Том 3. Товарищи по оружию. Повести. Пьесы

Морфи. Ну что ж, дело сделано.

Смит. Ты не согласен со мной?

Морфи. Не знаю. По у меня сейчас так паршиво на душе. И я так противен сам себе, что, честное слово, если десятого эта воздушная мотоциклетка рассыплется в воздухе, в этом не будет большой беды для меня. Скорей наоборот.

Смит. Брось говорить глупости.

Морфи (после паузы). А что же Джесси? Она еще ничего не знает?

Смит. Ничего.

Морфи. Она так счастлива тобой и этим домом.

Смит. Ради бога, замолчи. Дай мне хоть до завтра не думать об этом.

Пауза.

Сигару?

Морфи. Спасибо.

Оба закуривают. Долгое молчание. Прислушиваются к звону посуды в столовой.

(Вдруг вскакивает.) Подожди.

Смит. Что?

Морфи. Подожди. Идиоты. Мы идиоты. Есть выход. Ей-богу.

Смит. Не валяй дурака. Какой здесь может быть выход?

Морфи. Не «может быть», а уже есть. (Хватает газету.) Эта реклама! О твоей книге сегодня уже знает весь Нью-Йорк. Это же скандал!

Смит. Что же тут хорошего?

Морфи. Как что? Чудовищный скандал. Этот вечно торопящийся осел, Гульд, посоветовал Макферсону намекнуть уже в рекламе на антирусское содержание книги. Я чувствую тут его руку. И молодец. На этом они и погибнут.

Смит. Как?

Морфи. Очень просто. Грандиозный скандал даст книге небывалый тираж. Кесслер – обыкновенный делец, его интересуют только доллары. Из-за лишней сотни тысяч он в два счета продаст Макферсона и издаст твою книгу один. Он напечатает контррекламы и даст на суперобложке всю скандальную историю с заказом этой книги, с отказом ее печатать, со всеми подробностями. Весь Нью-Йорк будет говорить об этом, по крайней мере, целую педелю. Ты меня понимаешь?

Смит. Начинаю.

Морфи. Ей-богу, это гениальная идея. С кем у тебя договор юридически? С одним Кесслером?

Смит. С одним Кесслером.

Морфи. Значит, Макферсон такой же осел, как Гульд. Он ничего не сможет сделать. А Кесслер пойдет на все. Он пешком пройдет пустыню Сахару, если только услышит на другом конце ее запах долларов. Он еще будет давать обеды в твою честь. Гарри, немедленно виски, или я беру все свои слова обратно.

Смит (наливает виски в два стакана). Неужели правда?

Морфи. Я брошу пить, если это неправда.

Смит. Ну зачем же такие страшные клятвы?

Морфи. Не боюсь. Я ничем не рискую. Выпьем.

Пьют.

Смит (задумчиво). А ведь правда? А?

Морфи. Выпьем еще. (Наливает.)

Входит Джесси.

Джесси. Ну, это уже свинство, Боб. Зачем вы сейчас пьете?

Морфи. Зачем мы пьем? А затем, что все будет хорошо. Дьявольски хорошо. А, Гарри?

Смит. Да.

Морфи. Джесси, руку, скорей. (Хватает за руки ее и Смита.) В круг. В круг. Гарри, хватай ее за ту руку.

Джесси (смеясь). Что с вами? Я ничего не понимаю.

Морфи. Ничего, поймете. (Притопывая и танцуя, тащит всех в круг за собой и поет: «А я волка не боюсь, не боюсь, не боюсь».) Верно, Гарри?

Смит (задорно). «А я волка не боюсь, не боюсь, не боюсь».

Все трое, приплясывая, поют на разные голоса: «А я волка не боюсь, не боюсь». Распахиваются двери с веранды. В дверях стоит Гульд в плаще и шляпе. Он очень бледен. Общее долгое молчание.

Гульд (взволнованно). Гарри! Я ничего но понимаю, но мне в ярости позвонил Макферсон и сказал, чтобы я сейчас же, ночью, приехал к нему с тобой, с живым или мертвым.

Общее молчание.

Занавес

Действие третье