Упрямец

— Ха! И какого тебя сюда занесло!? Девок потискать иль скажешь бормотуху приперся лакать!?

— Я здесь как переговорщик. Можете считать меня нейтральным представителем.

— Мне не о чем говорить с предателями и погаными святошами! — Отрезал барон.

— Не знаю, какие счеты у тебя с теургами и служителями церкви, но я не вхож ни к тем, ни к другим. Я сам по себе.

В глазах барона промелькнуло замешательство.

— Я не работаю ни с кем кроме своего малочисленного ордена. Нам безразлично мнение церкви и у других теургов над нами нет ни капли власти.

— Если и так, что это меняет? Ты как вор проник в мои владения! Ты в курсе замыслов моих врагов! Ты с ними заодно! По-моему я понятно объяснил выродкам, что обо всем этом думаю! Но если не доходит ни с первого, ни с третьего раза, так уж и быть, повторю снова!

Пребывая в возбуждении, барон сжал рукоять ножа. Лангос выходил из себя, его лицо побагровело.

«Упрямый, горделивый — прямо как другой».

— Ты думаешь, что за твоей головой охотятся церковники. Так и есть. Но это только половина правды. У тебя неверный взгляд на вещи. Устаревший, так сказать. И он будет стоить тебе всего, если не выслушаешь.

— Да что ты. Ну так расскажи мне, о чем я не знаю, колдун!

Нокс кивнул и посмотрел барону в глаза.

— Церковь действует не одна. Так было, когда ты порол сборщиков и потчевал их дерьмом на потеху публике, — спокойно продолжил Нокс. — Сейчас все изменилось. За мной переговорщиков больше не будет. Как не будет и ходоков. Или, точнее, будут, но другого свойства. Пока мы говорим, собирается союз. Теурги, прохибиторум и церковь.

— Чего? Они…они готовятся ударить всеми силами? — Барон изменился в лице. Багровый румянец медленно схлынул, уступив место аристократической бледности. Похоже, он наконец понял, какая буря грядет. — У них хватает наглости…после всего…на Ольнию идет отряд?

— Пока нет. Кара отсрочена. Общими стараниями, моими и еще одного человека, который желает тебе добра. Время еще есть. Однако, если переговоры провалятся, они придут. Стены форта крепкие. Но этого мало. Уверен, при поддержке твоей семьи, сокрушить их будет несложно.

Барон расширил глаза в недоверии:

— Семьи? Но кто мог…?

— Магнус Латвер.

Барон отпустил руку теурга и медленно опустился в кресло.

— Проклятый предатель, — прошептал он прикрыв глаза ладонью. Грубо вытер лицо и обратил его к потолку, едва сдерживая новый приступ гнева и разочарования.

— Он полагает, что ты собираешься напасть на его домен. А еще держит обиду за Элгуса, — объяснил Нокс.

— Мальчишка сам нарвался! Слышал бы ты, что он говорил своим поганым ртом! Впрочем, перед кем я оправдываюсь.

— Если утешит, твой племянник настаивает на мире. Его добрый нрав — одна из причин, почему город еще не сравняли с землей.

— Аргус, да? Глупый мальчишка…Он всегда был хорошим малым.

— Но ты никому не оставляешь выбора. Если и дальше будешь упорствовать в своем решении — сюда придут не жалкие попрошайки в рясах. И не самодовольные сопляки, от которых несет материнским молоком. Скоро здесь будет целое войско. Сюда движется не отряд, а целая армия, барон. Они придадут огню Ольнию, разрушат стены города, перебьют твоих подданных. А затем настанет и твой черед.

Барон посмотрел на Нокса тусклыми глазами. Взгляд был каким-то безжизненным. Лангос не походил на кутилу и повесу, как его описывали местные. Вид у него был измотанным как после долгой бессонницы или изнурительной болезни.

Барон сощурил глаза и мрачно засмеялся.

— Видимо, на этом месте я должен испугаться. А коли и так, то что? Пусть приходят. Может оно и к лучшему.

Барон отвернулся куда-то в сторону. Он выглядел намного старше брата, хотя разница, насколько знал Нокс, небольшая. Перед ним сидел уставший и измученный человек.

— Ты готов обречь на смерть тысячи, барон? Ради чего? Ради своей гордыни? — Спросил Нокс.

— Эх, Нокс, что б ты понимал, — отозвался Ластер, — его превосходительство…

— Когда ж ты научишься молчать, Ластер! — Оборвал его барон. — Послал Владыка помощничка.

— Я лишь хотел указать на очевидное. Это несправедливо, господин. Они клеймят вас, хотя сами нарушили все заветы Владыки. Это их должно наказать.

Барон поднял руку, отмахнулся от Ластера.

— Скажи мне, колдун, — произнес Лангос, указывая ножом в сторону Нокса, — что мешает мне повесить тебя прямо сейчас? М? Или велеть содрать с живого кожу? Отсечь голову? Меня не пугают твои угрозы, мне плевать и на церковников, и на моего чокнутого братца. И я не боюсь ни прохибиторов, ни проклятых колдунов вроде тебя.

— Дай-ка подумаю. — Нокс начал загибать пальцы. — У меня нет дурных намерений. Я твой законный гость, ведь ты сам меня пригласил. А еще я ваш единственный и последний шанс решить дело миром. И судя по всему ты сам это знаешь. Кроме того, если б ты хотел, — сказал Нокс, — уже бы сделал все перечисленное. Однако ж мы сидим и беззаботно болтаем. Разве так себя ведет тот, кто желает войны? Значит у нас больше общего, чем кажется: вражда мне не по душе. Иначе б явился тебе в другом качестве. Но я тут не для того, чтобы сеять смуту и раздор.

Барон промолчал.

— Ты волен действовать как хочешь. Но учти, барон. Это может быть последний шанс. Если придется действовать — я не стану сидеть сложа руки. Клятвы, что я принес — дороже жизни. Не заставляй меня доказывать свою решимость делом.

Лангос посмотрел на стоявший бокал, схватил его и осушил до дна.

— Для проклятого ты до одури честен. Составишь мне компанию?

— Куда же ты?

— На охоту. Давненько не гонял зверей по густым ольнийским лесам.

— В такое время? К чему это, барон?

— А ни к чему. Просто душа свободы требует. Не боись. Дурного не сделаю. Так ты идешь, колдун?

***

Кони едва проходили через буреломы. Даже мицелану приходилось непросто. Он то и дело фыркал, шумно укоряя всадника. Внезапно шедшие впереди Ластер и барон остановились, осмотрелись. Лангос поглядел на своего помощника, мотнул головой. Тот кивнул в ответ.

— Думаю, место самое подходящее, — сказал барон.

— Что-то я не вижу тут зверей, — ответил Нокс.

— Их здесь больше, чем ты думаешь. Могло бы быть. Скотины нынче развелось прилично. И не всегда полезной.

Двое слезли с коней. Нокс спешился по их примеру.

— Я не хочу, чтобы нас слышали. Это место идеально подходит для бесед с глазу на глаз. Все мои слова — не для чужих ушей. Понял? Только между нами. Клянись, колдун! Не то, с живого шкуру спущу!

Нокс покосился на Ластера. Барон это заметил.

— Вернее Ластера человека я не встречал. Ему я доверяю как себе самому. На него не смотри. А теперь жду ответа.

— Клянусь. Вот тебе мое обещание. Ну теперь по твоим словам мы тут одни. Переходи к делу.

— С чего б начать.

— С самого начала.

Барон почесал шею.

— С начала так с начала. Будь по твоему. Жил на свете владыка Ольнии. Платил святую десятину, принимал гостей со всей Душталакии, да бед не знал. Водился с колдунами, иногда кутил, не без этого. Бабенок за зад щипал, налево ходил, чтоб тоску развеять, мужскую силу не растерять. Владел богатствами, такими, что все соседи с зависти давились. Но было у него главное сокровище. Дочка. Красавица. Такая, что принцы сватались. Звали ее Ариадна.

Барон взял с земли веточку и принялся крутить в руках, обрывая кору.

— Умела она и вышивать, и стряпать. И по дворцовым обычаям себя вести, как подобает бароновой дочке. Но больше всего любила сказки сочинять. Такие, что заслушаешься. А веселья и юношеской прыти в ней на десятерых хватало. Бывало сидишь хмурый после какого дерьма, а она зайдет, смехом заливается. Говорит: «что ты, папа, такой печальный». Я ей отвечаю, «да вот, управитель опять дел натворил». А она «А по другому было б жить неинтересно». Посмотришь на нее, поговоришь, глядишь и хандра проходит. Вот так и жили.

— Что-то я не видел твоей дочки, пока был во дворце.

Лангос вздохнул.

— То-то и оно, колдун. Вот и я не видел.

Барон при этих словах помрачнел. Посмотрел на ветку и сосредоточенно начал скрести ногтем, снимая остатки коры.

— Они мне не верят, колдун. Никто. Охают, ахают, реверансы делают, кланяются, а за спиной шушукаются да пальцем у виска крутят. Открыто-то конечно не говорят — понимают, сволочи, что с ними станет. Долго-то думать да размусоливать не буду. Но я не глупец. Представляю, что там за разговоры ходят. Дескать, наследница уже поверх земли лежит, падальщиков услаждает. А этот дурак старый за призраком гоняется, да деньги тратит казенные почем зря. А я знаю, что она где-то рядом. Чувствую, понимаешь, колдун? Чувствую и все. Не могла она так просто…ну не могла!

Барон с силой швырнул ветку и отвернулся от Нокса, сделал несколько тяжелых шагов вперед. За Лангоса заговорил его верный приближенный.

— Дочка его превосходительства бесследно пропала, — мягко сказал Ластер. — Вот уже три месяца как.

Нокс перевел взгляд на теурга.

— Бесследно не пропадают.

— Ты это кому-нибудь другому расскажи, колдун! — Сказал барон.

— Вы пытались собрать людей на поиски?

— А сам как думаешь!? Что б я за отец был!? Первый месяц мы только этим и занимались. Всех на уши поставили! Город прочесывали, леса обыскивали, по ближайшим селениям шлялись, притоны обшаривали. Как сквозь землю провалилась. Ни следа, ни намека. Ни волоска ее не нашли. На ногах круглый день, много недель подряд. Эх. — Барон в бессильном отчаянии махнул рукой. — Не в настроении я на одном месте стоять. Поехали дальше

Путники оседлали скакунов и углубились в чащу.

Нокс посмотрел на барона.

— Что было дальше?

— На чем я закончил? Ах да. Так мы следов ее и не нашли. Зато нашли кое-что другое. — Лангос с отвращением поморщился, — стали у нас по округе трупы находить. Юноши, мужики крепкие, даже мальчики. Идет с утра забулдыга, смотрит — а на дороге мертвец валяется. Находили их и в городе, и в полях, и в лесах. Причем все на одинаковый манер. Мы…

— Ваше превосходительство! — Ластер, который ехал впереди, прервал барона, — дальше нельзя.

— Это почему?

Теург кивнул на кусты. Барон приблизился и осторожно, с какой-то брезгливостью коснулся зелени. Будто бы знал, что обнаружит. Лангос вытянул шею, взглянул по ту сторону и с отвращением сплюнул.

— Вспомни отродье темного…

Нокс подобрался поближе, спешился и раздвинул кусты. В зарослях валялось наполовину разложившееся тело. Судя по камзолу — мужчина. В груди зияла глубокая грубая рана. Рядом валялся длинный меч, покрытый землей и засохшей кровью ближе к рукояти. Судя по всему она принадлежала самому хозяину. Вокруг разносился приторный запах разложения и легкий аромат роз, что никак не вязалось с находкой. Нокс вопросительно посмотрел на барона.

— Вот такие подарки мы находим чуть не каждый день. То там, то тут.

— Есть предположения? — Спросил черноволосый теург Ластера. Тот покачал головой.

— Если бы были, мы бы давно разобрались с тем, кто чинит эти жестокие смерти.

— Может бандиты. А может что похуже, — сказал барон.

— Ты считаешь, пропажа твоей дочки и череда трупов связаны?