Зарубежный детектив - 88

11

Капитан Кёрнер в который раз перелистывал тоненький скоросшиватель с личным делом Вернера Креснера и пухлую папку с протоколами допросов. Молодой двадцатичетырехлетний парень — только вчера он искренне радовался, что его так удачно оперировали, использовав РМ-089, и гордился своей ролью «подопытного кролика», а сегодня, холодный, окоченевший, лежал в морге. Кёрнеру не нравилась эта фраза, особенно ее жутковатый подтекст, но она врезалась в мысли и возвращалась снова и снова. С ума можно сойти.

Молодая, вполне нормальная, обыкновенная жизнь внезапно оборвалась. Креснер закончил десятилетку, потом выучился на токаря и уже шестой год работал на том же заводе, где проходил подготовку. Все у него шло гладко, без эксцессов. Увлекался футболом, играл за окружную команду второй лиги, показал себя там как отзывчивый, добрый товарищ. Девушка, за которой он ухаживал, работала поваром в заводской столовой. С ней тоже все нормально, ничего из ряда вон выходящего. В заводском коллективе Креснер был на хорошем счету, личное дело без замечаний.

Почему же, почему его убили?

Личную неприязнь можно исключить. Нигде ничего такого не замечено, и в клинике тоже.

Кому же была выгодна смерть этого человека? — размышлял Кёрнер. Тому, кто хотел дискредитировать новый препарат? Тогда убийцу надо искать среди медиков. Но разве научная зависть способна толкнуть на убийство? Тем более в медицине? Впрочем, как знать, ведь именно для медика смерть зачастую обычное дело.

Но как убийца вообще сумел проникнуть в палату, незаметно для ее обитателей? Кстати, как фамилия второго пациента? Кёрнер полистал толстую папку. Ага, вот: показания Бернхарда Вебера, госпитализированного также по поводу аппендицита.

— «После обеда Вернер Креснер пребывал в самом радужном настроении, — вполголоса читал Кёрнер протокол. — Я без конца допытывался, как он себя чувствует, ведь подходила моя очередь: вторую операцию с применением нового препарата должны были сделать мне. Он выдержал все превосходно, и меня это успокаивало. В палате у нас постоянно толпился народ. Даже самый главный начальник заходил. Но все оставались недолго, не хотели, наверно, утомлять больного. После ужина старший врач Бергер проверил капельницу. Креснер скоро заснул. А я читал, часиков до десяти. Потом тоже уснул. Просыпался я только раз, когда в палате был господин Меркер. Он разговаривал с Вернером Креснером. Я отвернулся и не иначе как сразу уснул. Вероятно, подействовало снотворное, которое мне дали вечером. Больше я ничего не помню».

Кёрнер опять перечитал все сначала. И вдруг хлопнул ладонью по столу. Здесь же описана возможность незаметно проникнуть в палату. Как Меркер, например! В белом халате, под видом врача, пришедшего к больному. Необходимо повторно опросить этого Вебера, записал он на бумажке.

Внезапно капитан Кёрнер осознал, с каким огромным доверием больные изо дня в день отдают себя в руки врачей. А считается это вполне естественным.

В то же время он скорее чуял, нежели думал, что речь здесь может идти лишь об одном-единственном враче, который прекрасно ориентировался в клинике, а главное, знал, как вызвать воздушную эмболию.

— Я бы в жизни до такого не додумался, — пробормотал он.

— Кого ты собрался порешить? — спросил, входя, обер-лейтенант Гайер. — Очень уж у тебя свирепый вид.

— Тебе пока ничего не грозит, — буркнул Кёрнер. — Здорово. Как доехал? Все нормально? Мы такие надежды возлагали на тебя и на твоего Д. Б., но ты, кажется, нас разочаровал.

— Где майор?

— В отъезде, разумеется. Мне поручено кое-что тебе передать. И ты наверняка обрадуешься. Кстати, не воображай, будто на сегодня твоя работа закончена. Ты у нас свеженький, после официального отдыха на Балтике. Везет некоторым!

— Между прочим, я всю ночь провел на колесах.

— При твоем росте спать в машине, наверно, не очень-то удобно, а?

— В командировках я никогда не сплю.

— Я тоже.

Гайер уселся за свой стол, вытащил магнитные пленки и протоколы. Капитан коротко изложил ему ситуацию.

— Преступник явно разбирается в медицине, — закончил он. — Иначе быть не может. Но попробуй поймай этих медиков! Скользкие как угри, прямо из рук выскальзывают!

— Бывает, но не всегда. Если вспомнить доктора Берна, так он показал себя человеком с совершенно нормальными человеческими чувствами, хотя вообще люди склонны говорить, что врачи привыкают к смерти… Да, не хотел бы я увидеть все это еще раз. Парень упал как подкошенный! Есть в смерти что-то жуткое, особенно если она, как в нашем случае, наступает так вдруг, так неожиданно и нелепо. Люди крайне беспомощны перед своими чувствами. Вот человек радуется будущему, радуется семье, дому — и на тебе.

— Ба! Ты прямо на себя не похож. С чего бы это?

— Да так. Я ехал из Ростока вместе с доктором. Оп за всю дорогу ни слова не произнес. Сидел как в воду опущенный, как неживой. А у меня, черт побери, нервы тоже не железные!

— Подобные дни едва ли обычны для нашей службы. И что проку болеть душой, сопереживать в каждом деле. Тут необходима дистанция, иначе теряется перспектива, а значит, и трезвость оценки.

— Пусть так, но, наверное, и мне все же дадут слово сказать… Сегодня вечером я непременно должен присмотреть за фройляйн Рози Хайдеке. Вот здорово!

Гайер вновь оживился, притом совершенно искренне. Когда же он увидел ее впервые? Неужто и правда только вчера? Ему казалось, прошла уже целая вечность.

— Есть блестящая идея, — сказал он вдруг. — Возьму-ка я ее на тренировку. И дело сделаю, и отдохну заодно.