Печать Аваима. Забытый во Мраке

Вынырнув, Тамаш отдышался и снова ушел под воду. С трудом разорвав густые корневища, он уцепился за тяжелое металлическое кольцо и попытался дернуть, но кольцо осталось неподвижным. Тамаш снова отдышался и, нырнув, с удвоенной силой принялся тянуть кольцо, упираясь ногами в дно: ничего не происходило, кольцо словно приросло. Тамаш вынырнул, с трудом восстанавливая дыхание. От напряжения перед глазами плясали черные точки и слегка покачивало. Едва он развернулся к берегу, чтобы немного передохнуть, как неожиданно нога соскользнула, и он неловко шлепнулся, уйдя под воду с головой, и в добавок угодив ступней в пресловутое кольцо. Он неуклюже задергался, пытаясь оттолкнуться от мягкого дна и всплыть на поверхность, но длинные, гибкие стебли обвились вокруг тела, не давая размахнуться, а нога окончательно застряла, мешая развернуться вертикально. Тамаш судорожно стал отдирать жесткие побеги, пытаясь добраться до застрявшей пятки, и все больше запутываясь. В легких начало тревожно жечь, и постепенно разрасталась паника. Тамаш в животном отчаянии что есть сил дернул ногу, и та вдруг поддалась, едва заметно скользнув в сторону вместе с кольцом. Под зажмуренными веками вовсю заплясали яркие пятна, нестерпимо хотелось открыть рот и глотнуть воздуха. Тамаш в последней вялой попытке забарахтался в грязной черной воде в паре ладоней от поверхности, но пятка крепко сидела в кольце, не пуская его выше. Желание вдохнуть нестерпимым набатом билось в горящих легких, вытеснив все остальные мысли. Невольно Тамаш открыл рот и в тот же момент зашелся удушающим кашлем, заглатывая все больше воды. Горло свело судорогой, грудь разрывало и жгло одновременно, а сознание начало накрывать странным, отрешенным спокойствием.

Вдруг неизвестная сила дернула его и поволокла сквозь копошащийся мрак скользких растительных стеблей…

…лицо выныривает надо поверхностью, но сил на вдох уже нет… безразличие… чьи-то руки, судорожно дергают ногу… провал… что-то твердое больно упирается в живот, а спину сотрясают настойчивые удары… оцепенение… вдруг горло снова обжигает спазм и из легких рвется поток грязной жижи… удары все сыпятся, и рот снова сводит судорогой, изрыгая потоки воды.

Тамаш закашлялся и умоляюще застонал, пытаясь увернуться от узких, назойливых ладоней, терзающих его спину. Удары прекратились. Отплевавшись, он понял, что лежит животом на чьем-то колене. С трудом уперевшись руками, он скатился на землю и с удивлением узнал в расплывающейся фигуре Эстер, мокрую и перемазанную илом. Девушка тяжело дышала и с напряженным испугом всматривалась в такое же грязное лицо Тамаша.

— Спасибо… — с трудом выдохнул лекарь, и Эстер облегченно всхлипнула.

Еще откашлявшись и приведя дыхание в порядок, он хрипло сказал:

— Я нашел вход. Нам нужно спешить.

— Но, Тамаш, — испуганно ахнула девушка, — ты… вы, в смысле, едва не утонули!

— Давай уже на «ты», хватит. У нас мало времени, где твои вещи?

— Здесь, на берегу, — Эстер кивнула в сторону.

— Хорошо. Могу я попросить принести мои? Голова все еще кружится.

Эстер молча сбегала за оставленными вещами, пока Тамаш разглядывал рваный, черный провал на затянутой широкими листьями водной глади. Круглые зеленые пластины, покачиваясь, словно сами по себе тихонько стягивались к центру проплешины, скрывая место недавней драмы. Дождь усиливался.

— Сложи в оба плаща, — не оборачиваясь, попросил Тамаш, — и затяни ремешком от своей лютни. Надолго не хватит, но все-таки лучше, чем ничего.

Эстер удивленно на него уставилась.

— Я пойду, открою люк, — не глядя на девушку продолжил Тамаш, — а потом мы проберемся в туннель, или что там еще.

— А вдруг это обман, и там ничего нет?

— Ну, насчет входа же он не соврал, — пожал плечами Тамаш, — зачем выдумывать остальное?

Эстер не нашлась, что возразить. Она молча сложила сапоги и обмотала лютню сменной одеждой, отстегнув предварительно длинный кожаный ремень. Тамаш с сомнением помял свою сумку, затем быстрым движением, словно опасаясь передумать, перекинул лямку через плечо и протянул Эстер. Девушка также молча положила сумку к остальным вещам и плотно обмотала сначала одним плащом, и затем вторым, стянула ремнем и прикинула вес на руке. Получилось нетяжело, но объемно.

Тамаш в это время снова зашел в воду и нащупал узкую щель с твердыми краями. Уперевшись ступнями в край прохода, он набрал побольше воздуха и опустился на дно. Кольцо располагалось примерно в локте от края прохода, и Тамаш удобно упер руки в тяжелый металл и принялся толкать люк вдоль берега. Вода неспешно устремилась внутрь. Когда люк был полностью открыт, он вышел на берег и вопросительно посмотрел на Эстер.

— Ты со мной?

Дождь крупными каплями размазывал черную грязь по лицу девушки, но даже под грязью было видно, что она очень бледна.

— Да, — решительно нахмурив брови, ответила Эстер.

— Я рад, — улыбнулся Тамаш.

Он прихватил тюк с вещами и направился к воде, попутно побросав вытащенные на берег листья обратно в озеро. Эстер, скованная, но полная решимости, последовала за ним.

У края люка Тамаш остановился, прислушиваясь к течению: вода ровным, но слабым потоком уходила внутрь.

— Нам придется нырнуть вдвоем, — он внимательно посмотрел на Эстер.

Девушка, умытая усиливающимся дождем, стояла белая, как полотно.

— Ты справишься, — уверено сказал Тамаш, и Эстер, сжав губы, кивнула.

Перехватив тюк за ремень, он ощупал ногой края люка, прикидывая размер, и затем снова обернулся к Эстер:

— Ныряем вместе, затем ты пойдешь вперед и поможешь подтянуть вещи. Когда окажемся внутри, я закрою люк, и будем надеяться, что этот тоннель не очень длинный. Готова? На счет «три». Раз… Два… Три! Они набрали побольше воздуха и устремились в небольшой проем. Внутри Тамаш, уцепившись босыми ногами за вбитые у входа скобы, закрыл люк и, удобнее перехватив плавучий куль, оттолкнулся, увлекаемый неспешным течением. Очень скоро тоннель круто завернул, и почти сразу тюк вынырнул к поверхности и потянул за течением. Держась за импровизированный поплавок, Тамаш нащупал руки Эстер и выдернул девушку из воды, заставив обхватить себя за шею. Эстер, слепо шаря в темноте и судорожно отплевываясь, уцепилась одной рукой за воротник, а другой, стараясь помочь, неловко загребла по воде.

Так они двигались в полной темноте, не встречая препятствий или изменений течения. Сильно пахло мокрой землей, журчания воды почти не было слышно, а редкие всплески совсем не давали эха и словно всасывались в темноту, не успев отзвенеть. Тамаш сделал вывод, что потолок тоннеля, скорее всего, низкий и неровный, и переместил тюк перед собой, чтобы защититься от возможных выступов. Через некоторое время глаза начали различать неясные силуэты, а глухая темнота, обступившая их в самом начале, местами как будто редела, и из чернильного мрака проступали низкие земляные своды, перевитые уходящими в воду корнями. С каждым новым световым пятном потолок оказывался все выше, а течение начало понемногу замедляться.

Вскоре в чередовании светлых и темных пятен стала заметна система: на каждые три-четыре вздоха в темноте приходилось одно короткое тускло-серое световое пятно. Подземная река разлилась шире, и Тамаш, переложив Эстер на тюк с вещами и шепотом велев ей придерживать его за пояс, поплыл вперед, увлекая их за собой.

Эхо теперь разносилось далеко вперед, а свет из отдушин, оказавшихся уже довольно высоко, выхватывал внушительные участки русла. Тамаш больше не боялся наткнуться на неожиданное препятствие и все больше набирал скорость, торопясь как можно скорее выбраться на поверхность. Вдруг потолок резко пошел вниз, а стены подступили на расстояние в пару ярдов, сдавив спокойное течение в стремительный поток. Вода, так мягко увлекавшая их до этого, вдруг стиснула двоих людей в плотной струе и понесла вперед, швыряя на легком поплавке.

Тамаш извернулся и изо всех сил вцепился в вещи, крепче прижав руки Эстер. Их болтало и разворачивало, а течение все набирало скорость, не давая сообразить, где верх, а где низ, и только поплавок из вещей помогал не захлебнуться, каждый раз выдергивая на поверхность только лишь для того, чтобы успеть глотнуть воздуха, пока очередной водоворот снова не кувырнул их вверх ногами. Отдушины пропали, и река грохотала в каменных стенах, заглушая эхом кашель и шумные, порывистые вдохи двоих беглецов. Вдруг стремнина сильно вильнула, и поплавок вскользь задел стену, припечатав Тамаша плечом об острый камень. Лекарь коротко вскрикнул, но поток снова извернулся, и Тамаша накрыло волной, утянув вместе с плавучим кулем глубоко под воду и набив рот водой. Пустые легкие обожгло кашлем, вокруг все невыносимо закружилось, и мучительно захотелось вздохнуть, но Тамаш только сильнее сжал руки, намертво вцепившись в кожаный плащ и придавив худые запястья Эстер.

Все смешалось. Их закружило с бешеной силой. Вдруг поплавок вытолкнуло на поверхность, и все внезапно успокоилось. Оказавшись над водой, Тамаш судорожно закашлялся, а когда смог отдышаться, вытянул из воды бесчувственную Эстер и взвалил на куль с вещами. Девушка не дышала. Тамаш торопливо огляделся: они оказались в просторном каменном гроте, и течением их быстро влекло к низкому проему, занавешенному гибкими древесными лианами, спускавшимися до самой воды. Возле одного из каменных сводов он разглядел темную против света фигуру. Человек помахал рукой, жестами зовя к себе, и Тамаш поспешил в ту сторону, направляя себя одной рукой и придерживая второй девушку.

Когда они оказались у широкого покатого камня, фигура неожиданно раздвоилась и в четыре руки Эстер быстро вытащили из воды. Также быстро чьи-то крепкие руки ухватили за шиворот Тамаша и втянули его на камень. Не теряя времени, лекарь перевернул Эстер на бок и сильно вдавил пальцы под корень языка, вызывая рвоту, затем уложил животом на колено и коротко ткнул раскрытой ладонью между лопаток. Девушка обильно вырвала и затихла, тогда Тамаш перевернул ее на спину и принялся вдувать воздух через рот, чередуя с ритмичными толчками грудной клетки и прислушиваясь через равные промежутки к сердцебиению. Вдруг девушка снова вырвала и надрывно закашлялась. Тамаш быстро перевернул ее на бок, помогая похлопываниями освободить легкие.

Эстер мелко дрожала и продолжала кашлять. Кто-то протянул плащ, лекарь быстро раздел девушку и завернул в сухое тепло, растирая через материю сведенные судорогой плечи. Вскоре она перестала дрожать и, свернувшись клубочком, глухо расплакалась. Тамаш облегченно выдохнул и впервые огляделся: на них обеспокоенно смотрели Ягори и Вигмар.

— Надо спешить, — Вигмар сухо протянул Тамашу тюк с вещами и отошел, повернувшись спиной.

Тамаш поспешно отвязал ремешок, которым Эстер стянула плащи, отметив про себя, что, хотя кожа верхнего из плащей промокла, внутри он остался сухим, кроме отдельных протечек через складки. Второй плащ тоже местами подмок, но все, что было внутри осталось невредимым. Лекарь вынул сухую одежду и сапоги и отнес Эстер, сам же отошел в сторону и тоже отвернулся. Когда Эстер, полностью одетая, подошла ко входу и устроилась прилаживать к лютне ремешок, Тамаш поспешно переоделся и уложил мокрые вещи в два кулька, которые обернул плащами, связав между собой.