Упрямец

Глава 7

Было далеко за полночь. Нокс склонился над картой города, громкое дыхание было единственным звуком в полупустой комнате, которую ему удалось снять. Дворец барона до сих пор стоял на ушах. Вот уже третий день как Лангос лежал в лазарете, одной ногой ступая в сады Владыки. В кому, глубокую как толща океана, его поместил яд, но точный вид отравы оставался неясным даже умелым лекарям, что служили при его дворе. Неспособные хоть как-то продвинуться в своих изысканиях, они все глубже погружались в отчаяние и ужас. Еще больше ужаса на придворных навела природа яда. Все как один сходились, что его сделали из чьей-то крови.

— За такую глупость вас надо прикончить на месте! — Воскликнул глава стражи в темном доспехе. Люди в серых халатах съежились под его гневным взглядом.

— Господин, смилуйтесь, мы ничего не знали!

— Лишний повод разобраться с вами здесь и сейчас! Вы придворные лекари, а не сборище полоумных травников! Так должно быть! Но вы просмотрели опасность. Более того, вы сами потчевали нашего господина ядом!

— Мы клянемся…

— Меня не интересуют клятвы. Если барон умрет — ваша участь будет решена. И поверьте, легкой кончины я вам не дам! А теперь убирайтесь! Проваливайте в свои палаты и ищите лекарство!

Лекари поспешили прочь. Нокс отчетливо помнил этот короткий разговор. Лекарство, которое поддерживало барона как оказалось одновременно подтачивало его силы. Возможно, оно и было причиной болезни. После предательства Ластера эта мысль казалась все более реальной и логичной.

Напряжение при дворе было столь велико, что теурга быстро спровадили, не желая присутствия проклятого поблизости. Ноксу не доверяли, но чтобы действовать более решительно требовалась воля. А его как и прочих колдунов откровенно боялись. Потому все ограничилось убедительной просьбой, приправленной посулами награды. Единственным достаточно откровенным человеком была лекарша, но и она скупилась на объяснения, словно все при дворе барона скрывалось плотной завесой тайны.

Теург прочертил линию на карте, сделал несколько заметок на бумаге. Внимательно посмотрел. Нахмурился, одним движением скомкал лист и швырнул его в стену. След оказался ложным. Опять. Как и до этого. Едва он нащупывал нить, которая казалась верным путем к отступнику, судьба нещадно ее обрезала. Зацепка оказывалась тупиком. Снова и снова.

Нокс принялся ходить туда-сюда, в исступленной задумчивости. Мысли лихорадочно роились.

— А ты как всегда, само спокойствие, а, Нориан?

В голове раздался скрипучий насмешливый голос.

— Нокс, гадкое создание, и тебе лучше бы помолчать. Я думаю.

— Ох, не разбивай мое хрупкое сердце. Так ты благодаришь за спасение своей жалкой жизни? Я честно сказать рассчитывал на большее.

— Твоей помощи я не просил и ты мне не нужен. Убирайся прочь.

Голос хрипло рассмеялся.

— Не будь таким заносчивым. Если продолжишь задирать нос — никогда его не найдешь. Без меня у тебя нет шансов.

— Посмотрим.

— Ты и вправду считаешь, что сможешь отыскать след без теургии? — Спросил голос.

— Я считаю, что тебе пора. А теперь сгинь, у меня и так хватает забот.

— Хм. Я уйду. Но не рассчитывай, что надолго. В конце концов, это не только твое тело. В мое отсутствие не теряй времени даром.

Голос пропал. Теург устало вздохнул, утерев лицо ладонью. Ненавистный бестелесный голос был прав. Без теургии найти Ластера он не мог и вообще сомневался, что это возможно. Нокс покачал головой и достал короткий кинжал с серебрящимся при люминофоре лезвием. Теург бесстрастно осмотрел клинок и взялся за рукоять. Он приготовился надрезать руку, когда его нутро пронзила резкая боль. Укол был сильным. Хотя боль была не физической и длилась всего мгновение, она ощущалась не менее мучительно. Теург встрепенулся. Он понял, что где-то поблизости творится колдовство. Пространство заколебалось мелкой рябью. Хотя никто, кроме него не мог почувствовать колебаний тех нитей, из которых была соткана ткань реальности мира.

Нокс напряженно вслушался. Эфемерная дрожь усилилась, но тут же затихла. Теург сбежал по лестнице и выскочил наружу. Небо озарилось мертвенно красным сиянием, окрасилось в медно-кровавые оттенки под стать алому похоронному савану. Горожане боязливо выбрались на улицу, сонные и растерянные. Все пытались понять, что происходит. За горизонтом что-то грохнуло, а затем взвился столб пламени высотой сравнимый со шпилями столицы. Зарево стало сильнее. Пламя осветило ночное небо словно демонический фонарь. Под адский аккомпанемент низкого рева задрожала земля, всего через мгновение над городом пронесся огненный вихрь. Его бешеный вой заставлял дрожать все вокруг. Пламя ревело, словно опьяненное обретенной свободой. Словно сами боги смеялись.

При виде колдовства горожане суетились и сновали. Некоторые убежали домой, другие стояли на коленях, читая молитву Владыке. Третьи застыли, исступленно глядя в небо, они не решались даже пошевелиться.

Вихрь лишь чудом не задел город. Он прошел выше, начисто выжигая кислород, принося запах раскаленного воздуха и едкую горькую вонь. Нокс ощутил чудовищный жар. Импульс неизвестного заклинания с гулким стоном пронесся дальше, ничуть не утратив своей силы. Наконец, дрожь земли остановилась. Все затихло.

Теург посмотрел вдаль. На фоне привычного ночного неба поднимались клубы серого и черного дыма.

— Ко мне! — воскликнул Нокс. Из-за постоялого двора выскочил мицелан. Теург вскочил в седло и пришпорил верного зверя. Теперь он знал, что делать.

***

Точильный камень со звонким шелестом прошелся по узкому клинку. Затем еще и еще, создавая грустную песню под аккомпанемент свистящего сквозь щели в окнах ветра. Лампада на столе наполняла комнату тусклым замогильным светом. Возле окна, прислонившись спиной к стене сидел человек с забинтованным лицом. В сероватых бинтах он походил на бальзамированного покойника, который почему-то встал из своего саркофага.

Гилион был зол. В душе который раз закипела жгучая ненависть. Он был чемпионом Эшта. Одним из воинов, которых избрал сам наместник. Одному богу известно, сколько полегло от его клинка. Он убивал бандитов, никогда не пасовал перед чудовищными зверями. В свое время, когда наместник объявил охоту на опасных тварей, его меч вдоволь напился крови вервольфов. Владыка, на его счету был даже один Келмур. Он был уверен, что поездка во владения какого-то захудалого барона окажется не сложнее мимолетной прогулки. Легким делом, за которое хорошо заплатят. Как же он ошибся.

Гилион остановился и угрюмо уставился на клинок. В отполированной глади стали он увидел отражение. Встретился взглядом с самим собой.

Все шло отлично, пока не появился этот выскочка. Этот колдун. Гилион положил меч и резко вскочил на ноги. Подошел к столу и взял кувшин, намереваясь наполнить стакан. В последнее время он все больше пил, предаваясь забвению в терпком напитке и горькой жалости к самому себе. Пробка кувшина никак не поддавалась.

Гилион рванул один раз, другой, но ничего не вышло. Некогда горделивый воин зарычал и что было сил швырнул неподатливую посудину. Кувшин улетел во тьму комнаты. Туда, куда не падал свет. Однако никакого звука не последовало. Гилион настороженно бросил взгляд в сторону и замер.

— Кто здесь? Кто посмел ко мне проникнуть? Выходи! — Воскликнул Гилион.

— Хм. Значит какое-никакое чутье у тебя есть. Рад это знать, — ответила темнота. Раздались легкие шаги. Из ночной черноты вышел высокий силуэт в сером плаще. Первым делом незнакомец сорвал капюшон и показал свое смуглое лицо.

В руках мужчина держал кувшин. Как ни в чем не бывало он подошел и уселся на стул. Вальяжно, по-хозяйски развалился, ловким движением откупорил емкость, налил себе вина и с грацией аристократа сделал глоток. На лице оливкового цвета появилось мягкое выражение удовольствия.

— Гобри, да? Двадцатилетней выдержки, если не ошибаюсь. Неплохой продукт. Определенно неплохой, — сказал он, поболтав красную жидкость в стакане. — Ты когда-нибудь задумывался какой путь проходит этот напиток, прежде чем попасть к столу? Его делают из лунного винограда, который дает урожай лишь раз в пять лет. Сырец выдерживают в колдовских бочках, говорят, их зачаровывали кровью невинных душ, отсюда этот нежный аромат и богатый букет с ускользающим привкусом грусти. Прекрасный напиток. Никогда бы не подумал, что его можно достать в такой дыре

Человек бросил небрежный взгляд на Гилиона, который все еще стоял настороже с растерянным видом, и тут же вернулся к вину.

— Какой досадный промах. Настоящее расточительство. Ведь Гобри пьют по торжественным случаям. Для траурных поводов есть горькое полынное. Может быть не такое изысканное, но более подходящее случаю.

Гилион несколько раз моргнул, словно пытаясь осознать, что происходит.

— Т…ты! Это ты!

— Не визжи, не то разбудишь весь постоялый двор.

— Ты! Я тебя видел там, на площади! Когда появился тот поганый колдун, ты был там! Ты тот подлец, который служил барону!

— Наконец-то, заметил, да? Думал увидеть фигуристую девку для утех? Прости, что обманул твои ожидания.

Человек встал и лениво поправил расстегнутый плащ.

— Обычно я предпочитаю, чтобы ко мне обращались по имени и со всем уважением. Впрочем, сейчас мое имя ничего не значит и тебе оно без надобности.

В центре комнаты, глядя на пораженного Гилиона, стоял никто иной, как Ластер.

— Теперь я вспомнил. Это ты притащил того колдуна! Он сам сказал! Это все твоих рук дело, проклятый пес! Из-за тебя я лишился всего!

— Острый язык и короткий ум. Не сумел коснуться его, с чего же взял, что сможешь навредить мне? Только дураки делают одну и ту же ошибку дважды. Будь моя воля, ты бы уже лежал в луже блевотины вывернутый наизнанку.

Ластер угрожающе нахмурился.

— Я знаю, что тебя ищут! Знаю, что ты предатель! Весь город стоит на ушах! Стоит мне крикнуть, как сюда сбегутся все стражи Ольнии! Тебе конец. Может хоть так… Я сумею вернуть себе былое уважение!

— При условии, что ты успеешь издать хоть один звук. Хочешь проверить кто окажется быстрее?

Ластер сделал несколько шагов вперед. Хотя они были одного роста, внушительная фигура теурга, казалось бы, возвышается над фигурой надломленного воина. Воздух в комнате потяжелел от одного движения мысли заклинателя. Гилион попятился, но тут же взял себя в руки и остановился, бросив на Ластера дерзкий взгляд. Немое противостояние длилось несколько мгновений.

— Сколько гордости, а какой смысл? — Ластер вздохнул, — в конце концов, я начинаю сомневаться, стоило ли к тебе приходить. Проигравшие не стоят времени.

— Я бы победил! Я мог победить, победа была моя, если бы не ты и не он, будьте вы оба прокляты!

— Да, ты проиграл. Проиграл с позором, на глазах всего города и был избит как собака.

Гилион возмущенно попытался возразить, но не нашелся, что сказать. Такая наглая прямота сбивала с толку, вызывала чувство беспомощного гнева.

— Знаешь, пока ты тут себя жалел, точил эту бесполезную зубочистку, — Ластер указал меч, — и заливал горе в провонявшей конуре, твой обидчик получал внимание чуть не всего двора и прибирал к рукам сокровища из казны.