Зарубежный детектив - 88
- Автор: Юрген Венцель
- Жанр: Сборники, альманахи, антологии / Детектив
- Дата выхода: 1988
Читать книгу "Зарубежный детектив - 88"
6
Второе письмо прибыло в следующую пятницу утренней почтой.
По крупным печатным буквам и расположению слов, Валенцано сразу узнал, что писал его тот же человек. Все «i» без точки наверху, такой же лист бумаги и те же чернила. Да и текст схожий.
«Живым тебе не быть. Мы тебя уничтожим, паяц».
Этот «паяц» остался, и слово по-прежнему было выведено изящно и старательно, с тем же округлым «а».
Шпаги не было дома, и Валенцано с нетерпением и одновременно беспокойством ждал его возвращения.
Как ни странно, второе письмо ничуть Шпагу не испугало. Он спокойно разглядывал листок, словно само изящество почерка исключало всякую опасность.
— Их уже целая банда, — сказал он. И про себя с удивлением отметил, что, хотя угроза исходила теперь от нескольких человек, он не принял ее всерьез.
— Валенцано, сообщите об этом Пьерантони, сами, лично. А мне, собственно, нечего добавить, кроме того, что на этот раз я никому пригласительных билетов не раздам. И ничего не говорите жене! — приказал он.
Его глубоко оскорбляло, что Паола ничем не выражала тревоги за его судьбу, особенно перед посторонними, что, безусловно, говорило о ее сомнительной привязанности к мужу. А главное, в чужих глазах он выглядел трусоватым и растерянным, а жена — наоборот, бесстрашной и спокойной. К его удивлению, второе письмо напугало Валенцано.
Какого дьявола он уставился на него своими черными глазами?!
— Что случилось, Валенцано?
— Да… сам не знаю. Но мне… мне эта история, синьор Шпага, сильно не нравится.
— Похоже, авторы письма таким оригинальным путем хотят завоевать любовь моих юных поклонниц, — с кривой усмешкой сказал Шпага.
— Поклонниц? Так, по-вашему, это работа все тех же славных юнцов?
Он был похож сейчас на старого, мрачного ворона.
— Хорошо, хорошо, потом во всем разберемся, — заключил Шпага. — Скажите Эфизио, чтобы через полчаса был готов, поедем на студию.
— А прессе ничего не сообщать?
— Ни в коем случае! Пьерантони прав — так мы невольно сделаем популярными пару экзальтированных дурочек или дураков. Не такой уж это страшный случай.
Эфизио сумел заделать и закрасить борозды на капоте «феррари», но оскорбления простить этим юнцам не мог.
— Почему вы не подадите в суд на этих подонков, раз уж известны их имена и фамилии! — с досадой в голосе спросил он, когда они ехали по проспекту Семпионе, куда менее зеленому теперь, чем парк виллы Шпаги.
— Да потому, что они тут ни при чем. Это дело рук одного, того длинноволосого, который шел впереди и нес знамя.
— Может, его в полиции знают. Это ведь бандитский притон.
Гордый сардинец никак не мог простить нанесенного им унижения.
— Все позади, уймись, наконец, — оборвал его Шпага.
Они уже были у цели. У здания телевидения было спокойно и тихо, дежурный не торопясь разбирал почту.
— Езжай домой, Эфизио. Когда понадобится, я тебя вызову.
Он захлопнул дверцу кабины и стремглав влетел на лестницу.
Репетиция проводилась в студии, слишком маленькой для оркестра и балетной труппы «Праздничный день».
— Не опоздал? — спросил для проформы Шпага.
— Мы уж думали, с вами что-то стряслось! — проронил режиссер Боттезини.
Шпага бросил на него подозрительный взгляд. Неужели они все ждут не дождутся, чтобы его укокошили? Но тут же понял, что Боттезини ни на что такое не намекал, — просто заметил, что они уже полчаса как ждут его в студии. Невелика беда, черт побери! Им и положено ждать.
Он с преувеличенной теплотой поздоровался с Мори из Кастелламаре, этим плебеем, который позволяет себе острить на его счет. Тот знал абсолютно все о растениях, цветах, листьях и корнях. И даже кто-то поправил его, заметив, что ударение в слове «корнях» падает на «я», а не на «о», и в зале раздались смешки. С этим Мори не так-то просто будет расправиться.
Шпаге представили и соперницу Мори, вторую участницу конкурса. Эта немолодая женщина сильно волновалась и отвечала невпопад.
Ну, уж на этой дурочке он отыграется, решил Шпага. Он прочел, по какой теме она собирается соревноваться с Мори. Нордические саги. О господи — дремучие леса, священные дубы, кровожадные воины и их могучие жены и невесты, шлемы с рогами!
— Послушайте, Боттезини. Если вы не проставите в словах ударения, я эти саги из конкурса выброшу.
— Я уже все сказал профессорам. Не можете же вы быть энциклопедистом! — успокоил его режиссер, но при этом Боттезини смотрел на него со скрытой усмешкой, закусив губу, чтобы не засмеяться.
А профессорам он сказал вот что:
— Не заставляйте его прибегать к латыни, проставьте ударение там, где оно падает на первый слог и дайте точное произношение иностранных слов.
На что профессора, на самом деле обыкновенные преподаватели лицея, возразили:
— Зря волнуетесь. Телевидение давным-давно забыло, что такое настоящая латынь и правильное произношение. Мы не раз предлагали организовать для ведущих и дикторов школу произношения и дикции. Тогда они хотя бы перестанут произносить английские слова на французский лад. Но глава отдела по отбору дикторов и ведущих возразил, что неточное ударение может даже придать большую оригинальность ведущему. В таком случае Жан Луи Шпага самый большой оригинал.
— Ну, так начнем наконец репетицию! — проворчал Шпага.
Помощница режиссера Рената, на редкость расторопная женщина в матросском костюмчике, призванном скрыть, что ей за сорок, буквально втащила на два очерченных мелом круга обоих конкурентов.
— Стойте и не шевелитесь, — сказала Рената.
Мори сердито фыркнул. Он уже третий раз участвовал в конкурсах и все правила знал наизусть.
А вот вторая участница — неофит, топталась в круге до тех пор, пока не решила наконец, что стоит точно в центре. Она сложила руки на груди и с мольбой поглядела на Шпагу, словно от него зависела вся ее жизнь.
— Не так, синьора, не так! — воскликнул Шпага. — Расслабьтесь. Не забывайте — это всего только игра.
— О мадонна, я все забыла, — простонала вконец растерявшаяся женщина. — Лучше я откажусь заранее.
— Как это откажетесь! Перед самым конкурсом? Нет уж, взовите к одному из нордических богов, с этим… дуршлагом на голове, и вам сразу станет легче.
Кое-кто улыбнулся, и Шнага записал свою остроту в тетрадь — может пригодиться во время передачи.
— Итак, синьора… синьора Виттадини, — прочел он ее фамилию, глядя в картотеку, — расскажите нам что-нибудь о себе.
— Что я могу рассказать? Там все написано, — пролепетала синьора, показав пальцем на картотеку.
— Послушай, — прошептал Шпага режиссеру Бот-тезини. — Пожалуй, я эту кретинку и в самом деле отправлю домой.
— Зачем? Когда женщина малость паникует, это нравится зрителям.
— Но она же рта не раскроет. Если она на репетиции вся дрожит, то что будет во время шоу, при полном-то зале.
— Не скажи. Такие вот трусихи вдруг обретают смелость, когда этого меньше всего ждешь. Поверь, передача только выиграет от непосредственности синьоры Виттадини.
— Значит, вы, синьора, — вздохнув, продолжал Шпага, — из Лангирано. Если не ошибаюсь, это родина ветчины.
Упоминание о ветчине мгновенно успокоило синьору Виттадини. Она объяснила, что, можно сказать, «родилась» среди окороков и ветчины. Достаточно ей понюхать поросенка, и она с абсолютной точностью может сказать, выйдет ли из его мяса хорошая ветчина. И кстати, отменная ветчина в наши дни — большая редкость. Здесь требуются особое умение и опыт. Вот у нее такой опыт есть. «Ого, Боттезини прав, если эта «трусиха» заговорит, ее потом не остановишь».
Репетиция пошла быстрее и согласованнее. Вопросы, ответы, паузы, световые эффекты, якобы импровизированные остроты. Сама передача была прямой, и никто из сотрудников телевидения не хотел неприятных сюрпризов.
Дирекция Радиотелевидения и так проявила неслыханную смелость, отважившись на прямую передачу этого конкурса. Но что поделаешь, зрителям надоели запрограммированные до малейших мелочей передачи. Они ждали хоть какой-то неожиданности, грубой ошибки в ответе, недоразумения, страха. Вот такой неожиданностью будет эта владелица лавки из Лангирано. На четырнадцать вопросов дала четырнадцать правильных ответов.
Только он и сам удивляется, с чего вдруг эта Виттадини — знаток всех сортов ветчины — увлеклась нордическими сагами?!
— Прекрасно, синьора Виттадини. Если вы ответите и на последний, пятнадцатый вопрос, синьору Мори останется лишь глодать кость. Понятно, свиную!
Он занес в тетрадь и эту остроту. А потом, скандируя каждое слово, прочитал последний вопрос.
— Удина, бога войны и поэзии, которого немцы зовут Вотан, обычно изображают одноглазым, сидящим на коне с восемью ногами. Тацит указывает, что он римское божество. Какое именно, синьора Виттадини?
Синьора Виттадини растерянно замигала глазами, потом неуверенно предположила:
— Марс?
— Меркурий, синьора, Меркурий! Жаль, я думал, что вы не получите ни одного удара Шпаги. Но вы и без того выказали себя настоящим знатоком мифологии северных пародов. Надеюсь, и во время передачи не оплошаете. Сможете вы?.. — Он подошел к ней вплотную и посмотрел на режиссера, чтобы согласовать с ним заключительные остроты, как вдруг увидел на краю сцены Пьерантони.
Странно, обычно Пьерантони не появлялся никогда на сцене. Лейтенант подошел и мрачно поглядел на него.
Шпага сразу понял, что случилась беда. Кто-то подложил бомбу в машину? Нет, Эфизио отвез машину домой. Взрыв на вилле? Покушение на Паолу? Невероятно, сколько предположений сразу способен породить страх. Целый клубок. Ему казалось, что он спросил — так что же произошло. На самом деле он продолжал молчать.
— Куда вы послали вашего шофера? — неожиданно спросил Пьерантони.
— Шофера? — изумился Шпага.
— Вы дали ему какое-нибудь поручение?
— Нет. Отправил домой. Он должен заехать за мной после репетиции. Я как раз собирался ему звонить. Что с ним?
— Его убили, — сухо ответил Пьерантони.
— Кто? Почему? — прошептал Шпага, челюсть у него отвисла, черты лица исказились.
— Не имею ни малейшего понятия. Пока. Но, может, вы сумеете навести нас на след, синьор Шпага. Репетиция кончилась, да? Помощник начальника полиции Фоа — ваш друг, не так ли? Не согласитесь ли вы съездить к нему в Центральное управление? Он просил передать, что ждет вас.
Пьерантони подождал с полминуты, но понял, что страх буквально парализовал Шпагу, он даже не сообразил, о чем его просят.
— Если хотите, я поеду с вами, — предложил он, желая подбодрить Шпагу.
— Как все это произошло? Как? Где? — беспрестанно повторял Шпага, сидя рядом с Пьерантони в полицейской «альфе».
— На углу улицы Пальманова, это на южной окраине Милана. По всей вероятности, его несколько раз ударили по голове железными палками. Он стоял метрах в пятидесяти от «феррари», припаркованной возле бара.
Шпаге казалось, что он спит и ему снится страшный сон.
— На улице Пальманова? У моей машины?
Он был потрясен.