Лагерь «Зеро»

«Ящик» считался юридической лазейкой – он создавал условия, в которых заключенный получал высшую меру наказания, при этом не привлекая государство к прямому участию. Пусть природа делает свое мерзкое дело так, как считает нужным. Жара, обезвоживание, скорпион, помешательство от одиночного заключения – кто тут разберется, что положило конец жизни? Ясно было лишь одно: мы ни за что не хотели там оказаться.

Генерал прочистила горло.

– Кто-нибудь может подать мне стакан воды? На этих высотах всегда не хватает жидкости.

Кардиган молча встал и прошелся по кухне, трогая шкафы, даже открыл дверцу мусорного бака. В конце концов биолог показала ему, где хранится наш запас свежей фильтрованной воды. Кардиган благодарно кивнул и наполнил для генерала стакан ледяной водой.

Генерал сделала долгий глоток и задержала, смакуя.

– Просто феноменально. Отрадно знать, что такая вода еще существует.

– Долгий путь ради стакана воды, – заметила Сэл.

– Разве? Думаю, это разумное расстояние для такого важного ресурса. Мы забирались и подальше за меньшее, разве нет? – Генерал покачала головой. – Не смотри на меня так, Сэл. Я думала, что ты будешь рада меня видеть.

– Ты не назвала второй вариант, – проговорила Сэл.

Генерал допила и поставила стакан на стол.

– Вариант номер два: база позволит вам продолжить исполнение обязанностей на «Белой Алисе». Мы ожидаем точной передачи данных каждый день. – И она многозначительно посмотрела на программиста. – В обмен мы снабдим вас пищей, топливом и любыми припасами или снаряжением, которые вам понадобятся.

– И мы должны поверить, что все так и будет? – поинтересовалась Сэл.

Генерал коснулась ее плеча.

– Если это немного облегчит ваш выбор, все находки на «Белой Алисе» свидетельствуют об одном: необратимое потепление. Вы должны радоваться, что живете на станции. Теперь наше будущее – это север. Все, что мы можем, – это подготовиться. – Генерал поднялась и посмотрела каждой в глаза. – Я дам вам время для принятия решения.

Мы собрались в теплице. Пока стояли, ожидая, кто же начнет нелегкий разговор, ботаник заметила кустарник, на котором распустились белые и желтые цветы.

– Клубника, – сказала она и подняла маленький купол.

Под одним из цветков уютно устроилась крошечная, не больше детского ногтя, зеленая клубничка, покрытая белым пушком.

– Интересно, когда она поспеет? – спросила ботаник, и мы все поняли подтекст.

Будем ли мы здесь, чтобы собрать урожай?

Должно быть, программист подумала о том же, потому что заговорила первой:

– Мы верим тому, что генерал сказала о зашифрованном файле?

– Что это дело рук сумасшедшего? – метеоролог помедлила. – Полярный синдром может иметь катастрофические последствия.

Все закивали. Мы уже пересматривали свою точку зрения, переписывали факты, чтобы остаться.

– К тому же, – географ внимательно всех нас оглядела, – если вернемся на юг, Сэл посадят в «Ящик», а нас будут судить.

– И большинству не позволят остаться в своей сфере, – подтвердила биолог. – А если и позволят, то на самом низшем уровне – уборщицами в лаборатории, подтирать за теми, кого раньше считали своими протеже.

Она была права. Мы все это знали.

Долгое время мы молчали, пока ботаник не указала на колонию муравьев:

– Смотрите!

Мы все подошли поближе. Королева находилась в центре колонии, окруженная своим родом. Она лежала на спинке в полной неподвижности, а вокруг нее сжималось множество прозрачных мешочков. Один вдруг раздулся, а потом сильно сморщился – и на землю высыпался целый рой муравьиных детенышей. Крошечные черные блестящие существа, с почти незаметными ножками, молотившими воздух, когда некоторые заваливались на спинку. Слуги королевы осторожно приблизились к ним и начали собирать в небольшие группы, капая им на животы и головы густой белой слизью, которую детеныши яростно поглощали.

– Я так и знала! – воскликнула биолог. – Партеногенез. Самец никак не мог пробраться сюда и спариться с королевой.

Она присела на корточки и с нежностью погладила стекло, за которым свита кормила муравьиную королеву.

– Жизнь продолжается даже тут, – заметила Сэл.

Мы помолчали, наблюдая за слаженными движениями муравьев. Все, что им было нужно для жизни, находилось здесь, на станции.

– Если останемся, то на своих условиях, – веско произнесла Сэл. – Нас выбрали потому, что посчитали расходным материалом. Но что, если мы перевернем сценарий и создадим для себя новую жизнь?

Все подались ближе, внимательно слушая.

Когда мы вернулись на кухню, генерал наслаждалась очередным стаканом воды.

– Итак, вы приняли решение?

– Да, – ответила Сэл. – Мы остаемся.

Генерал с любопытством оглядела каждую:

– Это ваше окончательное и бесповоротное решение?

Мы все дали ей устное и письменное подтверждение.

После подписания новых контрактов настроение генерала ощутимо поменялось. Оно как будто стало легче, беззаботнее. Она приняла стопку водки, которую мы предложили отряду, чтобы отпраздновать наше новое будущее.

– До дна! – объявила она, опрокинула стопку, словно в ней была простая вода, а потом указала на бутылку, намекая на продолжение. Мы быстро налили ей еще.

Биолога приставили следить, чтобы у мужчин тоже было вдоволь выпивки. Больше двух заходов осилил только Крепыш. Юный Рыжик едва проглотил всего один. С момента прибытия на станцию у него начались приступы головокружения, а кожа приобрела желтоватый оттенок.

Кардиган поинтересовался, есть ли у нас аперитив. Географ отыскала бутылку джина, припрятанную где-то в кладовой. Находка, казалось, взбодрила Кардигана, и он с удовольствием по чуть-чуть прикладывался к стопке. Выпускник застенчиво сидел в углу и приканчивал последнюю упаковку банок пива из наших запасов.

Несмотря на явное желание Дотти улететь обратно тем же вечером, мы приготовили отряду ужин и попросили их остаться на ночь.

– У нас еще долго не будет гостей, – сказала Сэл генералу.

К нашему удивлению, генерал согласилась, но запросила отдельную комнату.

– Я не сплю со своим отрядом.

Сэл пообещала устроить ее в тренажерном зале, куда метеоролог принесла раскладушку и застелила ее свежим бельем. Дотти не скрывала раздражения и отказалась есть с нами, забрала тарелку и свою колоду карт в казарму, чтобы там раскладывать пасьянс.

После того как генерал пошла спать, кто-то принес еще водки, и мы устроили танцы на кухне под кассетный магнитофон. Старые мелодии, школьные, пьяные, легкие и веселые. Из мужчин первым на импровизированный танцпол вышел Крепыш, и в его руках в мгновение ока оказались ботаник и биолог.

– Хочешь дунуть? – спросила ботаник, после того как он попытался небрежно развернуть ее к себе. Все знали, что она тайно выращивала пурпурно-зеленые ростки лекарственной марихуаны в самой солнечной части теплицы.

Крепыш ухмыльнулся и сделал затяжку.

– Плохая девчонка, – сказал он, и ботанику пришлось зажать себе рот, чтобы безудержно не расхохотаться.

Затем программист вытащила юного Рыжика.

– Давай обсудим коды, – прошептала она ему на ухо и отвела в комнату связи, где ждала метеоролог.

– Или можем поговорить о погоде, – застенчиво произнесла метеоролог и облегченно вздохнула, когда юный Рыжик улыбнулся, а на его щеки вернулся румянец.

В библиотеке картограф разложила Кардигану сезонные карты для оценки, а географ при этом зачитала ему лекцию о ледяных образованиях северного ветра.

– Невероятно, – отозвался Кардиган, внимательно изучая карты. – Я никогда не думал, что времена года имеют конкретные географические координаты.

Географ посмотрела на картографа и вскинула бровь. И как дальше быть с этим человеком? Он держался настолько официозно и отстраненно, что занялся бы любовью скорее с компасом, чем с женщиной. Оставалось только одно – предложить прямо.

– Простите, – обратилась к нему географ, – а вы не хотели бы заняться сексом?

Долгое время Кардиган молчал, и географ уже начала беспокоиться, что бесцеремонную просьбу придется повторить. Но потом он посмотрел на нее снизу вверх, удивленный и очень серьезный.

– Вы имеете в виду в целом или в данный момент?

– Конкретно сейчас, – кивнула картограф и добавила: – С нами.

Впервые за вечер суровая гримаса Кардигана сменилась застенчивой улыбкой.

– Что ж, определенно.

К тому моменту на кухне с Сэл и инженером остался только Выпускник. Он не сдвинулся с места, потягивая уже третью банку пива и лениво полулежа на стуле. Веки его начали тяжелеть, и он вдруг принялся напевать знакомую мелодию.

– Что это за песня? – спросила инженер, усаживаясь рядом.

Сэл наблюдала из другого конца комнаты. Они были ближе по возрасту, чем можно было судить по их опыту, но инженер всегда старалась казаться старше, чтобы вызывать уважение.

– Просто застряла мелодия в голове, – ответил Выпускник. – Вспомнилась, когда мы вылетали с базы.

– Красивая, – сказала инженер, и по ее тону Сэл поняла, что та говорит искренне.

Выпускник одарил ее солнечным светом улыбки.

– Ты очень милая, – произнес он. – И хорошенькая.

Инженер нежно расцеловала его веки, обхватив тяжелую голову руками.

Сэл их оставила и прошла по коридорам станции. В библиотеке горел свет, как и в комнате связи. В нос ударил крепкий запах травки, тянущийся из теплицы. В темноте тренажерного зала Сэл на ощупь нашла раскладушку и улеглась прямо в одежде. Генерал повернулась к ней лицом.

– Знала, что ты меня не подведешь, – сказала.

Сэл отвела в сторону волосы генерала и нашла на шее местечко, от которого всегда пахло топливом.

– Это мой последний шанс побыть рядом с самой могущественной женщиной на земле.

– Цыц, – оборвала генерал. – Ты знаешь, как я отношусь к лести.

Сэл прижалась к генералу, такому знакомому и чуждому одновременно. Так всегда ощущается тот, с кем когда-то ты был по-настоящему близок.

– Вы приняли правильно решение, – произнесла генерал. – Нация благодарит вас.

– А теперь ты – цыц. – Сэл прижалась к шее генерала. – Ты знаешь, как я отношусь к нации в качестве сказки на ночь.

Генерал рассмеялась, так ясно и открыто, что отголоски ее смеха разлетелись по залу как осколки света.

За пределами станции тихо гудел радар.