Саргассово море
![Саргассово море](/uploads/covers/2024-03-28/sargassovo-more-0.jpg-205x.webp)
- Автор: Надежда Чертова
- Жанр: Советская проза
- Дата выхода: 1965
Читать книгу "Саргассово море"
XVI
Метания Катерины не прошли даром: уши у нее напрочь «заслонило», как только закрылись за спиной высокие зеркально блеснувшие двери дворца.
Зое, как настоящему поводырю, пришлось провести ее в гардеробную и заботливо раздеть. Потом она разделась сама и тщательно оправила «призанятое» платьице.
Обе рука об руку медленно прошли мимо зеркала в рост человека, и тут Катерина увидела себя всю, в новом ловко сшитом красивом платье, в новых, немного грубоватых против наряда, туфлях и с темным «венцом» прически— увидела и до того не узнала себя, что даже приостановилась.
Потом они долго подымались, словно плыли, по лестнице, застланной ворсистым бордовым ковром, наверное, заглушавшим шаги — Катерина видела все, но не слышала, как в немом кино. Наверху их дожидалась женщина. Она что-то сказала Катерине, затем, поняв, что тут нужна помощь, обратилась к Зое.
— Скажи своей маме, вручение наград состоится двумя часами позже… Можете пока осмотреть Кремль.
Зоя поблагодарила, вспыхнув до корней волос, и повела Катерину в большой овальный зал, украшенный картинами в золоченых рамах, с мягкими диванами у стен.
Они уселись рядышком, Зоя погладила Катерине руку и жалобно взмолилась:
— Тетя Катенька, успокойтесь, нам еще два часа ждать, ну, успокойтесь, пожалуйста!
— Два часа? — спросила Катерина.
— Вы слышите? — вскрикнула Зоя и, не выпуская руки Катерины, оживленно затараторила: — Она сказала, можно Кремль осмотреть, это значит, как цари жили. А вы знаете, как она вас назвала? Говорит: скажи…
Зоя остановилась, будто наскочив на препятствие.
— Ну? — ласково понудила ее Катерина.
— Скажи своей маме… — прошептала Зоя и опустила пушистую голову, боясь, верно, взглянуть на Катерину. — Это сама она, я ничего…
— Хорошо сказала, — медленно произнесла Катерина. — Эх, Зоюшка…
— Я ничего, — робко повторила девушка.
— Сядь-ка. Ну вот и славно!
Она заставила Зою придвинуться поближе и успела приметить, как ученица ее торопливо удернула под диван маленькие ножонки в новых, но очень уж больших туфлях.
— Обувка у нас с тобой, — дружески усмехнулась Катерина. — Не под такой паркет.
— Мне всегда на два номера велики попадают, — доверительно призналась Зоя. — Вот из первой получки куплю свой номер… тридцать четыре.
— Купим. Я Васе скажу. Он тебя уважает, все спрашивает.
— Как хорошо, — шепнула Зоя. — У меня сегодня такой день, будто я сама орден получаю.
Они помолчали, глядя на женщин, входивших вереницей, — праздничных, принаряженных, в туфлях с каблуками-гвоздиками, и совсем простеньких, загорелых, наверное от работы на воздухе… И тут Катерина спохватилась:
— Ты, Зоя, может, Кремль хочешь поглядеть?
— А можно?
Катерина наказала ей далеко не отбегать, не заглядываться, — ну как потом не пустят ее в самый главный зал! Сама же обещалась не сходить с этого места: ничто больше не могло в нее вместиться, так она поглощена была ожиданием и трудными раздумьями.
Ей думалось сразу о многом, и, поддаваясь нестройному потоку мыслей, она как-то непристально, пожалуй, даже рассеянно приглядывалась к женщинам, неторопливо двигавшимся по залу. Среди них было довольно много пожилых и даже старых. Эти-то уж наверняка прошли сквозь темное горе войны и, может, оплакивали свои невозвратимые потери. На плечах у них, значит, тоже лежало бремя трудно прожитой жизни. Нелегкое бремя… Но все равно не такое, как у нее, Катерины…
Тут мысли ее перекинулись к Василию. Он тоже из войны к ней пришел.
«Совсем замордовала я мужика», — подумалось ей с такой жестокой ясностью, что даже сердце заколотилось: словно в каком-то мгновенном озарении сразу прошла перед ней вся их жизнь, от первых встреч и до последней, совсем недавней.
Каким оробелым, смятенным, не смеющим поддаться радости появился он перед ней у Боровицких ворот, как боязливо смотрел на нее, когда толковал о Степаниде, будто бы навязавшей ему заботы о собственной жене в день великого ее праздника. Вот ведь до чего дошло!
Катерина слабо улыбнулась, вздохнула и тихонько прошептала:
— Вася! Я перед тобой в ответе… За четырнадцать лет должна!
И тут мысли ее прервались — Зоя подлетела к ней, почти испуганно возвещая, что им пора идти. Девчушка в нетерпенье опять ее за руку схватила и так и не выпустила, пока они не вошли в поток женщин, устремившихся в Георгиевский зал.
Этот зал так поразил Катерину, что она, войдя, не могла сразу двинуться дальше, а постояла, привыкая. Очень здесь было бело — белые колонны, белые стены и на них белые с золотыми надписями мраморные доски. Свет огромных люстр во все стороны разбрасывал ослепительные сияющие блики… И как высоко! А посреди огромного этого зала темнели ряды обычных и каких-то здесь даже немного обидных венских стульев.
Катерина нацелилась было на самый последний ряд, но Зоя, цепко державшая ее за руку, остановилась возле мраморной доски и принялась шевелить губами.
— Чего там написано? — спросила Катерина.
— Это всё герои, солдаты и командиры, тетя Катенька. Награжденные… ух как давно… 1877 год! Георгиевский крест получили за бои… Смотрите, тетя Катенька… — голос у Зои вдруг зазвенел, — тут фамилия Лавров есть.
— Имя-то какое? — с непонятным волнением спросила Катерина.
— Лавров… Григорий… Саввич… есаул 126-го Тенгинского казачьего полка.
— Как Гриша мой, — сраженно прошептала Катерина. — Только отчество другое… казак. Вон когда еще геройствовали!
Она опять обвела взглядом белый сияющий зал русской славы. Ах, если б поднять все эти полки, и чтобы знамена над ними шелестели… Вот оно какое, земное бессмертие, вот она, земная, скрепленная горячей кровью слава!
Словно маленькую песчинку, океанской волною жизни вынесенную к этим мраморным стенам, прибило сюда Катерину Лаврову, чтобы встретилась она с другим Григорием Лавровым, русским воином, что жил давным-давно и умер со славой.
Но разве не погиб на поле боя муж Катерины, отец ее единственного ребенка, Григорий Лавров? И разве сама она здесь случайный, непозванный гость?
Нет, она сюда по праву пришла и по праву примет орден— не только за себя, но, может, и за Григория, не успевшего получить свои ордена.
Зоя нетерпеливо тронула ее за руку — женщины уже рассаживались по стульям, а на столе президиума появились аккуратные стопки коробочек, синих и красных. Зоя даже губы закусила, когда догадалась, что это и есть ордена.
Им пришлось усесться в один из последних рядов, впереди не осталось ни одного свободного места.
— Смотрите, смотрите, тетя Катенька, — то и дело шептала Зоя, непоседливо суетясь на своем стуле.
Мимо них с шипением протащились по полу какие-то резиновые длинные шланги, или, скорее, провода. Зоя, увидев глазастые, пока еще не зажженные лампы-юпитеры и кинокамеру, восторженно зашептала:
— Вас в кино снимут!..
Увлеченная необычным зрелищем, она и не заметила, как поежилась при этих словах Катерина, тревожно подумавшая, что ей и вспомнить невозможно, когда смотрела она в последний раз кино, а тут вдруг ее самое людям покажут.
Но тревога была мгновенной — в зале послышались дружные аплодисменты, точно целая птичья стая взлетела над головами.
— Буденный! Буденный! — заговорили кругом, и Зоя, захлебываясь от восторга, тоже зашептала: — Буденный, тетя Катенька!
И тут началось, и все оказалось очень просто… Только лампы то и дело вспыхивали белым светом, и Катерина закрывала глаза, сквозь легкий шум зала слушая негромкий, спокойный голос маршала. И стук своего сердца слушая, сильный и немного неровный.
К столу вышли, одна за другою, молоденькая, немножко лукавая и нисколько не сконфузившаяся артистка кино, за нею солидная, неторопливая женщина в очках и строгом костюме — она оказалась хирургом пригородной больницы, — потом вызвали женщину, о которой сказали, что она строитель, маляр. К столу вышла молодая коренастая женщина в цветном платье, с крупными, похожими на спелые вишни, бусами.
— Спасибо, — просто сказала она Буденному и повернулась к залу, сжимая коробочку с орденом в крепкой смуглой руке. — Я, конечно, волнуюсь очень, но хочу сказать спасибо нашему советскому правительству за такое великое внимание к простой женщине. Я, конечно, хочу еще больше украсить Москву, как я приехала сюда, на стройку, больше десяти лет тому назад…
«Молодец, как вычитала!» — подумала Катерина, с удивлением глядя на женщину, уже шагавшую к проходу. И вдруг услышала отчетливые, как ей показалось, громовые слова:
— Лаврова Екатерина Степановна, клепальщица машиностроительного завода. Награждена орденом «Знак Почета».
Зоя вскочила с места, освобождая дорогу Катерине, и та, не чуя своих ног, пошла, как и все до нее, под аплодисменты, к столу президиума.
Буденный подал ей красную коробочку и орденскую книжку.
— Желаю вам успеха, товарищ Лаврова, — сказал он, пожимая руку.
«Спасибо! Спасибо!» — стучало у нее в голове, но она не могла выдавить из себя ни звука и только глядела на маршала большими глазами, в которых была растерянность и мука. Буденный тронул пальцами пушистые седеющие усы, улыбнулся и сказал очень тихо, только для нее одной:
— Ну, будь здорова, трудись. Счастлива будь.
— Спасибо вам, — неожиданно отозвалась Катерина.
Маршал опять протянул ей руку, и в зале захлопали.
— Чего это вы там шептались? — спросила Зоя, когда Катерина вернулась на место.
— Секрет! — услышала она в ответ.
Катерина хотела пошутить, но к горлу подкатился горячий ком и она едва удержала слезы. Трудно давалась ей даже такая светлая радость…
Ни о чем этом, конечно, не знала и не догадывалась репортерша из радиоцентра, которой поручено было собрать после церемонии в Георгиевском зале коротенькие интервью с награжденными.
Девушка неопределенного возраста, одетая по моде, то есть в мешкообразное платьице детской длины и туфли на преувеличенно высоких каблуках, от которых ступня вставала почти вертикально, репортерша с усилием таскала за собою длинные, всем мешавшие провода и то и дело подсовывала микрофон героиням нынешнего дня. И пока героиня, захваченная врасплох, старательно произносила в микрофон несколько фраз, репортерша уже рыскала густо подведенными глазами по сторонам и выискивала новую кандидатку.
Так она набрела на Катерину. Должно быть, ее привлекло красивое, большеглазое, в темном ореоле волос, необычайно взволнованное лицо награжденной.
Зоркий, опытный взгляд мгновенно вобрал в себя все, что требовалось для интервью. На груди у женщины поблескивал новенький орден «Знак Почета» («ну что же, в газетах заметно подымают сейчас значение этого ордена…»), работала женщина на крупнейшем машиностроительном заводе клепальщицей («вот это уже класс!»). И репортерша, решительно подтащив провода, подошла к Катерине с микрофоном и громко, с привычным оживлением, спросила:
— Что вы, Катерина Степановна, хотели бы сказать нашим радиослушателям? Ваши пожелания?
Лаврова озадаченно и даже, кажется, с испугом глянула на провода, на репортершу, на микрофон.
— Спасибо хочу сказать, — после большой паузы с усилием произнесла она. — Большое спасибо… и…