Повелитель теней. Том 2

— Я ненадолго, друг мой, — сообщил Жан, но, тем не менее, сел и наполнил стоявший рядом кубок. — Я должен передать тебе приглашение Монтре на ужин. Он хочет обсудить с тобой условия вашей дружбы.

— Сегодня я приглашён к Блуа, — ответил Марк, присаживаясь напротив, и жестом показал, что ему наливать не надо.

Жан подозрительно прищурился.

— С чего бы это тебе водить дружбу с этой серной крысой?

— А почему бы нет? Его деньги не отличаются от тех, что водятся у Монтре. Он приближен ко двору и также ищет моей поддержки.

Жувер какое-то время смотрел на него, а потом расхохотался.

— Похоже, торг начался, не так ли, Марк? Тот, кто сможет предложить лучшие условия, и будет владеть твоим расположением. При этом все тонкости контрактов ты оставишь при себе, Что ж, это разумно. Я знаю, что Блуа прижимист, а Монтре щедр, так что предупрежу его, чтоб он не скупился.

— Он действительно так заинтересован в моей дружбе? — уточнил Марк.

— Ты же едва ли не правая рука де Грамона, к тому же о твоих головорезах, приехавших из луара, ходят странные слухи. В тайных делах, которые часто приходится вести, чтоб удержаться при дворе, ты — незаменимый союзник. Никого не вводят в заблуждение твои временные стеснённые обстоятельства, напротив, многие сочтут за благо оказать тебе содействие в том, чтоб их преодолеть. Хочешь или нет, но все знают, что ты связан с Делвин-Элидиром и его компанией баронов Армана, а они сейчас в фаворе, поскольку именно в них король видит ударную силу своей армии. А через де Грамона ты связан с партией Вайолета, противостоящей Монтре. Некоторые сведения из враждебного лагеря могли бы быть нам весьма полезны. Как, впрочем, и о намерениях Блуа, который только выглядит как побитое молью чучело совы. При этом ты вхож и в круг формирующейся свиты наследного принца.

— Подумать только, как сильно я преуспел за столь краткий срок пребывания в городе.

— Меня это не удивляет, как и стремительное возвышение Делвин-Элидира, — пожал плечами Жувер. — Это безродным бездарям нужно изощряться, чтоб приблизиться к трону, а такие как вы с Айолином возвышаются за счёт своих неоспоримых достоинств. Я это к тому, Марк, что Монтре знает, чего ты стоишь, и что ты стоишь дорого. Он готов дать тебе достойную цену. При этом он велел передать, что он ищет именно твоей дружбы, а не собирается нанимать тебя в услужение. Это значит, что он будет содействовать твоему возвышению, поскольку ему выгодно иметь при дворе сильных друзей.

Марк какое-то время смотрел на Жана с усмешкой, размышляя о том, как спокойно тот рассуждает о цене дружбы, словно такие вещи, как преданность и любовь можно купить за деньги. Впрочем, в чём-то король Ричард прав, тех, кто верит в то, что всё можно купить, легче контролировать.

— Я приду к нему завтра, если это будет уместно, — наконец, ответил он.

— Конечно, это будет уместно, — обрадовался Жувер. — Значит, мы ждём тебя на ужин завтра после первой стражи… — какое-то время он явно колебался, но потом всё же добавил: — Я знаю, что ты не любитель подобных игр, Марк, но мне кажется, Монтре находит тебя привлекательным.

— Я не испытываю отвращения к тем, кто смотрит на меня, — усмехнулся тот, — но ласки предпочитаю принимать от дам. Так что не беспокойся, я тебе не соперник в этом деле. В отличие от Альфонса Бризона.

Жувер тут же помрачнел и снова наполнил свой кубок.

— Что ты об этом знаешь? — спросил он.

— Только то, что видел во время яблочного пира, — ответил Марк. — Альфонс — милый мальчик, податливый и пугливый. Монтре постоянно держал его возле себя. Думаю, что поскольку здесь нет родственников Бризонов, он вряд ли поселился в доме своего покойного брата.

— Он живёт у Монтре, — зло процедил Жан. — И я вынужден видеть его смазливую физиономию несколько раз на дню. Монтре даже собирается взять его с собой в поход.

— Сокольничего короля?

— Конечно, вдруг между боями его величество захочет развлечься охотой? Ричарду не до того, а платить за коня и доспехи Альфонса вызвался сам Монтре. И он же обеспечит его содержанием и местом в шатре.

— Тогда не понимаю, что ты так расстраиваешься, — пожал плечами Марк. — На войне ведь убивают, сам знаешь. Случайная стрела, ночная засада, да мало ли что может случиться с неопытным мальчишкой на войне.

Жан, прищурившись, смотрел на него, а потом усмехнулся.

— Узнаю нашего Марка! Ты ведь был не менее жесток, чем я, но тебя Арман осыпал милостями, а не отчитывал перед всем штабом.

— Потому что я всегда знал, что и когда уместно, и не давал волю страстям, если это может привести к опале.

— Ты поможешь мне с этим делом, по старой дружбе?

— Я ничего не стану обещать тебе, Жан, — ответил Марк. — Кроме того, что оставлю этот разговор втайне от всех. Там увидим.

Жувер ушёл, а Марк, подойдя к окну, проводил взглядом его удаляющуюся фигуру. На его губах появилась едва заметная улыбка. Он всегда считал, что благородство уместно только в отношении благородных, к коим Альфонс Бризон, Жан Жувер и их хозяин никоим образом не относились.

После первой стражи де Сегюр, взяв с собой оруженосца, отправился к графу Блуа. Тот купил себе дом одного из фаворитов короля Армана, изгнанного из города, и за пару лет успел перестроить и отделать его заново. Гостя в просторном нижнем холле встречали хозяин и хозяйка — миниатюрная женщина с пепельными волосами и длинным носом. Она в первый момент напомнила Марку мышку, наряженную в платье из золотой парчи. Однако затем, когда они прошли в просторную, украшенную резными панелями комнату с расписным потолком, и сели за стол, он понял, что первое впечатление обманчиво.

Тяжёлые гардины на окнах были опущены, и стол освещался белыми свечами, вставленными в серебряные канделябры. Скатерть своей белизной отражала свет, и он рассеянным сиянием падал на лицо молодой женщины. Марк невольно засмотрелся на неё. Она обладала удивительно свежей ровной кожей и яркими голубыми глазами, а волосы имели редкий палевый оттенок. Некоторая непропорциональность черт делала её лицо строгим и в то же время нежным. Алые губы привычно складывались в милую улыбку, когда она обращалась к гостю. Может, она была чуть сутула, но живость её манер и мимики делали её чрезвычайно привлекательной.

Первая часть ужина прошла традиционно и немного скучно, потому что разговоры привычно вертелись вокруг погоды, дворцовых сплетен и предстоящего военного похода. После этого графиня простилась с гостем и удалилась в свои комнаты, а мужчинам подали густое, настоянное на лепестках роз, крепкое вино, которое изготавливали в одном из свободных городов на юге континента.

Марк обратил внимание на то, что граф проводил супругу тёплым взглядом. Заметив это, Блуа улыбнулся.

— Многие считают мою супругу дурнушкой, над ней даже посмеиваются при дворе, — произнёс он. — Я сам женился на ней из соображений выгоды. Она — единственная дочь барона де Рамбо и принесла мне в качестве приданого земли, граничащие с моим имением. Этого мне было вполне достаточно, но со временем я разглядел в ней истинное сокровище. У неё добрый нрав, кроткое любящее сердце и, к тому же, нежная, как бархат, кожа. Я искренне полюбил её, и теперь каждый день грядущей разлуки, кажется мне непомерным испытанием.

— Графиня вовсе не дурнушка, — возразил Марк со всей искренностью. — Напротив, она являет собой очень редкий и необычный образчик красоты, который, может, не так приметен на фоне ярких придворных красавиц, но тем более ценен своей исключительностью. Она — как серебристая лилия на фоне золотых монет, которых много, они блестят и высоко ценятся, но не обладают природной красотой и прелестью, как живой цветок.

Граф какое-то время с задумчивой улыбкой смотрел на него, и в его круглых чуть навыкате глазах читалась явная симпатия.

— Я рад, что такой ценитель, как вы, разглядел красоту Катарины. Это лишь доказывает, что вы действительно внимательный человек, не доверяющий поверхностным взглядам и впечатлениям. Барон Делвин-Элидир дал вам превосходные характеристики, и я вижу, что это не просто дань старой дружбы. Впрочем, я обратил внимание, что и сам он очень проницателен и обладает глубоким умом, так что вряд ли можно было ожидать, что он выберет себе в друзья человека недалёкого.

— Друзей не выбирают, ваше сиятельство, — заметил Марк, поднеся хрустальный бокал с розовым вином к лицу, и с наслаждением вдохнул его аромат. — Друзей обретаешь на жизненном пути, как правило, в дни нелёгких испытаний. Однако я благодарен барону за его добрые слова.

— Вы правы относительно природы дружбы, — согласился граф. — Я уже несколько лет при дворе, но так и не смог обзавестись здесь друзьями. У меня множество приятелей и собутыльников, но друзей нет.

— Мне казалось, вы дружны с виконтом Монтре, — бросил пробный шар Марк.

— Вряд ли виконт способен на дружбу, — весьма холодно заметил граф. — Он руководствуется выгодой. Пока ему выгодно было иметь меня среди своих друзей, он был любезен и услужлив. Но вот его клике стало тесно при дворе из-за вновь прибывших баронов, и он уже пытается вытолкнуть меня за границы игрового поля. Вряд ли так поступают с друзьями.

— Это странно, — задумчиво проговорил Марк. — В отличие от других его приятелей, вы обладаете настоящим влиянием при дворе, которое зиждется на том, что вы действительно нужны королю.

— Поэтому он стал видеть во мне конкурента. Все эти затеи с шумными праздниками и дикими оргиями больше не востребованы во дворце, теперь нужны люди, полезные для войны. И я теперь больше нужен королю, чем виконт Монтре. Поэтому он и пытается оттеснить меня. Согласитесь, учитывая интересы коммерции, я в любом случае не смогу отказаться от поставок серы в Сен-Марко. Так зачем при этом допускать меня к трону, когда я могу занять место среди сотен купцов, везущих сюда коней, оружие и амуницию? Видимо, это он и пытается внушить королю. Вы заметили этот наглый ход с сокольничим? Теодор Бризон вырос в моём поместье и это я представил его ко двору. И вдруг Теодор погибает при подозрительных обстоятельствах, и Монтре тут же предлагает на эту должность его брата, который, кстати сказать, и живёт в его доме. Что это, как не удар по моему влиянию? Не исключаю, что Теодор погиб не просто так.

— У меня есть подозрения, что его убил Жан Жувер, — сообщил Марк, взглянув на графа. — Он сам проговорился мне в какой-то момент, но не стал развивать эту тему. Других доказательств у меня нет.

— Де Грамон знает? — тут же уточнил граф. Марк кивнул. — Что ж, весьма грубый, но эффективный ход: убить моего человека, чтоб протолкнуть к королю своего. Как видите, я прав. Ради такой малости виконт Монтре не остановился даже перед убийством невинного юноши.

Марк не стал спорить с ним по поводу невинности Теодора Бризона и причин его гибели.

— Значит, вы считаете, что позиции Монтре при дворе сейчас так шатки, что он не гнушается подобными методами? — вместо этого спросил он.

— Я в этом уверен, — хмуро проговорил Блуа. — Зачем же ещё ему ехать на войну? Это я, воспитанный в поместье и с малых лет привыкший к седлу и обученный обращаться с оружием, без особых опасений отправлюсь с королём в поход, но Монтре, росший избалованным пажом при дворе старой графини Лафайет, не знавший никаких испытаний страшнее, чем попасть под дождь во время охоты, с чего бы ему стремиться туда? Он боится, что король его забудет, что его место при нём займёт кто-то другой. Он не может оттеснить Вайолета, де Сансера, де Бове или Делвин-Элидира, но меня, чья заслуга состоит только в поставках одной из составляющих пороха, почему нет?