви к ближнему, у которого нет сил на то, чтобы ворочать тяжести, взваливает на свои плечи два мешка цемента, то это стоит не так много, как принятие на себя тяжести чужого греха, «усваивание» этого греха себе – пусть даже люди подумают, будто бы именно ты действительно согрешил. Это большая добродетель, большое смирение.

Как-то раз послушник одного афонского общежительного монастыря нагрубил уставщику[52], который был к тому же иеромонахом. Уставщик, желая помочь послушнику, который читал за богослужением, подошёл к нему и показал, какой кондак надо читать первым. Но тот совершенно вышел из себя и после службы в гневе закрылся в своей келье. Поискав вину в себе, уставщик принял бремя на себя и стал переживать, размышляя о том, что это он виноват в том, что брат ответил ему грубо. По-настоящему мучаясь от угрызений совести, он не стал оправдывать своё поведение тем, что обязан был указать послушнику, что нужно читать, потому что как уставщик нёс ответственность за то, что совершается в храме. Вместо этого он сказал себе: «Это я виноват в том, что брат пришёл в немирность». И вот он пошёл в келью послушника, чтобы положить ему поклон и попросить прощения, однако тот заперся изнутри на ключ и не открывал. Тогда иеромонах сел у него под дверью. Он просидел так с самого утра до трёх часов пополудни. Когда ударили к вечерней службе, послушник был вынужден открыть дверь и выйти. Уставщик опустился на колени, положил ему земной поклон и сказал: «Прости меня, брате, это я виноват». Вот каким образом приходит благодать Божия.