Запретный предел

* * *

Леди Анаис с удовольствием наблюдала за гибелью ситгарцев. Огромный белый крутящийся смерч между двух холмов — зрелище величественное и захватывающее. Не каждый день увидишь, как действуют настоящие боевые маги. Все эти крохотные огненные шарики и летающие ледышки — просто фокусы бродячих циркачей по сравнению с истинной магической мощью, которую вызвали к жизни гроссмейстер Дево с высшими мастерами тилисской Академии.

Сейчас между холмов гибли тысячи ситгарцев. От возбуждения леди Анаис даже искусала губы, и ей как никогда остро захотелось затащить короля Тилиса в свой шатёр. С великим трудом она подавила неуместное желание — даже согласись Энмунд, сейчас не время для любовных утех. Да он и не согласится — Энмунд целиком поглощён зрелищем, которое проливает бальзам на его поруганную страхом душу.

Леди Анаис вспомнила ту жуткую ночь и невольно содрогнулась. Тогда горело всё, а громадные огненные смерчи жгли людей, лошадей, палатки и фургоны. Пылала даже земля под ногами тилисцев. Сквозь плотную ткань шатра Анаис видела кровавое зарево, вставшее над тилисским лагерем, а мятущиеся по стенам тени бегавших в панике солдат только добавляли ужаса. Энмунд, находившийся в тот момент у любовницы, выскочил из её шатра в одной белой рубахе и умчался прочь, позабыв и о леди Анаис, и о королевском достоинстве. Потом, когда военачальники и маги собрались с духом и отбили нападение, она собиралась припомнить трусость Энмунду, но решила, что собственная жизнь дороже.

Она вспомнила исхлёстанную плетьми вампиршу. Красивая девка, хоть и нечисть. Во всяком случае, красивой она была до того, как с ней поработали священники. Видимо, вампирша — важная шишка в ситгарском войске, если ради неё кто-то отважился сунуться в тилисский лагерь. Потом, когда пожары догорели, дознаватели выяснили, что нападавшие сняли вампиршу с креста и унесли с собой. Архиепископ Тиагед при этом известии выругался совершенно неподобающе священнослужителю. Леди Анаис вспомнила его лицо и злорадно улыбнулась — у этого надутого индюка уволокли добычу из под самого носа. Он оставил женщину-вампира на сладкое, приготовив ей долгую и мучительную смерть, а сам планировал произносить в это время проповеди.

Впрочем, напавший на их лагерь маг не только уязвил самолюбие Тиагеда, но и нагнал изрядного страху на всех — от рядового солдата до самого короля. Тилисские воины несколько дней приходили в себя, прежде чем оказались способны продолжать преследование отступающих ситгарцев. Зато наученные горьким опытом солдаты теперь уничтожали всех, кто осмеливался приблизиться на сотню шагов к передовым постам.

А потом маги из объединённого отряда совершили ответный рейд и доложили, что уничтожили не меньше ситгарцев, чем погибло тилисцев во время огненной атаки. Леди Анаис многозначительно поджала губки — в этой войне от магов куда больше пользы, чем от церковников. Тиагед, обычно распинавшийся по любому поводу о непревзойдённой боевой мощи клириков, нынче молчит, как воды в рот набрал. А всё потому, что Единый явно отвернулся от Тилиса, и боевые клирики лишились возможности призывать божий огонь. Это не афишировалось, чтобы не угнетать и без того подорванный боевой дух солдат, а Тиагед громогласно объявил новую церковную доктрину — отныне священнослужители любых рангов не участвуют в кровопролитии, чем замаскировал неспособность боевых клириков сражаться. Однако, участвовать в кровопролитии вампиров и прочих пленных церковникам не возбранялось.

Маги же совместно с военными разработали план атаки на укрепившуюся армию Ситгара. В подробности леди Анаис не вникала — да её и не пустили в штаб. Она с интересом смотрела на безрезультатную атаку конницы, затем на выступление парочки ситгарских магов, которые задали жару кавалеристам, а потом на поспешное бегство этой парочки. Энмунд радостно захохотал, когда ситгарские маги сбежали с поля боя и, обняв леди Анаис, сказал:

— А теперь начинается самое интересное. Смотри.

Да, Анаис была согласна с королём — началось такое, чего она никогда в жизни не видела. Старик гроссмейстер и его высшие маги учинили настоящее колдовство, и вся передовая часть ситгарской армии превратилась в ледяные статуи. Кружащиеся белые облака довольно долго вымораживали долину между двух холмов и, когда ледяная магия рассеялась, там царила белая смерть. Даже отсюда леди Анаис видела крохотные заледенелые фигурки ситгарцев, всё ещё стоящие рядами.

Квадрат тяжёлой пехоты, под прикрытием которой находились тилисские маги, не двигался, дожидаясь подхода конницы. И когда тяжёлая кавалерия, обогнув пехотное каре, пошла сквозь вымерзшие порядки ситгарцев, леди Анаис не выдержала и захлопала в ладоши.

— Какое замечательное зрелище!

Стоявший неподалёку граф Бореол последовал примеру королевской фаворитки и выспренно сказал:

— Мой король, пусть твои воины так же легко разделаются с остатками ситгарцев, как они сейчас проходят их бывшую оборону. Это рука судьбы ведёт их.

— Это ты хорошо сказал, граф, — кивнул Энмунд. — Спасибо за такой поэтический оборот. Смотрите, перст судьбы указывает, как легко и быстро мы сомнём Ситгар и сделаем его своей провинцией.

Он посмотрел на секретаря, торопливо записывавшего изречения великого короля, убедился, что тот перенёс на бумагу удачное предложение, и задумался, что бы ещё такого бессмертного изречь. И в этот момент клин тяжёлой кавалерии Тилиса и Мессантии, который беспрепятственно прошёл по трупам замёрзших ситгарцев, вдруг начал замедляться и разделяться надвое. Энмунд нахмурился, не понимая, в чём причина. Но спустя пару мгновений всё стало ясно. А леди Анаис подумала, что напрасно король Тилиса сказал слова «легко и быстро».