Повелитель теней. Том 2

— Разве ты не слышал, что написано на клинке кинжала настоящего воина? Он не должен бояться зла, даже проходя по долине смертной тени! А ты боишься урока фехтования! Бери меч и вставай против меня.

— Каждый когда-то начинал, — ободрил его Хок. — И я, и барон де Сегюр, и каждый из этих злых насмешников. Только учась можно чего-то достичь.

— Я постараюсь, — вздохнул Шарль и поплёлся за мечом.

— Он научится, — громко произнёс Марк, глядя ему вслед. — Его отец был настоящим героем и дрался, как лев. Мальчишка пошёл в него лицом и статью, а опыт придёт со временем.

Хок понимающе улыбнулся, заметив, как расправились плечи юноши, и он уверенно взялся за рукоятку меча.

На следующее утро вернулся Айолин. Всё ещё пребывая под впечатлением от прощания с Иоландой, он был тих и задумчив, но у него было слишком много дел, чтоб предаваться меланхолии. Вскоре он снова занялся подготовкой к выступлению в поход, руководя сборами и экипировкой своего отряда.

У Хока и Марка дел не было. Конечно, Марк понимал, что Рене ждёт от него отчёта о поисках шпионов, но справедливо полагал, что скоро тут никому не будет до этого дела. Шпионы уже давно отправили в луар сообщения о скором выступлении армии Сен-Марко и теперь занимались рутинными делами, никак не связанными со своей секретной деятельностью. В этой суете вряд ли удалось бы поймать за руку кого-то, связанного с врагом, к тому же совсем скоро война перейдёт из тайной фазы в явную, и тогда легче будет понять, кто друг, а кто враг. В глубине души Марк понимал, что подобные рассуждения не освобождают его от обязанностей службы, потому он отправился во дворец, потолкался среди придворных и зашёл к принцу Жоану, который в окружении своих молодых друзей томился в ожидании необыкновенных подвигов. Потом Марк навестил Монтре, восхитился его новыми латами, достойными того, чтобы вывесить на стену города для устрашения ворон, пошептался с Жувером, подливая масла в полыхающий костёр его ревности, усугубляемой тем, что виконт вознамерился взять с собой в поход и юного Альфонса. И, наконец, он всё-таки поднялся в Серую Башню, где снова воцарился граф Раймунд. Тот с ледяным лицом выслушал пространные рассуждения его пустого доклада, а потом произнёс:

— Я понимаю, барон, что перед выступлением армии вам хочется провести некоторое время в компании друзей и праздных развлечениях, потому не буду делать каких-либо выводов из вашего никчёмного донесения. Однако я надеюсь, что после того, как армия выйдет за стены города, вы осознаете в полной мере, что пришло время действовать, и проявите должное рвение. Вы поступаете в распоряжение барона де Грамона, который будет при короле выполнять прежние функции. Ему понадобится ваша помощь.

— Я благодарен за проявленную вами снисходительность, ваше сиятельство, — Марк покаянно склонил голову. — И уверяю, вам больше не придётся её проявлять.

— Я и не собирался делать это впредь. Ступайте ккоролевскому казначею и получите у него тысячу золотых марок на расходы, связанные с вашей миссией, и триста — на личные нужды. Не забудьте по возвращении представить ему полный отчёт о том, как вы их потратили. И присмотрите там за Рене, — уже более мягким тоном добавил он. — Вы знаете, он не солдат, при светлой голове у него неуклюжий меч.

— Я буду его мечом, — пообещал барон.

— Ступайте, Марк, — вздохнул граф. — И возвращайтесь живым и с победой.

— Мы все вернёмся победителями, — улыбнулся он и, выйдя из кабинета, легко сбежал по крутой лестнице башни.

Королевский казначей выдавал де Сегюру причитающиеся суммы с таким видом, как будто это обрекало на голодную смерть всю его семью. Он тщательно отсчитал каждую монету, потом долго писал что-то в своих толстых книгах, потребовал собственноручно написать расписки в получении и под конец долго и нудно объяснял, как следует вести отчёт о расходах и в какой срок после возвращения с войны его следует представить в казначейство. Марк с серьёзным видом выслушал его и, подхватив увесистые мешочки с золотом, вышел из полуподвального помещения, где вдоль стен стояли набитые королевским золотом сундуки, а за столами сидели подслеповатые от вечного полумрака клерки, писавшие что-то в таких же толстых книгах.

Проходя по залам дворца, Марк с интересом рассматривал попадавшихся ему на пути дам, раздумывая о том, что перед войной неплохо было бы устроить себе хоть одно свидание с не слишком требовательной симпатичной девицей. Бедняжка Адалина вовсе не была забыта, и в его душе ещё болела эта рана, но жизнь продолжалась, и естество требовало своего. Дамы смотрели на него с интересом, благосклонностью и даже призывно, но он лишь с сожалением улыбался им в ответ и проходил мимо, помня, что дворец — это змеиное гнездо, где он может оказаться жертвой интриг и шантажа, связавшись с дамой, которая подослана кем-то из противоборствующих группировок.

Выйдя из дворца, он прошёл по заполненной народом улице. Начался последний светлый день, который король предназначил для подготовки к походу, и это создавало в городе лихорадочное напряжение. Отовсюду слышались крики, ругань, военные в латах и кольчугах протискивались сквозь толпу, двери лавок были распахнуты, и возле них не стояли, зазывая покупателей, подмастерья и приказчики, поскольку все они были заняты обслуживанием клиентов в узких пространствах между прилавками и полками с товаром. Иногда в этой толчее, как корабль по волнам, проплывал над головами прохожих всхрапывающий от возбуждения конь, покрытый защитной бронёй или украшенный попоной в геральдических цветах. Ему как-то удавалось не наступить тяжёлым копытом на чьи-нибудь ноги, и всё же такое скопление народа нервировало животных, и всадникам приходилось крепко держать поводья, чтоб успокоить их.

Миновав проулок, где стояли караульные отряда Делвин-Элидира, Марк прошёл через маленькую площадь, где уже пахло потом и навозом, и поднялся по лестнице в дом. Первый же попавшийся ему на глаза слуга сообщил, что он может найти хозяина на галерее, окружающей внутренний двор дома. Пройдя туда, он действительно увидел Айолина. Тот сидел на широких каменных перилах балюстрады и смотрел вниз, где невозмутимый Гвилим давал Шарлю очередной урок фехтования. Остановившись рядом с другом, Марк какое-то время наблюдалза своим оруженосцем и, наконец, одобрительно кивнул:

— Мальчик делает успехи.

— Ему повезло с учителями, — заметил Айолин. — Но он и сам не без способностей. Если он переживёт эту кампанию, то, не исключено, что вернётся из неё рыцарем.

— Это вряд ли, — скептически заметил Марк. — Ему придётся хорошо потрудиться или свершить невероятный подвиг, чтоб убедить меня в том, что он достоин золотых шпор.

— Сколько было тебе, когда ты получил их?

— Не сравнивай, я был исключительно хорош в бою, и в его возрасте уже орудовал мечом и кинжалом так, что не всякий опытный воин мог со мной совладать.

— Это потому, что ты всегда пренебрегал правилами.

— Ты им следовал, и потому в главном зале дворца на потолке твой портрет, а не мой, — пожал плечами Марк.

— Это дело прошлое, — Айолин перевёл на него взгляд задумчивых зелёных глаз. — Сейчас важнее настоящее и будущее. Сегодня я был на аудиенции, которую выпросил у короля посланник альдора барон Фроман. Он очень обеспокоен тем, что мы собираемся выступать за месяц до окончания перемирия. Если учитывать недавнее покушение на Беренгара, это выглядит опасным.

— Ричард объяснил ему, что мы идём не на луар?

— Он заверил в том, что условия перемирия будут соблюдены в полном объёме, но не раскрыл цели выступления. Он вёл себя вызывающе, и резко пресёк все вопросы о том, куда идёт с полным войском. При этом он прямо заявил, что у барона Фромана есть месяц на сборы, то есть дал понять, что сразу по окончании перемирия война начнётся.

— Это итак было ясно. Хуже то, что сейчас насторожатся все, особенно свободные города. Они начнут стягивать к себе наёмников, потому что их собственные армии разбрелись по сторонам конфликта, и они остались беззащитными. Ричарду следовало придумать какую-нибудь незначительную цель или сказать прямо, куда мы идём. Тогда приграничные бароны и свободные города пребывали бы в спокойствии.

— Какую цель он может выбрать? Сейчас перед войной и после создания лиги свободных городов на востоке начинают формироваться военные союзы. Наш поход только ускорит их создание. А заявить открыто, что мы собираемся напасть на Грозовую гору, это значит, спровоцировать луар на нарушение перемирия и раннее выступление. Они считают себя защитниками Алмазного Сердца.

— Они не станут выступать, — возразил Марк. — Они ещё не готовы, потому смирятся с этим. А в качестве временной цели можно было назвать хотя бы тёмных эльфов. Говорят, они уже поднакопили богатств и становятся значительной силой на востоке.

— И напороться на их упредительные действия в виде магических атак, убийств командиров и покушения на короля?

— Меня бы это устроило, — заметил Марк.

— Это не устроит Ричарда. Он не стал напрягаться, выдумывая ложную цель, сочтя, что его слова альдору должно быть достаточно. А нам нужно подготовиться к тому, что едва мы покинем земли Сен-Марко, все вокруг ощетинятся против нас копьями и мечами. Трудно будет добыть провиант и фураж.

— Запасов на несколько дней пути нам хватит, а там что-нибудь придумаем, — беспечно пожал плечами Марк.

— Будем надеяться, — проворчал Айолин.

— Что с нашим делом?

— В твоей комнате тебя ждёт письмо от графа Блуа. Он приглашает тебя сегодня вечером на приватный ужин. Наверняка хочет заручиться поддержкой против Монтре.

— Бросаешь мне мяч? — усмехнулся Марк.

— Я сказал, что Блуа мне не интересен. Я сейчас занят установлением контактов с влиятельными баронами, к счастью, они тоже ищут моего расположения. Но это всё сложно. Зачастую они враждуют между собой и считают, что я должен принять их сторону, а мне нужно договориться со всеми, никому ничего не обещая. Потому, друг мой, возьми пока ту часть наших общих дел на себя. Если я что-то узнаю или смогу сделать, то тут же тебе сообщу.

— Я понял, — кивнул Марк.

Он отправился к себе в комнату и только успел снять перевязь с мечом и нагрудник, в дверь постучали, и слуга Жиль сообщил, что к барону де Сегюру явился кавалер Жувер. Марк просил отвести гостя в одну из комнат на втором этаже и подать туда вино. Он ещё какое-то время постоял у окна, глядя на суету на площади перед домом, а потом пошёл туда, где его ждал Жан.

Жувер тоже был в доспехах, поверх камзола из коричневого сукна на нём была надета тонкая прочная кольчуга с рукавами, уходящими под фигурные наручи. Рука, украшенная перстнями, привычно покоилась на эфесе тяжёлого меча, однако, увидев Марка, он радостно улыбнулся и направился к нему с распростёртыми объятиями. Правда, обнимать он его не стал, а только положил руки на плечи.

— Война всё ближе! — воскликнул он. — Признайся, тебе тоже не терпится ринуться в бой и крошить алкорцев, тем более после того, как они с тобой обошлись!

— Возможно, — уклончиво кивнул Марк и жестом указал Жану на кресла, стоявшие возле столика, на котором переливался хрусталём кувшин, наполненный рубиновым вином.