Союз Преданных

8

«Раз-два-три! Раз-два-три! Шаг-два-три! По-во-рот», — звучный голос Ладвига резонировал от стен и наполнял все пространство зала. Доминика высвободила свои руки из его крупных ладоней и отступила, тяжело дыша. Она была хороша в южных танцах, прекрасно знала всю бальную программу, помнила, какие наряды и разговоры соответствуют каждому танцу, а в каких случаях разговоры не нужны. Высокое искусство рассказать целую историю одним поворотом головы и движением глаз вбивали в нее долгими годами тренировок, и вот — она снова была вынуждена учиться. Хотя, по ее мнению, северные пляски — бесконечная череда хороводов, прыжков и хлопков — требовали разве что развитой выносливости, но никак не выразительности или чувственности. И все же Ладвиг сказал, что она должна показать себя князьям и княгиням с лучшей стороны, поэтому последнюю неделю они скакали по залу, как майские кузнечики. Доминика, скрипя зубами, терпела эту пытку, тренироваться приходилось и в зале, и на утоптанной скользкой снежной площадке, в снегопад и в темноте. Танцы и все, что связано с местными забавами, теперь по распоряжению Ладвига занимали все ее время. Утром Васса учила Доминику местным песням, сложенным по мотивам легенд, вечером — танцы, днем принцесса изучала историю княжеских домов, пополняла собственные записи.

Ладвиг то и дело оказывался рядом с ней, оставлял словно случайно оброненные прикосновения, поцелуи. Как вор в ночи пробирался в ее покои и также незаметно ускользал. Рано или поздно нужно было поставить вопрос об их отношениях ребром, но Доминика не торопилась. По мере приближения празднества, которое перенесли на две недели вперед, все время уходило на подготовку. Сил хватало лишь на то, чтобы просыпаться по утрам, а вечером доносить себя до постели. Иногда она встречалась в коридорах с Куно. Взгляд чародея потеплел, но на глубине глаз читалась обида и нежелание начинать очередной неприятный разговор. Сам юноша целыми днями пропадал то в лаборатории, то в городе, отчего бедная Васса чахла на глазах и отдавала всю себя подготовке к празднеству. Доминика не могла подобрать для нее верных слов поддержки, все, что касалось Куно с ее точки зрения помещалось в одну фразу: «Я знала, что так будет».

Доминика тряхнула головой, смахивая налипшие на вспотевший лоб волосы, взглянула на Ладвига. Он отошел к столику, где слуги очень вовремя оставили графин с водой и пару кубков, и наполнял их, не сводя с Доминики веселого взгляда.

— Не устала? У тебя только начало получаться.

— Откуда у тебя столько знаний о танцах? — слова давались трудно, приходилось втискивать их между тяжелыми вздохами. Ладвиг запрокинул голову назад и захохотал.

— Не ожидала? — вместо ответа Доминика лишь помотала головой. — А ты думаешь, только на юге людей голубых кровей учат ножками под музыку махать?

Доминика неопределенно пожала плечами и с благодарностью приняла стакан с водой из рук Ладвига. Сделала несколько глотков, запрокинула голову назад, заново вспоминая, как дышать. Она открыла глаза и неожиданно столкнулась с пылающим взглядом Ладвига, впившимся в ее шею. Доминика провела рукой по коже, там, где глаза князя, казалось, оставили ожог.

— Я уже хочу, чтобы это все закончилось, — сказала она, снова провела рукой по лбу. Она почувствовала, как дрожат пальцы.

— С празднествами всегда так: сперва устаешь до смерти и хочешь, чтобы все прекратилось, а потом тебе все мало и хочется, чтобы это веселье длилось вечность, — вздохнул Ладвиг. — Не переживай, сегодня финальная репетиция. Скоро приедут гости.

Доминика согласно кивнула и снова заняла позицию для танцев, позволяя мужчине обхватить ее одной рукой за талию и прижать к себе, а второй — держать ее ладонь и вести в такт музыке. В Ост-Гаэле такая близость, взгляд глаза в глаза, прикосновения кожи к коже, стала бы поводом для скандала или скорой женитьбы, осуждающих шепотков, сальных шуточек и быстрого ухода из высшего света. Но здесь все было иначе. Здесь быть рядом, говорить на равных, было так естественно, что Доминика не понимала, как могло быть иначе.

Она собрала волю в кулак и вложила все силы в последние три круга танца. Ладвиг вел ее уверенно, но легко, так что в конце концов ей и самой удалось расслабиться и даже получать удовольствие от всех этих бесконечных поворотов и подскоков. На губах заиграла улыбка, и Ладвиг подхватил ее веселость, из его горла то и дело вырывались порыкивающие смешки. Доминика все хотела спросить, в чем дело, но дыхания едва хватало. Наконец, они остановились. Со всем своим перфекционизмом Доминика могла уверенно сказать, что в этот раз получилось идеально.

— Ты их покоришь, — кивнул Ладвиг. Доминика благодарно кивнула. Слова Ладвига отозвались смущенной улыбкой на губах и трепетным румянцем. Даже сердце начало биться быстрее, хотя, возможно, это было лишь реакцией на быстрые движения.

— Я делаю все, что в моих силах, — скромно опустила голову принцесса, но Ладвиг удержал ее за подбородок и заставил смотреть прямо. В его глазах горела довольная гордость.

— Я попрошу тебя сегодня присутствовать на совете князей. Что скажешь? Отчасти, князья приезжают сюда ради тебя. Новость о южной принцессе уже разошлась достаточно далеко, и теперь им надо будет убедиться, что ты не представляешь угрозы и не пытаешься… скажем, захватить власть в Бернберге, чтобы подчинить север Ост-Гаэлю и передать своей родине ресурсы для дальнейшего ведения войн.

— И в мыслях не было, — на одном дыхании сказала Доминика. Ее взгляд застыл на высоко повисшем над горизонтом солнце. Вскоре должны были прибыть князья, дозорные уже сообщили о приближающемся караване. Доминика чувствовала, как начинает копиться волнение.

Видение начало дрожать и расходиться кругами, дальнейший их разговор превратился в бесконечный поток прерывистых звуков, пока совсем не утих, а перед глазами не разверзлась темень. Куно тряхнул головой и стянул с глаз повязку. В принципе, он увидел достаточно, хотя изображение все еще было нечетким, зато звуки — он слышал даже стук их сердец. Перед чародеем лежала развернутая книга, еще одна из коллекции Ланса. Юноша старательно учился, исследовал древнюю магию, Ланс внимательно следил за его прогрессом, помогал в трактовке текстов, но учеба все равно не шла так близко, как ему бы хотелось. А теперь, когда он увидел, что отношения Ладвига и Доминики стали достаточно близкими, в нем теплилась надежда, что вскоре Доминика забудет о своей просьбе найти способ разрушить чары.

***

Встречей гостей полностью занималась Васса. Она же общалась со слугами по всем вопросам размещения и, стоило сказать, ей это отлично удавалось и даже приносило удовольствие. Годы работы в доме торговцев, где она оказалась из-за долгов отца, не прошли даром (хоть и не обошлись без неприятных воспоминаний), теперь Васса могла угадывать желания других людей наперед, а слуги видели в ней свою и становились сговорчивее, даже пожилой камердинер с ней не спорил. Поэтому, когда колокол возвестил о прибытии гостей, девушке не составило труда выстроить прислугу у главного входа и торжественно встретить князей и княгинь.

Двор быстро наполнился гномоном голосов и фырканьем лошадей. Князья въезжали верхом, некоторые везли с собой прочные сани: в основном со звериными шкурами и бочками видами, обычными вещами, которые подразумеваются при подобных «визитах вежливости». В одних санях сидела молодая светловолосая женщина, укутанная в длинную шубу, так что сначала не было видно округлости новой жизни, что теплилась в ней. Рядом с санями ехал верхом темноволосый мужчина с ледяными глазами и аккуратной бородкой, холодный и напряженный — князь Фредерик. Он то и дело бросал пристальные взгляды на беременную жену, будто боялся, что ее вновь похитят, стоит им переступить порог Бернберга.

Васса кивком направила конюхов помогать слугам гостей, а следом за ними выпустила вперед служанок с подносами теплого вина. Напиток помог бы гостям расслабиться после дороги, а Вассе этот жест давал возможность лучше узнать их гостей. О князьях она слышала в основном со слов Ладвига и Эдвина, и лести в их рассказах было мало, да и вообще чего-то хорошего там почти не было. Но по реакции гостей сейчас Васса могла хотя бы примерно предположить, с какой стороны ждать беды.

Князь Фредерик помогал Элизабетте выбраться из саней, придерживая ее за локти и нетерпеливо указывая, куда поставить ногу. Княгиня пыталась переводить его напряженность в шутку, но у нее не очень получалось. Казалось, супруги не были довольны приездом. И все же, когда Элизабетта оказалась на твердой земле, Фредерик сам подозвал служанку и снял с подноса два стакана с клубившимися над ними облачками пара. Он отпил из обоих по маленькому глотку, а затем передал один стакан жене и, поддерживая Элизабетту за локти, повел ее к лестнице замка.

«Их княжество находится севернее Бернберга, но гор там почти нет, только холмы, леса и реки, поэтому в основном они занимаются ловлей, чтобы прокормить себя, и продают древесину. Фредерик знает, что через Бернберг можно продавать гораздо больше леса, это интереснее торговли с соседями, поэтому так или иначе, он выслушает Ладвига», — рассказывала Доминика несколько дней назад. Принцесса настояла, чтобы все причастные к балу прошли политический ликбез. Из него мало, что отложилось в голове у Вассы, она в основном баловалась и складывала под столом животных из бумаги, которых с помощью чар оживлял Куно.

Следующей на глаза Вассе попала Авериа Кимне. Старая княгиня прибыла верхом, как будто ни подступившая стужа, ни годы, не смогли сломить ее дух. Владелица самых плодородных долин в этом жестоком крае, она связывала все княжеские дома и буквально кормила их из своих рук. За свое долгое княжение Авериа успела нежить семерых детей и почти тридцать внуков, но до сих пор даже не заикалась о том, чтоб уйти на покой и передать свои дела кому-то из наследников. Она вырастила большинство ныне царствующих князей, и к ее советам прислушивались все, даже самые твердолобые правители. Когда к ней подошла служанка, Авериа спешилась и, тепло поблагодарив девушку, приняла из ее рук вино и принялась пить, довольно улыбаясь и посматривая по сторонам. Когда рядом с ней спешился высокий рыжеволосый мужчина, на ее лице проступила строгость, до того почти незаметная.

Ирвин Ортир как будто не заметил перемены ее настроения. А вот Васса заметила, как вокруг мужчины, слишком похожего на Эдвина, буквально сгущался воздух. Сейчас Васса с трудом бы признала, что Эд и Ирвин — близнецы. Эдвин был холоден и сдержан, вытащить из него улыбку могли только избранные, которых Эд сам решался подпустить достаточно близко. Эд больше молчал, чем говорил, а еще смотрел только в глаза. Ирвин не скупился на улыбки и смех, а когда к нему подошла девушка с вином, то он не отказал себе в удовольствии изучить ее грудь с нескольких ракурсов. Васса нервно втянула воздух. Она уже давно не испытывала к Эдвину каких-либо сильных чувств, кроме безграничной дружеской привязанности, но на контрасте с Ирвином ей даже почему-то захотелось расцеловать Эда, как в старые-добрые времена. «Просто за то, что у него на лице не написано, что он козлина», — прошипела про себя Васса, продолжая изучать гостей. Клану Ортир принадлежали самые восточные земли — прибрежные скалы под названием Гряда, на юге уже принадлежавшие Бернбергу, из-за чего была масса споров. Ортиры имели возможность торговать с югом по морским путям, используя острова и нейтральные воды, вот только погода на море стояла такая, что на торговлю решались бы самые отчаянные моряки.