Зарубежный детектив - 88

15

Все кончилось внезапно.

Балайка вдруг вскочила и бросилась в коридор. Восклицания, вскрики, голос Анджелы! Голосок Тео. Все стояли у порога, смеялись, плакали, спрашивали и не получали ответа, отвечали, не дожидаясь вопроса.

Валенцано держал Тео на руках. Он был закутан в плед в желтую и коричневую клетку, и вид у малыша был такой, будто он только что проснулся — розовое личико, всклокоченные белокурые волосы, чуть капризный голос — ему хочется спать, а все кричат.

Бабушка взывала к потолку, благодаря всевышнего за чудо, отчего Пьерантони испытал к ней чувство брезгливой жалости.

— Вызови доктора Фассио, — сказал Шпага Анджеле, заливавшейся слезами. — Пусть немедленно приезжает.

Он взял сына из рук Валенцано и передал Паоле. Потом сел рядом с ней на диван и стал гладить ножки сына, вылезавшие из-под пледа.

Руссо говорил по телефону с Фао, агент в штатском пытался привлечь внимание Шпаги, подсовывая ему записку, но тот всякий раз отгонял его как назойливую муху.

У входа на виллу гул раздраженных голосов ясно свидетельствовал об отчаянной борьбе полиции с корреспондентами и фотографами, которым удалось прорваться через заграждение перед воротами. Валенцано о чем-то спорил с Пьерантони.

Шпага поднялся с дивана, подошел к Валенцано и протянул ему обе руки сразу.

— Спасибо вам, Валенцано. Вы спасли его, привезли целым и невредимым.

— Я был лишь посредником, — смущенно ответил секретарь.

— Давайте выпьем виски, — предложил Шпага, стараясь держаться как можно увереннее, хотя чувство растерянности не исчезало.

Руссо, не отходя ни на миг от телефона, описывал приметы фургончика, который надо разыскать любой ценой. Из прихожей больше не доносилось шума и криков — атака корреспондентов была отбита.

Паола протянула Тео мужу.

— Пойду в кабинет и позвоню по другому телефону, — сказала она.

— Доктор Валенцано, понимаю, что прошу вас об огромном одолжении, — обратился к секретарю майор Руссо. — Но нам нужно запротоколировать ваш рассказ в Центральном полицейском управлении. Тут важно не упустить ни малейшей подробности. И чем скорее мы сможем это сделать, тем лучше. Нельзя дать бандитам такое преимущество во времени.

— Иду. Сейчас же иду с вами. — От выпитого стакана виски у Валенцано на лице выступили красные пятна. — Я так перенервничал, — добавил он, — что мне самому надо выговориться! — Он погладил Тео по вихру, хлопнул по спине Балайку, которая, вся извиваясь, проводила его до двери, и, открыв ее, тут же мгновенно отпрянул назад, ослепленный вспышками блицев притаившихся в засаде фоторепортеров. Наконец он вместе с Руссо и Пьерантони все-таки пробился к полицейской машине.

Они промчались мимо парка с его побелевшими от тумана деревьями. В десять утра даже Милан казался почти безлюдным, провинциальным городом.

— Так вы говорите, что приказы слышали хорошо? — снова спросил Руссо, наклоняясь к Валенцано, сидевшему в кабине с Пьерантони.

— Довольно отчетливо. Я уверен, что отдавали их из машины, ехавшей за мной следом. Голос стал слабее, когда мимо проехал трамвай… Еще были всякие шумы. Но вы, надеюсь, слышали все отлично, без помех.

Руссо смущенно заерзал на сиденье.

— Мы ровным счетом ничего не услышали, — признался он.

— Как ничего? — Валенцано весь подался вперед. — Как ничего? — повторил он и с немым вопросом поглядел на Пьерантони. — Ну, вы не двигались, понимаю! Но ведь за мной шло несколько полицейских машин.

— Они тоже ничего не поймали по рации.

Валенцано смотрел на Руссо с явным недоверием. В разговор вмешался Пьерантони.

— Вы, Валенцано, так и не смогли рассказать толком, что за приемник был в «бардачке». Вы нажали на рычаг и все. Похитители наверняка настроили его на волну, на которой крайне сложно вести перехват. Надо думать, они многословием не грешили?

— Да, приказы были краткими — свернуть на такую-то улицу, дальше ехать по такой-то. Но каждый приказ повторялся дважды.

Пьерантони снова откинулся на спинку сиденья.

— Счастье еще, что вы хорошо знаете этот район! — воскликнул он.

— Это верно, — согласился Валенцано. — Я не знал только улицы сразу после площади Кеннеди.

— Улица Гизалло! — подсказал Руссо, который, казалось, помнил карту города наизусть.

— Да, да, ее. Никогда о такой даже не слыхал, к тому же из-за тумана я почти ничего не различал.

Валенцано высунулся из окна кабины и обнаружил, что туман поредел, — отчетливо была видна вся площадь Кавур, лишь в темной «пирамидке» ступеней он все еще хозяйничал вовсю.

До полицейского управления они добрались только в половине одиннадцатого утра. Пришлось въехать во двор в машине — иначе фотографы взяли бы ее штурмом.

— Сходи в зал пресс-конференций и скажи журналистам, что ребенок дома, что он жив и здоров. Тогда они, может, успокоятся, — приказал Руссо дежурному унтер-офицеру. Тот в ответ мрачно ухмыльнулся.

— Это они уже знают, майор. Коллеги с виллы Шпаги предупредили их, что вы вот-вот подъедете. Они жаждут подробностей.

Руссо поудобнее устроился в кресле за письменным столом.

— Передай им, что до утра никаких интервью не будет. — Он фыркнул. — Словом, не надо мешать нашей работе — она только начинается. С ответами справишься сам, а если тебя эти типы и запрут в конференц-зале, не беда!

Унтер-офицер ухмыльнулся, но довольно кисло. Валенцано сидел на краешке стула напротив Руссо и удивлялся — зачем еще и стенографист, когда на столе жужжит магнитофон.

Пьерантони стоял, прислонившись спиной к трубе парового отопления, и нервно курил «Мальборо».

— Расскажите нам все спокойно, еще раз, — обратился Руссо к Валенцано. Тот, поерзав на стуле, начал рассказывать.

— Идя к «ланче», я встретил только двух девушек и одного пожилого мужчину. С моей стороны других припаркованных машин не было; стояли ли машины на другой стороне, я разглядеть не смог. Ну, я сел в машину и увидел, что из «бардачка» торчит рация, и я…

— Каких она была размеров? — прервал его Руссо.

— Как уоки-токи… чуть побольше.

— А антенна?

— Если она и была, то очень короткая. Ведь я, как вы. знаете, ничего не трогал, кроме рычажка на левом боку рации. Сразу же послышался шум, но никаких приглушенных голосов не было. Все это время я очень боялся, что пропущу приказы.

Так я просидел минут пять. Вдруг прозвучал четкий голос: «Джиджи Шпага, поезжайте, но не быстро, и сверните на первую улицу справа». И вот я добрался до площади Кеннеди…

— Это был тот же голос, что передал «сообщение Шпаге» по телефону?

— Пожалуй, нет. Голос звучал нормально, а тот человек явно изменил голос, видно, приложив ко рту платок.

— Без всякого акцента? — задал вопрос Пьерантони. Валенцано пожал плечами и сильно помрачнел.

— Похоже, без акцента. Но ручаться не могу, знаете, меня трясло от страха, — с заметным раздражением ответил он. — Я думал, меня направят на автостраду, ведущую к озерам или к Бергамо. И потому, когда мне внезапно приказали повернуть назад и на большой скорости ехать к проспекту Семпионе, я растерялся.

Руссо перегнулся через стол.

— А теперь расскажите обо всем подробно, с того самого момента, как вы исчезли из поля зрения наших машин.

— Я покружил, как мне велели, по площади Фиренце и, миновав проспект Семпионе, выехал на следующую улицу Пьер делла Франческа. На втором перекрестке мне приказали повернуть направо и остановиться сразу вслед за фургончиком, припаркованным в самом конце спуска. Там меня ждали двое.

— Как они выглядели? — сказал Руссо.

— Оба с бородой и темными усами, в серых комбинезонах. Оба длинноволосые, с одинаковой стрижкой, ну прямо два брата-близнеца.

— Значит, они были в париках?

— Похоже, что так.

— Молодые? — подал голос Пьерантони.

— Да, молодые. Один из них открыл дверцу и навел на меня пистолет. «Ты не Шпага!» — воскликнул он. Ну, я вылез из машины и все объяснил. Второй взял чемодан с деньгами. Оба они зверски торопились. Ощупали мои карманы, тот, что с пистолетом, затолкал меня в фургончик, а второй стал раскатывать брезент. Наверно, он накрыл «ланчу» брезентом, чтобы люди решили, будто она давным-давно здесь стоит. Затем один из них сел за руль, а меня посадили сзади, рядом со вторым похитителем.

— Они говорили на чистом итальянском? — спросил Руссо.

— Говорил только тот, что с пистолетом, да и то лишь повторил дважды «быстрее, быстрее». Акцента я не уловил, но могу сказать с точностью, что он не южанин. Тот, что вел машину, сделал зигзагообразный поворот, и мы помчались назад по улице Пьер делла Франческа. Второй, что сидел справа от меня, положил чемодан на колени и стал пересчитывать деньги. Потом фургон свернул на какую-то улочку, затем на другую, я успел прочесть ее название, не то Сабателли, не то Сабатуччи, и остановился. Шофер выскочил, знаком велел мне вылезть, забежал назад, откинул борт фургончика, вернул-ля с каким-то свертком и сунул его мне в руки. Смотрю — это Тео, завернутый в плед. Малыш даже не проснулся. Тот тип снова сел за руль и вместе с сообщником умчался на бешеной скорости.

— Значит, «ланча» так и осталась там, накрытая брезентом? — спросил Руссо.

— Думаю, что осталась.

— А номер фургончика вы не запомнили?

Валенцано снова задергался, словно его укусила змея, и заелозил ногами по полу.

— О господи, еще и номер! Но вы хоть представляете себе ситуацию? Ведь я не Шерлок Холмс. Я неотрывно следил за каждым их движением — боялся, что они бросят меня и удерут с деньгами. Ну а фургончик, я вам это уже рассказывал, был маленький, светло-серый, без надписей на бортах, размером примерно с почтовые фургончики. Ну те, что развозят почту… — Он нахмурился и непроизвольно закрыл глаза. Было ясно, что он бесконечно устал. — Да, вспомнил… — добавил он, — на руле справа было написано ОМ.

Руссо наклонился и продиктовал по рации эти сведения патрульным машинам.

— Продолжайте, — обратился он к Валенцано.

— Собственно, это все. На той улице телефона не было, все парадные были закрыты, и позвонить я не мог. Я направился к углу, где горел свет. Тут я увидел такси и решил, что лучше вернуться прямо на виллу.

Он умолк.

В кабине воцарилась тишина.

Руссо открыл коробок и стал одну за другой ломать спички. Он соорудил из сломанных спичек пирамидку, и ему ужасно хотелось поджечь ее последней целой спичкой.

Пьерантони с силой тер пальцы. Он дотронулся до трубы рукой и испачкал ее в ржавчине и краске. По ассоциации идей спросил, были ли те двое в перчатках. Нет, без перчаток. Но тогда останутся отпечатки пальцев? Конечно, если только найдут фургончик и если те двое не позаботились их уничтожить. Руссо легонько пошевелил спичечную пирамидку, и она рухнула. Он вынул из ящика дорожную карту и разложил ее перед Валенцано.

— Очертите тушью ваш точный маршрут.

Пока Валенцано наносил маршрут движения, он осторожно спросил:

— Вы не откажетесь посмотреть несколько фотографий? Особых надежд, разумеется, нет, но все-таки. Так они молодые, да?