Том 5. Плавающие-путешествующие. Военные рассказы

Ипполит пересел и обнял меня, я не двигалась, смотря в окно.

– Вам скучно, что такая погода? Хотите, я спущу занавески, и можем тогда вообразить, что на дворе – вьюга, южная ночь, африканский полдень, что хотите.

– Нет, не надо опускать занавесок, я и так могу вообразить что угодно. Вот сообразить одной вещи я не могу: почему я здесь?

– Я что-то не понимаю. Как почему вы здесь? Отчего же вам и не быть здесь? Вы меня любите, я вас обожаю… Что за мысль у вас в голове?!

– Не то, не то… – прошептала я и встала.

– Что вас тревожит, дорогая? Объясните мне…

– Ах, Ипполит, я боюсь, что вы меня не поймете или, что еще хуже, поймете не так, как следует.

– Когда же я вас не понимал и кто может лучше понять, как не тот, кто любит без меры?

– Тут дело совсем не в вашей любви, а в вашей тонкости, что ли…

– Ну, скажите, скажите!

Он снова сел ко мне и обнял, говоря:

– Мы нервны сегодня, встали с левой ноги ради своих именин…

Он улыбался, нежась, как кошка, и щекоча усами мою шею. Тихонько отстранив его, я сказала:

– Я не могу быть с вами, Ипполит…

– Ну, какие сказки!

– Нет, это не сказки. Я говорю серьезно.

– Вы куда-нибудь торопитесь? Но как же было не устроить, чтобы сегодняшний день не был занят?

– Это не то.

– Что же?

– Я вообще не могу быть с вами.

– Вы разлюбили меня! Но, Анна Петровна, ведь этого же не может быть! Это нелепо!..

– Я говорила, что вы все поймете шиворот-навыворот.

– Но как же это прикажете понимать? Яснее ясного, что вы меня не любите больше.

– Совсем не то. Я не могу быть с вами.

– Разве это не одно и то же? И потом, что случилось? Что произошло? Ну, успокойтесь, ну, расскажите мне, в чем дело.

Он так боялся, так волновался, что мне сделалось слегка неловко. Он был очень красив, но бесконечно далек. За окном, не переставая, шел дождь. Мне делалось просто скучно. Может быть, Ипполит прав, и я разлюбила его, ведь иногда это случается очень неожиданно. Он ждал объяснений, но как объяснить то, чего сама не понимаешь?

– Но ведь вы же не могли меня разлюбить, а между тем вот уже третий вторник с тех пор, как уехал ваш муж…

– Как третий вторник?

– Очень просто. Он уехал девятнадцатого августа, а сегодня девятое сентября.

– Да.

Наверное, лицо мое изобразило радость, которая обманула Ипполита, потому что он вдруг воскликнул:

– Ну, видите, какая вы нехорошая!

– Да, я очень нехорошая.

– И я был прав, вы просто сегодня встали с левой нога.

– Вы были правы: я совершенно разлюбила вас, да, может быть, никогда и не любила.

– Как это?

– Не надо говорить. Прощайте. Как хорошо, Боже, как хорошо!

Вероятно, Ипполит подумал, что я сошла с ума. Я не знаю. Я не видела его с тех пор. Может быть, он уехал. Но этот третий вторник был одним из самых счастливых дней моей жизни. И как хорошо, что раньше я ни в чем не призналась Алексею Петровичу!