Союз Преданных

9

Элизабетта не присутствовала на общем совещании. Глубоко беременная княгиня осталась в своих с мужем покоях. Перед началом совета Фредерик аккуратно коснулся руки Вассы.

«Вы могли бы распорядиться, чтобы моей жене принесли поесть в покои. Она хотела отдохнуть с дороги, но сейчас наверняка уже проснулась», — попросил он. Васса кивнула и, подмываемая любопытством, решила самостоятельно оказать князю эту услугу.

За пределами зала совещания даже дышалось легче. Васса ускорила шаг и шаровой молнией прокатилась через кухню, закидывая в корзинку лепешки, сыр, немного мяса и сладкие булочки. Она видела достаточно женщин на сносях, чтобы знать, что в вопросах еды для них действовал принцип «всего и побольше».

Просиявшее лицо Элизабетты, распахнувшей дверь покоев по первому стуку, заставило Вассу в очередной раз убедиться в правдивости этого принципа.

— Княгиня, — девушка поклонилась, на вытянутых руках выставляя свое подношение. — Ваш муж попросил принести вам что-нибудь из еды. Совещание немного затягивается, так что ужин будет еще нескоро.

— Спасибо, — улыбнулась Элизабетта. Васса знала о ней из историй Ладвига и Эдвина — похищенная невеста, жертва непримиримой мужской гордыни, заложница слепой княжеской любви — Элизабетта представлялась ей хрупкой заплаканной девушкой в изорванном свадебном платье. Но сейчас перед ней стояла смешливая молодая женщина, веселящаяся от своей неуклюжести и разве что немного уставшая.

— Если я могу сделать еще что-то…

— Ты можешь составить мне компанию, — Элизабетта жестом пригласила девушку пройти в покои. — Я так давно не бывала здесь, и мне очень хочется поговорить с кем-то.

Васса с готовностью кивнула. На маленьком столике она расставила тарелки с едой, выложила приборы и придвинула поближе к Элизабетте свежие сдобные булочки с вареньем. Молодая княгиня радостно вскрикнула и принялась за сладкое, свободной рукой поглаживая живот.

— А вы оба сладкоежки? — улыбнулась Васса. Элизабетта блаженно закатила глаза.

— Княгиня-мать запрещает мне есть сладкое, пока ребенок не родится. Боится, что из-за большого количества ягод и меда, у меня получится девочка, а княжеству нужны сыновья, — объяснила она. — Хотя их у меня и так двое, куда больше?

— Непростая задача, — покачала головой Васса. — А князь..?

— Князь только недавно признал в старшем сыне своего ребенка, — поджала губы молодая княгиня. Васса с сожалением вздохнула.

— Это из-за той истории с похищением? — проговорила она, с трудом сдерживая любопытство. — Когда Ладвиг держал вас…

— Ладвиг меня нигде не держал, — оборвала ее Элизабетта. — Это был его… свадебный подарок. Мы не надеялись, что у нас будет много времени, и все же, когда он предложил сбежать, я его не остановила. Мне и самой хотелось, чтобы у нас все получилось. Мы провели славные дни вместе.

— То есть он вас не… склонял к… ну…

— Скорее было наоборот, — усмехнулась Элизабетта, откусывая новую булочку. — Я знаю, что о таком не принято распространяться, но какие секреты могут быть в этих стенах? А Ладвиг заслужил того, чтобы о нем говорили правду. Особенно теперь, когда рядом с ним такая… принцесса, — в ее словах чувствовалась горечь.

— Вы с ним любили друг друга?

— Насколько это было возможно, да. Но с Севера не убежать, ты же знаешь? — грустно улыбнулась княгиня. — Поэтому вскоре Фредерик и Ирвин со своими дружинами нашли нас. И я… уговорила Ладвига сдаться. Я не знала, что Фредерик засунет его в темницу, равно как не знала, что наш с Фредом брак окажется не таким уж и плохим, если не считать его матушку. Но я рада, что Ладвиг смог жить дальше и выполнять свой долг. В конце концов, ради этого я и спасала его жизнь.

Она продолжила говорить о том, каким Ладвиг был безбашенным, смелым, отчаянным, как он рвался в бой с Фредериком и Ирвином, и как она сама отговаривала его от кровопролития. Затем она быстро перескочила на рассказы о детях и супружеских обязанностях, начала делиться советами, как будто из паршивых книжек о женской мудрости в духе: «Стерпится-слюбится» и «если любишь — отпусти», а Васса смотрела на нее и пыталась представить, что было бы, если бы Элизабетта и Доминика оказались в одной комнате.

Вдруг княгиня посмотрела на Вассу полными надежды глазами и спросила:

— Ты могла бы устроить нам с ним встречу?

***

Доминика вернулась в свои покои, словно одурманенная. Она не обращала внимания, шел ли кто-то за ней, просто брела по ставшим уже привычными коридорам, то и дело касаясь камня стен рукой. Только в своих покоях она огляделась и увидела, что все это время за ней следовал Куно, как молчаливая тень. Когда дверь за ним закрылась, он не дал Доминике сказать и слова, тут же порывисто обнял и запрыгал на месте, звонко вереща.

— Ты представляешь! Пресвятые духи, я не могу поверить, что это случится! Князь даст тебе править, создаст убежище для чародеев! Ты станешь нашей королевой! Он точно тебя хочет, раз уж так расщедрился, Дом! Климат тут, конечно, ни к черту, но какая разница, если у нас всех будет настоящий дом, в котором мы будем под защитой! Дом, я тебя обожаю, ты самая мудрая, самая дальновидная, самая… — он не сдержался и принялся целовать ее в щеки, довольный, как ребенок. Доминика попыталась отвернуться, уперлась ему в плечи и, наконец, вывернулась из его объятий.

— Тебя, что, это правда радует? — спросила она. В ее глазах плескался гнев. Куно удивленно отступил назад.

— А тебя нет? — спросил он. Его губы задрожали. Все восхищение Доминикой испарилось в одно мгновение, на его месте осталось только непонимание и болезненное разочарование. — Разве не этого ты хотела? Править справедливо и достойно. А тут еще не надо никого подставлять и…

— План был другой, — проговорила она, с трудом подбирая слова. Ее душили чувства, в первую очередь беспомощность, с которой она боролась всю сознательную жизнь, и только принцессе казалось, что одерживает победу, она вновь оказывалась на лопатках. Теперь к беспомощности примешивалась ярость. Хотелось бросать вещи об пол и стены, рвать бумаги и платья, но вместо этого Доминика замерла, до скрежета стиснула зубы, контролируя каждое движение, каждый вздох.

— Все должно было получиться иначе, — повторила она наконец. — У меня почти… мне почти удалось!

Она рухнула в кресло и вцепилась в собственные волосы, потянула, кожу пронзила отвлекающая боль. Куно тут же бросился к ней, схватил за запястья, вынуждая разжать пальцы.

— Дом, посмотри на меня. Послушай. У тебя просто шок. Ты не понимаешь. Ты… мы все… только что получили самый крупный подарок в своей жизни. Наконец все наладится, — прошептал он, чуть ли не прижимаясь своим лицом к ее щеке. Он был так близко, что Доминика могла чувствовать его успокаивающее тепло Куно начал слегка покачиваться вперед-назад. — Ты просто не привыкла получать подарки, милая. Ты привыкла бороться. Ты несколько месяцев дергала на себя дверь, думая, что она заперта, а на самом деле ее просто нужно было толкнуть. Но подожди немного, и ты увидишь… нет смысла злиться на Ладвига за то, что он не дал себя обмануть. Напротив, он…

— Заткнись, пожалуйста, — выдавила она наконец, пытаясь отвернуться, чтоб скрыть раскрасневшиеся глаза и нос. Куно нехотя отпустил ее руки и отстранился.

— Все будет хорошо, — повторил чародей. Доминика криво усмехнулась и повернулась к окну, пытаясь выровнять дыхание. Куно долго смотрел на нее, пытаясь понять, что происходит в ее голове. Его взгляд случайно скользнул дальше, на медальон, чуть мерцавший на туалетном столике.

— Ты не носишь его?

Принцесса повернулась, быстро поняла, о чем он говорит.

— Думала, ты обиделся. Не хотела тебя беспокоить.

— Дом… — простонал он. — Я могу сколько угодно на тебя обижаться, но я всегда приду на помощь, когда буду нужен.

Еще одна кривая усмешка вместо ответа. Девушка сцепила руки до побелевших костяшек и снова уставилась в окно.

— Мне нужно немного времени, чтобы привести мысли в порядок. И себя.

— Позови, если нужна будет помощь, — попросил он.

— Конечно.

Она бросила короткий взгляд ему вслед. Не тратя дыхания на лишние слова, Куно кивнул и покинул комнату, а Доминика вся сжалась, легла грудью на колени и принялась с силой выдавливать из себя застрявшие в горле рыдания. Злость, обида, гнев ощущались на языке привкусом крови и желчи. На секунду у нее даже закружилась голова, показалось, что вот-вот стошнит, но через пару вдохов это прошло. Осталась только усталость от невидимой борьбы, которую она вела все это время, которую готова была вести. Ей сделали подарок, да, но лишили боя, который стал ее сутью.

Принцесса наспех приняла холодную ванну, умылась, приводя мысли в порядок, и теперь принялась за внешний вид. Она аккуратно наносила румяна и помаду, оттеняла, подкрашивала — пока из зеркала на нее не смотрела идеальная по меркам южного двора девушка. Кожа ровная, как будто сияющая жемчужным блеском, нежные губы, глаза с загадочным блеском. Хотя фаворитки успели научить ее носить в рукаве фляжку с ромом, чтобы вовремя добавлять образу загадочности и игривости.

Она усмехнулась, вспоминая балы в Ост-Гаэле. Фавориток и приближенных благородных девиц запускали в специальную гримерную, где целая армия швей и модисток помогала им собраться. Младшие девочки сперва помогали благородным дамам наносить макияж и затягивать корсеты, а уже через несколько лет и сами пудрились под их придирчивыми взглядами. У них была только одна задача — выглядеть пристойно, улыбаться и делать все, чтобы мужчины рядом с ними чувствовали себя королями мира. Такие указания получали большинство девушек: многие из них в результате удачно выходили замуж, еще больше — совершали ошибки и потом искали, куда пристроить детей, если благородные мужи не собирались заключать брак. Калисса же учила Доминику поражать, восхищать и ни в чем не уступать мужчинам. Это была тяжелая ноша, но будущая принцесса справлялась с ней. Оказалось, что если говорить с мужчинами на их языке, то спесь с них мгновенно сбивается, и никто уже не назовет тебя «хорошенькой», «бутончиком» и не положит как бы ненароком руку на колено. Правда, десертами за такое поведение не угощали и на танцы не приглашали.

«Ты же не думаешь, что бал — это только танцы и демонстрация платьев? — требовательно спрашивала Калисса. — Это может быть так для пустоголовых девок, которым большее и не светит. Но ты должна понимать, что любой праздник — это лишь фасад для настоящих игр. Пока герцог мацает за грудь молоденькую дебютантку, герцогиня передает послу секретные данные, а генерал в корсете официантки отправляет лорду тайное поручение.»

Доминика смотрела на свое отражение, будто ища что-то потерянное, отнятое у нее раньше времени. Ей бы тоже хотелось веселиться на танцах, подобно пустоголовой девке, мечтающей лишь об удачном замужестве. Получать цветы, комплименты и восторженные взгляды, а не бороться за свое место в мужском мире — по крайней мере, не все время. Но годы расставляли все на свои места, через несколько лет вчерашние дебютантки закрашивали оставленные мужьями синяки или делали вид, что не узнают в хорошеньких горничных любовниц.