Где ты, Балто?

Часть 25. Страсти по Люпину

В Большом зале старик, сверкая половинчатыми очечками, поприветствовал студентов и представил им нового преподавателя Защиты — Ремуса Люпина! Ничего не подозревающие ученики вежливо похлопали молодому профессору и голодно воззрились на пустые золотые блюда. Дамблдор спохватился и дал отмашку невидимкам накрывать на столы.

Нас, Хранителей, в зале набилось, как шпротов, — внахлест. Все. Каждый, кто был приставлен к ребёнку и профессору. Кроме ангелов — те парили над нами, не касаясь стопами бренного затоптанного пола.

Дети поели, некоторые по привычке стали кликать своих кошек, желая угостить полоской бекона или жареной рыбкой.

— Спотти, кис-кис…

— Роксана, ко мне, у меня для тебя кое-что есть…

— Рафинад, иди сюда…

Тут до них дошло — нету в зале кошек. Все они почему-то остались дома. На детских лицах появилось понимание, смешанное с потрясением и запоздалым подозрением. Встревоженно переглянувшись, студенты зароптали.

— А что случилось?

— Почему наши кошки отказались ехать сюда?

— Я читала, что кошки обладают внечувственным восприятием. Может, они какую-то беду предчувствуют?

— Но какую? Вулканов поблизости нет, землетрясений в Великобритании не бывает. Потоп разве что? Тут у нас озеро рядом… Ребята, а вдруг на дне порода лопнула и оттуда теперь какой-нибудь газ просачивается? Надо завтра сбегать на берег, посмотреть — нет ли пузырей.

— Ой, мамочки! А зачем мы сюда приехали? Почему я не послушалась Ребекку? Она так мяукала, так просила, чтобы я осталась дома! Ой, а вдруг мы задохнемся и умрем?!

— А-а-а-ааа!

Те Хранители, которые контактировали со своими подопечными, кинулись обнимать и утешать перепуганных деток, прочие лишь держались рядышком, в три глаза следя, чтоб не покалечились в случае массовой паники. Над залом прогремел сильный голос Невилла:

— Успокойтесь! Мой дракон тоже в школу не поехал, как вы думаете — почему?

Неожиданный вопрос от третьекурсника действительно всех успокоил и заставил задуматься. Старосты и префекты воспользовались затишьем и начали спешно собирать первоклашек, чтобы развести их по спальням, пока новая хрень не началась…

Гарри на меня глянул вопросительно — знаю ли я чего? Я знал, но решил положиться на учителей Хогвартса, видя, как они настороженно глядят на нового коллегу. Похоже, нам не придется вмешиваться — профессора в курсе, да и чем это поможет? Ну узнают дети, что их новый препод — оборотень, и что? Разбегутся, устроят бойкот или травлю? В том-то и дело, что мы и сами не знаем, какова будет общая реакция. Так что лучше погодить, в случае чего — мы рядом, всегда придем на помощь.

Ушли старосты, уводя младшекурсников, а оставшиеся тесно расселись за двумя столами и вокруг них, чтоб сообща обсудить странный кошачье-драконий феномен. Гарри взял вступительное слово.

— Здесь и правда какая-то опасность, мне Сэнди это ясно дал понять, она как-то очень плохо влияет на кошек.

— То есть опасность угрожает только кошкам? — уточнила Лаванда. — Моя Ребекка просила меня никуда не уезжать.

Гарри припомнил точные слова Сэнди — «кажется, я стану слишком опасен в Хогвартсе в этом году… Или в Хогвартсе произойдет что-то нехорошее, от чего мне лучше держаться подальше» — и задумался.

— Что-то нехорошее должно произойти, отчего кошкам лучше держаться подальше. По крайней мере, я так понял своего кота.

— Мне кажется, мой Глотик то же самое хотел сказать, — задумалась Гермиона.

— Злобной тварью пахнет! Вот только не пойму, где оно! — скрипуче поделился Копуша Бульбер, сидящий на коленях Рона. Слова джарви были услышаны, и дети взволнованно запереглядывались.

— Слушайте, может, в стенах замка что-то страшное завелось? — возбужденно зашептал Джордж.

— Да! Помните, в прошлом году из Тайной комнаты василиска в Индию депортировали? — подхватил Фред.

— Но кошки тогда были при нас! — возразил кто-то.

— Так василиск-то никому не угрожал! — воскликнул Гарри. — На этот раз здесь кто-то опасный появился, да, Бульби? — посмотрел он на джарви. Тот закивал.

— Да, я чую его, но смутно… его запах как будто тает, удаляется…

Я покосился на убывающую луну за окном — прав хорёк, Зверь уходит на целый месяц. Тут Драко попросил Невилла:

— Расскажи про Ниру. Как она себя вела?

— Ну, неспокойно, — принялся тот вспоминать. — На север посмотрит и рычит, все чешуйки аж дыбом вставали. Скажешь «Хогвартс», снова рычит, пол царапает, и глаза у неё злые-злые делались.

На сей раз студенты обменялись встревоженными взглядами — если уж дракон на таком расстоянии ТАК реагирует, то что же с ним будет, столкнись он с неведомым злом нос к носу? Представить даже страшно.

— А как звали основателей Рима? — вдруг спросила Гермиона, всё это время глазевшая на стол преподавателей.

— Ромул и Рем, — припомнил Гарри. — А что?

Гермиона не ответила, продолжая сверлить взглядом профессорский стол. А я опять вцепился в когти — проклятье, девочка слишком умная! Провела-таки аналогию между волками и волчьими именем-фамилией профессора. Удавить родителей мало! Только полным кретинам могла прийти в голову так явно обозвать своего ребёнка — Волчьим Волком!

Но несмотря на такое сумбурное начало года, первая учебная неделя прошла на удивление хорошо. На отборочных соревнованиях посмотреть на Джинни пришли все братья, Перси с близнецами и Роном, с ними за компанию пришел и Гарри. Джинни показала высший пилотаж, переплюнув даже саму мадам Трюк, сделав «мертвую петлю» и просвистев мимо её головы на расстоянии полудюйма. Джинни Уизли утвердили в команду ловцом на место Рона, которому квиддич за прошлый год изрядно поднадоел, в частности из-за Оливера Вуда, любящего поднять команду ни свет ни заря и после часовых лекций приступить к изнуряющим тренировкам. Так что, как ни любил Рон квиддич, но свое место сестре он с радостью уступил.

Полумне тоже не забыли устроить сюрприз: старшекурсники преподнесли ей усовершенствованный слуховой аппарат, работающий не от батарейки, а от окружающего магического поля. Кстати, подзаряженный, он мог работать и в обычном мире, сохраняя энергию надолго, аж на месяц. Н-да, мечта идиота… Кроме того, аппарат не просто усиливал звук, он передавал и фонетику голоса со всеми его нюансами: тонами, сочностью, верлибрами и перекатами… То есть голоса и звуки слышались живыми, а не механическими, как из плохого динамика. К аппарату был создан и индивидуальный ушной вкладыш из какого-то «умного» биоматериала, благодаря чему он обладал памятью и мог расти вместе с девочкой. Что особенно впечатлило Полумну, намучавшуюся с обычными вкладышами, на радостях она всех передушила-перецеловала, бесконечно благодарная своим друзьям.

По мере того, как проходило время, часть Хранителей рассеялась, ну не сидеть же нам друг у друга на головах весь месяц?! Выяснив, что Люпин не собирается нападать на детей прямо сейчас, многие ушли, решив вернуться ближе к полнолунию. Я, Этелефа, Габриэль и самые преданные остались при своих подопечных. Кроме нас, в школе ещё были дементоры, беззвучно скользящие следом за Люпином, куда бы тот ни пошел. Всего их было пятнадцать, милых окультуренных дёмушек, наряженных в красивые балахоны зеленого, синего, розового и серебристого цветов. И только один, самый главный, видимо, носил черную хламиду.

Вскоре их начали различать, и каждому даже дали прозвище — надо же их как-то обозначить! Назвали их по предпочтениям в одежде и привычкам: Сумрак — он носил серую хламиду; дементора с эльфийскими ножами прозвали Леголасом, а его зеленого напарника — Арагорном; розовых красавчиков окрестили Флора и Фауна, несмотря на их принадлежность к мужскому полу; начальнику дали вполне уважительное имя — Немо, что весьма подчеркивало его индивидуальность: некая личность, некто. Остальных девятерых сперва звали скопом — Назгулами, но потом и они постепенно получили имена по мере узнавания… Трудно не заметить, как дементор в синем полирует ногти пилочкой, из-за чего получил прозвание Франт; другого, болтливого, назвали Шелестом, он единственный, кого было по-настоящему слышно. Имена прочих назгулов я не запомнил, услышу — скажу.

Так вот, они денно и нощно и, главное, верно, несли службу, следя за оборотнем в пятнадцать пар глаз… тьфу ты, вечно забываю, что они безглазы… короче, в пятнадцать дыр бдили!

Тотальная слежка буквально по пятам Люпину не нравилась, и он временами огрызался, насылая на дементоров Патронусов, если это можно так назвать, эти чахленькие облачка серебристого дыма. Но назгулам эти туманчики были всё равно что щекотка памятнику. Впервые в жизни профессорам стало страшно, когда они увидели, что от Патронусов нет никакого толку. Ради эксперимента Флитвик вызвал своего и с изумлением наблюдал, как его птица-секретарь вежливо раскланивается с дементором, заводя светскую беседу о погоде и моде, после чего они опять раскланялись и разошлись в разные стороны, причем секретарь вернулась к хозяину и развеялась за ненадобностью. Вот и что это было?

Дамблдор несколько раз вызывал к себе Северуса и ездил ему по мозгам, упрашивая удалить Стражей Азкабана из Хогвартса, так как они нервируют бедного мальчика Ремусика. Северус непреклонно отвечал, что дементоры будут находиться в школе всё время, пока тут торчит этот его карманный верволф. Минерва неожиданно поддержала Северуса, сказав, что с дементорами ей спокойнее — они не так страшны, как оборотень, и ей намного легче оттого, что за Люпином есть кому присмотреть! Дамблдор потрясенно всплеснул сухонькими ладошками.

— Минерва, о чем ты говоришь?! Ты ж сама его учила, когда он был твоим студентом!

На что мудрая МакГонагалл ответила:

— Щенка не так страшно тыкать носом в лужу, чем взрослого и сильного кобеля под сто двадцать килограмм весом!

У Дамблдора челюсть так и отвисла — впервые в жизни на его памяти Минерва с ним не согласилась! Северус улыбнулся Минерве, а Дамблдору попенял:

— А зачем вы, кстати, позвали Люпина в школу? Неужели других кандидатов не нашлось?

— Ну как же, мальчик такой несчастный, никуда не может на работу устроиться, отовсюду его гонят, а ему так важно хоть в чем-то себя проявить! Вот я и решил предоставить ему шанс реабилитироваться хотя бы как учителю… Пусть мальчик попробует себя в этом амплуа, поучит детишек Защите.

— А от себя он будет учить их защищаться? — желчно спросил Северус.

— Зачем? — невинно заморгал директор. — Люпин — ответственный молодой человек, детям он вредить не собирается. Согласился же он принимать антиликантропное зелье!

— Которое он не удосужился научиться варить самостоятельно! — рявкнул зельевар. — И это выше моего понимания. Ведь он знает, что опасен каждое полнолуние, почему же не позаботится о том, чтобы стать менее смертоносным? Этот ваш Люпин — крайне безответственный тип, не думающий о других. Другие оборотни, которых я знаю, варят волчьелычье снадобье каждый месяц, а те, кто не имеет такой возможности, запираются в клетках или приковывают себя к стене или дереву кандалами. И только Люпин обожает чесать свое больное самолюбие и скулить направо-налево о том, какой он бедный-несчастный! На работу он не может устроиться, как же! В аптеку его приглашали, грузчиком звали, даже в полицию предлагали на службу пойти, так не то, это слишком унизительно для его ЧСВ — работать на презренных магглов!