Где ты, Балто?

Часть 8. Гарри едет в Хогвартс

Последний месяц лета Гарри провел с толком. Налаживал мосты отношений с Пирсом Полкиссом и Диком Малькольмом, подружившись с ними наперекор авторитету Дадли. У того остались тупой Крис Дэннис и громила Джей Гордон, чьи интеллекты оказались неспособны оценить чудо Букли, настоящей живой совы. Сам Дадли отнесся к Букле, как к попугаю, забавной и дорогой птице, и злился оттого, что она ему не принадлежит, а то б он её променял на полный альбом марок…

Весь день с утра мальчики играли на улице, а вечерами, когда их загоняли домой, Гарри брался за книги, купленные в Косом переулке. Вычитывал из них что-то новенькое и, впечатлившись, бежал делиться с дядей Верноном.

— Дядя Вернон, а в зельях используются толченые змеиные зубы и селезенка летучей мыши! А ещё слизь глизня и сок лирокорня, ещё куда-то добавляют желчь дракона и сок мандрагоры… Дядя, а они разве существуют?

— Змеи и мыши? Да, они существуют.

В другой вечер — новые впечатления.

— Дядя Вернон, тут про анимагов! Представляешь, волшебники могут в животных превращаться! Ух ты, как это круто!!! Дядя Вернон, а в кого мне можно превратиться?

— Дай сюда!

Отобрав книгу, Вернон читает про анимагов, а, прочитав, раздраженно рявкает:

— В коня!

— Почему? — растерянно моргает Гарри.

— Потому что эту скотину можно зануздать, — мечтательно тянет дядя Вернон.

Гарри виновато куксится — понимает, помнит, что много неприятностей доставил родственникам в первые годы жизни. Но дядино желание насчет коня ему неожиданно нравится, лошадей Гарри любит и совсем не прочь стать длинногривым красавцем-скакуном. И делает в уме зарубку — поехать в школу магии и первым делом научиться превращаться в вороного жеребца. Посмаковав эту идею, он на время отодвигал её подальше и принимался читать ещё про что-нибудь интересное.

Сова Букля на первый взгляд казалась независимой и вполне самостоятельной: на ночь вылетала в окно на охоту, утром спала на шкафу, забившись в самый дальний угол. Но, оказывается, это она привыкала к распорядку и расписанию дня в доме магглов…

Разобравшись и хорошенько выспавшись, Букля ранним вечером тщательно прихорашивалась, почистившись и наведя лоск, начинала покашливать, привлекая внимание кого-либо из домочадцев. Ну, в первый раз на неё обратили внимание все, услышали совиное карканье, и настороженно уставились — не подавилась ли она? Увидев устремленные на неё взгляды, Букля приняла торжественный вид: села прямо-прямо, прочистила горло и обратилась к людям с длинной речью, состоящей из серии щелчков, клёкотов и угуканий. Видимо, она рассказывала очень интересную лекцию на очень важную тему, потому что каждое её слово сопровождалось каким-либо жестом и телодвижением: разговорившись, сова начинала прохаживаться взад-вперед по столу, вычерчивая крылом и лапой какие-то фигуры и загогулины, для уточнения показывая клювом на ту или иную важную деталь, невидимо начерченную на скатерти.

Завороженные Гарри и Дурсли сидели, смотрели и слушали нежданную лекцию пернатого профессора. Так происходило несколько дней, завладев вниманием, мудрая птица в течение полутора часа о чем-то вдохновенно рассказывала, потом, получив кусочек бекона, которым её угощала впечатленная Петунья, довольная сова вылетала в сад, чтобы дождаться ночи и улететь на охоту.

В один из таких дней Гарри додумался постелить на стол клеенку, положить лист ватмана и картонку с краской. Спорхнув на стол, Букля угодила лапой в краску, сперва не обратила внимания, но потом… Наклонившись клюнуть стратегическую точку, она увидела свои следы, линии и полосы, все эти разводы, оставленные её конечностями. Удивленно заморгав и заквохтав, сова выпрямилась, с кротким изумлением рассматривая свои художества. Поняла она не сразу, а после нескольких повторов.

К пятому вечеру Букля начала прослеживать причину и следствие. Сначала надо слететь на стол, начать разговаривать и ходить, при этом её лапки макаются вот в это, цветное и жидкое, после чего можно ходить по белому листу… И главное, Букля прекрасно поняла закономерность действий и вскоре начала писать молча, вдохновенно и страстно. Правда, потом, войдя во вкус, продолжила комментирование своих работ. Проведет черточку, угукнет, поставит особенно удачное пятно, снова издаст восхищенный звук вроде оханья. И снова длиннющая речь, сопровождающая линии и разводы. А уж шедевры, выходящие из-под её талантливых лапок, не поддавались никаким описаниям! В это было довольно сложно поверить, но Букля действительно рисовала. Вот зеленая лохматая лапа ели с шишкой, вот перо фазана, длинное и пестрое, а вот нечто похожее на мышь — серое пятнышко с ленточкой-хвостом…

По крайней мере теперь стало понятно, о чем птица рассказывает, собираясь на охоту. И мыть лапки после сеанса Букля научилась быстро: покончив с рисованием, она замирала на краю стола и терпеливо стояла на одной ноге, пока Гарри протрет ей испачканную краской лапку. Разумеется, она стала любимицей, с таким-то талантом! Разговорчивая, ласковая, внимательная к семейству, эта крайне общительная птица вскоре просто купалась в лучах любви и обожания. Чем я втайне гордился, ведь это была моя идея — подменить птиц.

За всеми этими событиями незаметно прошел август и настало время отправляться в Хогвартс. Золотой билет на поезд Гарри изучил вдоль и поперек, но так и не понял, как пройти на платформу девять и три четверти. Я тоже не знал — откуда? Но, к счастью, была в курсе Петунья, поведав о том, как уходила маленькая Лили.

— Там есть стена, кирпичный столб между платформами девять и десять, — рассказывала тётя Петунья. — Так вот, нацелив багажную тележку на этот столб, Лили разбегалась и ныряла прямо в стену.

— Ой! — вздрогнул Гарри. — А не больно?

— Да нет вроде, синяков я на ней не замечала, — пожала плечами Петунья. — Думаю, для волшебников стена исчезает, превращается в арку наподобие той, через которую ты проходил в Косой переулок.

В назначенный день Дурсли собрали племянника, посадили Буклю в другую, более просторную клетку с квадратным устойчивым основанием и хорошо закрепленными кормушкой и поилкой, погрузили в машину и повезли на вокзал. Я незримо держался рядом, всё-таки значительный момент жизни моего подопечного… Прибыли. Выгрузились, сложили багаж на тележку и покатили к той стене. Гарри почувствовал себя крайне неуютно — предстояла долгая разлука с родичами и родным городом, впереди его ждал неведомый, незнакомый мир.

— Не вздумай реветь… — шепнул я в темную макушку. Гарри обнадеженно вскинул голову:

— Балто, ты здесь?!

— Здесь я, здесь, — ворчливо отозвался я. — Отсюда и до конца жизни.

Гарри заулыбался и уже не так трагично попрощался с тётей и дядей. Махнул рукой загрустившему Дадли. Подождал, пока Вернон закрепит клетку с совой, и взялся за ручку тележки. Посмотрел на барьер и снова заробел. Тот выглядел кирпичным и прочным…

— Ну, смелей, — подтолкнул я. — Там на самом деле арка.

Поверив мне, Гарри приналег, разгоняя тележку. И до самого конца смотрел на приближающуюся стену, которая в момент перехода действительно превратилась в высокую арку. Мир за ней был совершенно другим, исчез стеклянно-бетонный Кингс Кросс с поездами и электричками, колоннами и киосками с напитками и газетами. Вместо него возникла длинная каменная улочка с одной железнодорожной веткой, на которой раздувал пары ярко-алый паровоз. На широкой мощеной платформе сновали люди в мантиях.

— Балто! Эй, Балто! — окликнул меня кто-то. Обернувшись, я увидел Гегемонию. Протолкался к ней.

— Чего?

— Как моей пройти? Она меня не видит… — расстроенно спросила меня молодая лагуна.

Просочившись с ней обратно, я оглядел проблему в лице симпатичной каштановой девочки, растерянно топчущейся рядом с родителями и огромной горой багажа. Её высокий папа с залысинами занудно уточнил, видимо, не в первый раз, потому что девочка устало закатила глаза.

— Тебе же профессор объяснила?

— Да, папа, профессор МакГонагалл сказала пройти между платформами девять и десять, — в который раз раздраженно ответила девочка. — Сказала — войди в стену и пройдешь.

— Ну и как в неё войти, в стену? — недоуменно вопросил папа.

— Не знаю… — девочка больным взглядом окинула кирпичную стену.

Гегемония умоляюще посмотрела на меня. Вздохнув, я рванул за Гарри. Нашел и попросил вернуться обратно. Мальчик — как я говорил — он умненький, в проблему въехал сразу, и будучи к тому же ещё и смелым, подошел к девочке.

— Привет, ты в Хогвартс?

— Да! — облегченно вскрикнула девочка. — Ты знаешь, как пройти?!

— Знаю, — улыбнулся Гарри и ободряюще кивнул взрослым. — Всё будет в порядке!

Помог нацелить тележку на стену, подтолкнул и покатил, велев хозяйке багажа держаться рядом. Провел на волшебную платформу и вместе с ней отправился искать свой вагон, указанный в билете. Нашли и, оставив груз в общей багажной куче, пошли искать себе купе. С собой Гарри прихватил только клетку с совой и сумку с провизией, родители девочки, слава богу, догадались снабдить дочку снедью, и у неё с плеча тоже свисала сумка, вкусно пахнущая печеной курицей.

Свободное купе вскоре нашлось, и дети без раздумий заняли его, решив ехать вместе. Встав на столик, Гарри поставил клетку с Буклей на верхнюю полку, потом спрыгнул на пол и весело глянул на попутчицу.

— Ну, знакомиться будем? Я — Гарри.

— Гермиона! — девочка с готовностью протянула ладошку.

— Ух ты, классное имя! — оценил Гарри. И… кивнул на лагуну: — А её как зовут?

— Кого? — опешила Гермиона. Я вообще-то тоже выпал в осадок — обычно наши подопечные видят только своих Хранителей… Но Гарри Поттер, очевидно был исключением из правил. Или он какой-то особенный? Крайне удивленная лагуна всё же опомнилась и, подобрав с пола челюсть, ответила:

— Гегемония. Но… разве ты меня видишь?

— Да, мэм, — вежливо ответил Гарри. — У вас рожки прозрачные.

Это было правдой, у Гегемонии были некрупные рожки цвета янтарной карамели, тогда как у меня они были оттенка сплошного темного каштана. Длинные и загнутые. Кроме того, на мне был синий адмиральский камзол с золотой вышивкой якорей и штурвалов, парчовый жилет и шелковый шейный бант, да, я пижон и ради торжественного случая соответствующе приоделся.

Гермиона продолжала озадаченно таращиться на Гарри. Неуверенно спросила:

— Кому ты ответил?

— Твоей лагуне, — серьезно ответил Гарри. — Она красивая и очень грустная оттого, что ты её не видишь.

— Да кого я не вижу, Гарри? — растерянно прозвенела Гермиона. Гарри посмотрел на меня, взглядом спрашивая, как так получилось, что он видит чужого Хранителя, и почему Гермиона не видит своего?

— Ну, — призадумался я. — Думаю, у них не было причастия, как у нас с тобой… Помню, у тебя была рана на лбу, и я зализал её, попробовав тем самым твою кровь. А видишь ты её потому, что она хочет показаться своей подопечной.

— Понятно, — кивнул Гарри. И сообщил Гермионе: — У вас инициации не было, поэтому ты не видишь своего Хранителя. И не слышишь. А жаль… мой Балто такой потрясающий!..